Состоявшийся 18 ноября в Баку очередной, третий по счёту, саммит Прикаспийских государств получил в СМИ преимущественно положительные оценки. Внешнеполитические мероприятия, в которых участвуют первые лица государств, преподносятся, как правило, исключительно в благоприятном свете. Дипломатам всех стран свойственно лукавить и не выносить на публику ни имеющиеся разногласия в подходах к решению сложных международных проблем, ни, что естественно, споры, сопровождающие переговорный процесс и его детали. Как правило, озвучиваются лишь либо общие контуры, либо те аспекты, которые позволяют внешнеполитическим ведомствам поддерживать свой пристойный имидж.
Ситуация в районе Каспийского моря вообще и оценки прошедшего саммита в частности - как раз пример таких подходов. Поэтому не следует впадать в эйфорию после прочтения газет и просмотра электронных СМИ, освещавших итоги саммита в Баку. Куда полезнее попытаться подвести сухой баланс плюсов и минусов.
Безусловно, саммит имел немалый положительный эффект. Начнем с того, что в отличие от 90-х годов ХХ века, когда, собственно, и возник тот ворох проблем, с которыми сегодня стараются разобраться политики и дипломаты, уплотнились формальные контакты глав прикаспийских стран. Ведь за первые десять лет после распада Советского Союза, то есть с того момента, когда на берегах Каспия появились не два (СССР и Исламская Республика Иран), а пять государств, не было проведено ни одного саммита на высшем уровне в таком формате. За второе десятилетие их состоялось аж три. Причем интенсивность встреч имеет явную положительную тенденцию. Первый саммит состоялся в 2002 году в Ашхабаде, второй через пять лет в 2007 году в Тегеране, третий – через три года в Баку, а четвертый, судя по сделанным заявлениям участников в Баку, может пройти уже в следующем году в России. С чисто формальной стороны, как видим, прогресс налицо. И это дипломаты действительно могут записать в свой актив.
Туда же можно занести и участие в саммите президента Ирана Ахмадинежада, равно как и его двусторонние встречи в Баку, в том числе с президентом России Д.Медведевым. Российско-иранские отношения после присоединения Москвы к санкциям Совета Безопасности ООН в отношении Ирана и последовавшее за ними решение отказаться от поставок по ранее заключенным договорам некоторых систем вооружений были встречены в Тегеране откровенно враждебно. Продолжение конфронтации с иранцами еще и по проблематике Каспия было бы только на руку тем силам, которые вынашивают планы «смены режима» в Тегеране силой на лояльный Западу вариант.
Плюсом саммита в Баку является также отказ оформить на нем создание новой региональной структуры – Организации каспийского экономического сотрудничества, проект которой был подготовлен и активно лоббировался в том числе и в России многими экспертами. При этом дело не в том, что такая организация региону не нужна, а в том, что появление подобной структуры без решения более принципиальных вопросов, скорее всего, привело бы к результату, который мы все уже не раз и не два видели на пространстве СНГ. Возникают новые структуры с благими намерениями, которые на практике создают лишь дополнительные рабочие места для бюрократии и оттягивают на себя средства из бюджета, оставаясь при этом малополезными в практическом плане.
Куда более важными представляются другие аспекты встречи в Баку. Во-первых, на саммите было подписано Соглашение в сфере обеспечения безопасности на Каспийском море. Это Соглашение закрепило те положения, которые главы прикаспийских государств согласовали еще 6 октября 2007 года на саммите в Тегеране, когда в итоговой декларации был обозначен общий подход: безопасность в Каспийском регионе – это забота государств региона, и в эту сферу не должны вмешиваться внешние силы, преследующие свои цели. Право мореплавания на Каспии признаётся только за судами прикаспийских государств. Стороны ни при каких обстоятельствах не позволят использовать свои территории другим государствам для совершения агрессии и других военных действий против любой из сторон.
