Балканы были и остаются одной из невралгически чувствительных точек формирования «нового мирового порядка», полигоном по апробации технологий глобального управления. Очередной, но далеко не последний косовский кризис надо рассматривать сквозь призму интересов ключевых игроков на политической карте мире, для которых Белград и Приштина выступают в роли статистов.
Поводом к обострению напряжённости в крае послужила так называемая «торговая война». Формально конфликт начался 20 июля, когда Приштина ввела запрет на ввоз товаров из Сербии, объяснив это решение тем, что сербские власти не признают печать косовской таможни и тем самым препятствуют ввозу косовских товаров в Сербию. Несмотря на эмбарго, импорт сербских товаров беспрепятственно продолжался через два пограничных пункта на севере Косова, где проживают в основном этнические сербы – Брняк и Яринье. Дело в том, что около 66 тыс. сербов, проживающих в трех северных косовских муниципалитетах – Лепосавич, Звечан и Зубин Поток, а также в части Косовской Митровицы, не признают власть Приштины и отстаивают свое право на самоопределение. Фактически, это анклав, который имеет внешнюю связь только с Сербией и не контролируется албанскими властями Косова. Премьер-министр Косово Хашим Тачи, в недавнем прошлом человек военный, решил изменить существующее положение вещей, прибегнув к силе. 25 июля он отдал приказ полицейским спецподразделениям установить в одностороннем порядке контроль над контрольно-пропускными пунктами на границе с Сербией – Ярине (КПП-1) и Брняк (КПП-31).
В то, что подобное решение может быть принято косовским руководством самостоятельно, без предварительных консультаций, если не согласований, с Вашингтоном и Брюсселем, верится с трудом. Слишком уж настойчиво нато- и еврочиновники убеждают нас в том, что для них антисербская операция косовских властей, «предпринятая без консультаций с европейским и международным сообществом», была полной неожиданностью. И потом, как повторяют всё время в Госдепартаменте США, все вопросы между «Сербией и Косово должно обсуждать посредством диалога под эгидой ЕС». Обращает на себя внимание и мгновенная готовность, с которой НАТО приняла решение об усилении контингента КФОР. Первый военный самолет с подкреплением приземлился вечером в международном аэропорту Приштины уже 4 августа.
И, наконец, самое важное. Как Тачи без согласования с западными столицами мог предпринять попытку захвата КПП, на которых работали сербы из косовской полиции, подконтрольные Миссии Евросоюза в области верховенства закона и правопорядка (EULEX).Ведь с декабря 2008 г. Миссия несет всю полноту ответственности за обеспечение законности и правопорядка в Косове? Всё это очень напоминает грузино-южноосетинский конфликт августа 2008 года, когда «неуправляемый» Саакашвили совершил агрессию против Южной Осетии.
Однако Сербия – не Россия. Поэтому президент Сербии Борис Тадич поспешил заверить не столько Приштину, сколько Вашингтон и Брюссель: «Сербия воевать с Косовом не будет». Урегулирование ситуации Белград намерен добиваться исключительно дипломатическими средствами. На политическом уровне эскалации конфликта не получилось. Эскалация произошла по другим причинам. Косовские сербы, на собственной шкуре испытавшие правление албанцев, решили добиваться справедливости всеми имеющимися у них средствами. Вечером 27 июля молодые люди в масках предприняли действия, заставившие косовских полицейских покинуть Яринье и Брняк. После чего при помощи бутылок с зажигательной смесью и бульдозера КПП Яринье был полностью разрушен. Параллельно были заблокированы дороги, возведены баррикады.
Тем не менее при активном международном посредничестве ситуацию удалось стабилизировать. Согласно достигнутым договоренностям между представителями Сербии и командованием КФОР, силы альянса будут контролировать Яринье и Брняк как минимум до середины сентября. В официальном сообщении КФОР говорится, что в случае необходимости сроки нынешней системы контроля на КПП-1 и КПП-31 будут продлены. Думаю, именно так и будет. В настоящее время контроль на обоих КПП осуществляют силы КФОР. В соответствии с соглашением, баррикады, установленные сербами на дорогах в северных районах Косова, должны быть разобраны и свобода передвижения восстановлена. Однако Приштина отвергла соглашение, достигнутое между представителями Сербии и KFOR, подтвердив, что запрет на ввоз из Сербии товаров для косовских сербов остается в силе. Чем объяснить подобный демарш?
Дело в том, что вопросы торговли и контрольно-пропускных пунктов, хотя и очень важные для населения края, - лишь вершина айсберга. Как справедливо заметил госсекретарь сербского министерства по делам Косова и Метохии Оливер Иванович, «за введением эмбарго на товары из Сербии стоит политический вопрос».