Это означает, что планам тех же Соединённых Штатов по военному проникновению в Каспийский регион поставлен определённый правовой барьер. Ведь Вашингтон рассчитывал распространить свою военную гегемонию как минимум на Азербайджан и Казахстан, щедро представляя материальную, техническую и организационную помощь в создании ВМС этих стран, инициируя то планы создания своих военных баз на побережье Каспия (в Азербайджане он обзавёлся весьма высокопоставленными сторонниками этой идеи), то проект «Каспийский страж», предполагавший создание под эгидой США региональной группировки по борьбе с угрозой, которой американцы непрестанно размахивают, – терроризмом. При удаче этих начинаний даже нейтральный Туркменистан должен пасть перед напором предложений «военной дружбы с Америкой», ведь в Ашхабад после кончины Ниязова зачастили представители Пентагона. Собственно, уже произошло то, о чем на саммите предупреждал президент России: «Если мы в какой-то момент ослабим взаимодействие, можете не сомневаться, нашими вопросами захотят заниматься другие государства, которые никакого отношения к Каспию не имеют, но которым интересно здесь появиться для решения собственных экономических, а то и политических задач».
Впрочем, этот действительно важный плюс в балансе итогов саммита не надо переоценивать. Во-первых, не следует ожидать, что теперь Азербайджан или Казахстан существенно сократят военные и политические контакты с НАТО или США. Во-вторых, текст подписанного в Баку Соглашения не содержит четких обязательств в отношении военной инфраструктуры ни ВВС, ни сухопутных армейских частей прикаспийских государств. А это означает, что вариант проникновения в сферу безопасности интересов неприкаспийских государств всё же остаётся. Наконец, нужно всегда помнить, что и сегодня формально действуют международные договоры, касающиеся сферы безопасности на Каспии, заключенные между СССР и Ираном. Их никто не отменял в установленном порядке, более того - прикаспийские страны на дипломатическом уровне подтверждают их действие. Но при этом их просто не выполняют. Например, существует Договор о гарантии и нейтралитете между СССР и Ираном от 1 октября 1927 года. По нему обе страны обязывались «не участвовать ни фактически, ни формально в политических союзах или соглашениях, направленных против безопасности на суше или на море другой договаривающейся стороны». По подписанным Азербайджаном, Казахстаном и Туркменистаном учредительным актам СНГ данный договор, равно как и все прочие, заключенные СССР, эти страны обязывались соблюдать.
Другим значимым плюсом саммита выступает признание важности решения экологических проблем Каспийского моря. Никогда ранее в выступлении президента России эта тематика не занимала столько места. «Наши обязанности заключаются не только в том, чтобы поделить море, морское дно, но и в том, чтобы заботиться о сохранении уникальной экологии, бережно использовать природные ресурсы моря», - подчеркнул Д.Медведев.
На Каспии экология за последние два десятилетия была не в чести. Практически все прикаспийские страны, за исключением Ирана, взяли курс на ускоренную эксплуатацию недр и, в частности, стали активно наращивать разведку и добычу углеводородов как на территориях суши, прилегающих к Каспийскому морю, так и на его шельфе. В 90-е годы Азербайджан, Казахстан и Туркменистан допустил в сферу нефте- и газодобычи ряд крупных иностранных компаний. Последние же рассматривали такую деятельность вполне традиционно: не секрет, что освоение природных богатств третьих стран транснациональные компании ведут в том числе экономя на экологических программах.
В самой России также добыча углеводородов перевешивала все остальные аргументы. Например, пойдя в 1998 году на соглашение с Казахстаном по разделу Северного Каспия, правительство России фактически одновременно издало постановление, которым ряд ранее заповедных территорий лишались этого статуса, что открывало возможность для добычи на них нефти российскими компаниями.