В чём суть «политического вопроса»? Во-первых, это стремление Приштины к полному контролю над территорией края и ликвидации сохраняющихся пока еще возможностей для автономизации сербских анклавов. Во-вторых - стремление как можно эффективнее заблокировать или хотя бы затормозить вступление Сербии в ЕС. В-третьих, это создание условий для увеличения контингента НАТО и, следовательно, усиления внешнего контроля над краем.
Х. Тачи заявил, что его главная цель «заключается в обеспечении правопорядка на всей территории Косова». Меня более всего поразили его стенания по поводу суверенитета. «Нельзя вечно терпеть то, - восклицал Тачи, - что наш суверенитет нарушается, а часть страны используется для контрабанды». Потрясающе! Казалось бы, не балканскому сепаратисту «номер 1», наркобарону по кличке «Змей», основателю террористической «Армии освобождения Косова», боевику, лишь недавно сменившему полевой камуфляж на костюмы от Gucciи, поправшему многовековой суверенитет сербов над Косовским краем, торговавшему людьми и человеческими органами, рассуждать о суверенитете государства-призрака, созданного под эгидой США и НАТО! Однако он рассуждает да ещё диктует условия. Почему?
В том, что косовский премьер настойчиво требует контроля над двумя пограничными переходами на границе с Сербией, я вижу не только стремление как можно скорее централизовать Косово, лишив сербов даже надежды на автономию своих анклавов, но и явные признаки страха косовского руководства перед возможностью отодвинуть, если не похоронить, признание «Республики Косово».
После выдачи Белградом Гаагскому трибуналу генерала Младича и активных усилий по поимке Горана Хаджича, Сербии может быть открыта дверь в ЕС даже в том случае, если она не признает независимость Косова. Вступление Сербии в ЕС страшно для Тачи и иже с ним, прежде всего, потому, что тогда все вопросы, начиная от нарушения прав сербского меньшинства и заканчивая гражданскими имущественными спорами, не говоря уже о собственности на промышленные предприятия, рудники, шахты, перейдет на европейский уровень. Иными словами, тогда уже европейцы все вместе будут обязаны защищать права нового члена своего сообщества.
Кроме того, если не добиться признания Белградом независимости Косова до вступления Сербии в ЕС, потом это сделать будет гораздо труднее. Еврокомиссия должна была к 12 октября вынести решение о возможности наделения Сербии статусом кандидата в ЕС. Однако наличие серьезных проблем в приграничной зоне с непризнанным государством, которую к тому же контролируют силы КФОР, несомненно, повлечёт отрицательное решение Еврокомиссии. Кроме того, теперь легче будет снова раздуть миф об агрессивных и лживых сербах. Например, в заявлении президента Косова Атифете Яхьяги говорится, что именно «Сербия установила барьер для свободного общения между людьми и обмена товаров, а также поставила под угрозу договоренности, достигнутые в последнее время на переговорах между Белградом и Приштиной». Ей вторит Тачи. Оказывается, «эти акты насилия (действия сербов по освобождению КПП от албанских полицейских. – Е.П.) скоординированы и управляются высшими политическими структурами Сербии». Материалы об «уголовниках, захвативших КПП», уже распространяются мировыми СМИ.
В связи с проблемой евроинтеграции Сербии хочу сделать важное уточнение. Будучи несамостоятельным в выборе стратегии действий, косовское руководство вряд ли способно на организацию игры против ЕС. За спиной Тачи маячит тень американских консультантов.
И последнее. КФОР запросил подкрепление в 700 человек. Почему так много, командующий силами КФОР Эрхард Бюлер не пояснил. Численность контингента, согласно официальным данным, к началу июня 2011 г. составляла 5,927 тысячи военнослужащих. На момент ввода силы КФОР насчитывали 46 тысяч человек. Теперь мы наблюдаем попятное движение. Думаю, 700 военнослужащих – это не предел. Вывод войск из Афганистана, начатый в июле, уже поднял вопрос о создании новых рабочих мест для людей, умеющих стрелять. Косово – одно из таких мест.
Нынешний кризис стал первой попыткой косовских властей взять север края под свой контроль с момента провозглашения независимости. За ней последуют другие. И так - до тех пор, пока последний серб не уедет из Косова или не умрет на земле своих предков. В этом - главный интерес Приштины. Изменить здесь что-либо возможно только если отделить Северное Косово, раз и навсегда вывести его из-под юрисдикции Приштины. Однако этого не происходит, так как в косовском кризисе заинтересованы гораздо более могущественные силы, чем сербы и албанцы.
На границе Сербии и Косова сошлись интересы государств, наднациональных структур и международной преступности, поэтому кризис в Косове будет перманентным - даже если в крае не останется ни одного серба.