Наконец, как положительный момент эксперты оценивают достижение прикаспийскими странами решения в короткий срок (3 месяца) подготовить к подписанию документ по национальным морским зонам протяженностью в 24-25 морских миль. Поясним, что в таких зонах у конкретного государства существует почти полная «свобода рук», в них действуют нормы национального, а не международного законодательства. По действующим в настоящее время советско-иранским договорам на Каспии существуют так называемые рыболовные зоны протяженностью в 10 морских миль. Именно они выступают аналогом национальных морских зон. Правда, явочным и явно расходящимся с международным правом порядком некоторые страны самовольно перестали уже давно считаться с этими нормами. Например, в Казахстане границы по морю были установлены в одностороннем порядке. Согласно статье 5 Закона Республики Казахстан «О государственной границе Республики Казахстан», на Каспийском море государственную границу казахи определили на расстоянии от берега в 12 морских миль (22,2 километра). Такое увеличение национальных морских зон фактически в 2,5 раза является уступкой со стороны России. Уступкой далеко не однозначной. Ведь с точки зрения той же экологии расширение таких зон пропорционально увеличивает и риски загрязнения моря, поскольку хозяйствующие субъекты в таких зонах не будут бояться действия международных норм.
Это на практике и происходит. Например, не подлежит сомнению, что главными загрязнителями Каспийского моря являются нефтедобытчики и нефтепереработчики. Достаточно вспомнить, что на прилегающей суше Апшеронского полуострова первые промыслы появились еще в 1870 году. Именно в Азербайджанской ССР первой началась и морская добыча нефти. Этим очень любят гордиться в Баку. Куда менее охотно там вспоминают прямые следствия для экологии этих фактов истории. Азербайджанское побережье и в первую очередь города Баку и Сумгаит – наиболее загрязненное на Каспии. Концентрация нефтепродуктов в водах этих районов достигла 427 мг/л, то есть превышение нормы просто колоссальное - до 8540 ПДК! Эти районы не только полностью утратили свое рыбохозяйственное значение, но и оказались зоной биологической катастрофы.
Явно минусом саммита в Баку выступает недостижение на нем главной цели – подписания Конвенции о правовом статусе Каспийского моря. Пока этот документ не будет подписан и ратифицирован, то есть пока он не вступит в силу, никакие окончательные выводы по балансу плюсов и минусов работы политиков и дипломатов прикаспийских государств делать нельзя. Взять хотя бы переговоры с тем же Ираном. Всем памятна позиция Тегерана по ядерной проблематике. Иранцы не раз заявляли о своей готовности принять на себя определенные обязательства, но потом лишь тянули время и, в конце концов, отказывались от своих же слов. Не исключено, что и с Конвенцией они поступят так же. Ведь для чего-то непосредственно перед самым открытием саммита в Баку Тегеран в очередной раз заявил о своих притязаниях на 20% акватории моря, что на практике делает ситуацию патовой, поскольку на это не согласятся ни Россия, ни Казахстан, ни Азербайджан, ни Туркменистан.
Никак нельзя отнести к плюсам саммита в Баку и заявление, сделанное на нем президентом Туркменистана о том, что магистральные трубопроводы по дну Каспийского моря могут проводиться при получении согласия на это не всех прикаспийских государств, а только тех, по секторам которых эти трубы пролягут. Ранее, на саммите в Тегеране в 2007 году, аналогичное заявление делал президент Казахстана. Это никак не вяжется с заботой об экологическом благополучии моря. И никак не соответствует ни интересам России, ни интересам Ирана. Очевидно, обработка американцами и представителями ЕС политических верхов Туркменистана даёт результат: приверженность Ашхабада планам строительства Транскаспийского газопровода усиливается. И, если российская дипломатия перестанет добиваться включения в текст готовящейся к подписанию Конвенции о правовом статусе Каспийского моря положения о запрете прокладки по дну Каспия магистральных трубопроводов ради других выгод, это станет очень серьёзным поражением Москвы.
В целом подсчёт плюсов и минусов саммита нельзя оценивать ни чисто формально, ни с чисто количественной стороны. Пока нет достаточных оснований «трубить в фанфары». Достигнутые в Баку успехи могут обернуться своей противоположностью. А потому - активность российской внешней политики на каспийском направлении не должна ослабевать и уж тем более не следует сдавать важные для России позиции ради того, чтобы выглядеть привлекательно ещё в чьих-то глазах.
