13 июля исполняется 135 лет со дня подписания Берлинского трактата. Этот документ не только положил конец Великому восточному кризису 1875-1878 годов, вместившему в себя несколько войн, включая русско-турецкую, и стал первым примером международного миротворчества на Балканах, но и произвёл масштабный территориальный передел региона. По вопросу о роли и месте Берлинского конгресса в истории международных отношений до сих пор продолжаются жаркие споры.
В российской историографии наиболее точной представляется оценка, высказанная балканистом В.Н.Виноградовым, считающим, что в результате Берлинского трактата «рухнула доктрина статус-кво, препятствовавшая развитию полуострова, подкреплявшая османскую власть в регионе». [1] Западноевропейские исследователи часто преувеличивают влияние данного форума на переориентацию внешней политики России. Говоря словами британской исследовательницы М.Виккерс, «Берлинский конгресс более или менее заглушил амбиции России на Балканах. И она была вынуждена с этого времени переключить свое внимание на восточное направление, где вскоре вступила в конфликт с молодой японской державой»… [2]
Заседавший в течение месяца (с 13 июня по 13 июля) и занимавшийся вопросами балканского переустройства Берлинский конгресс сыграл без преувеличения судьбоносную роль и в истории международной дипломатии, и в истории балканских народов. На нем была юридически закреплена независимость Сербии, Черногории и Румынии, заложены основы болгарской национальной государственности, закреплены новые принципы взаимоотношений великих держав по Балканам. И хотя в российском общественном мнении того времени Берлинский трактат встретил гораздо более прохладную реакцию, чем предшествовавшее ему и более «пророссийское» и «проболгарское» Сан-Стефанское прелиминарное русско-турецкое соглашение, значимость данного документа не вызывает сомнений. А уроки его подготовки имеют большое значение и сегодня, когда на Балканах сохраняются и вспыхивают вновь опасные очаги конфликтов.
Говоря о Берлинском конгрессе как о первом опыте балканского миротворчества, необходимо, прежде всего, отметить ту масштабную предварительную подготовительную работу, которую провели практически все его участники из «концерта великих держав» и которой подчас так не хватает мировому сообществу сегодня. Сам конгресс стал своего рода верхушкой айсберга, в основе которого находились укрытые от постороннего взгляда двусторонние и многосторонние торги, согласования и взаимные уступки. По инициативе председательствовавшего на форуме германского «железного канцлера» Отто фон Бисмарка его участники всячески избегали дискуссий на открытых заседаниях. Как только намечались противоречия, вопрос снимался с обсуждения и переносился на уровень частных переговоров заинтересованных делегаций. И лишь после достижения согласия он вновь ставился «для официальной формулировки решения». [3] Более того, по свидетельству американского специалиста по истории международных отношений Сиднея Фея, «почти все существенные вопросы были урегулированы до открытия конгресса, во время различных предварительных переговоров; таким образом, конгрессу оставалось только зарегистрировать решения, которых уже добился Бисмарк». [4]
Не допустить создания на Балканах региональной сверхдержавы – пожалуй, именно этот принцип стал ключевым для подавляющего большинства участников Берлинского конгресса. Этим было обусловлено, в частности, решение форума о сокращении границ «сан-стефанской» Болгарии и снижении степени ее автономии.
В современных условиях роль «концерта великих держав» в значительной мере берет на себя Совет Безопасности ООН. Однако, как показывает опыт наиболее «горячего» балканского кризиса наших дней, косовского, усилий СБ ООН оказывается недостаточно.
Стоит помнить и то, что именно Берлинской трактат, создавший на Балканах ряд национальных независимых государств, одновременно стал фактически первым документом во всемирной дипломатической истории, предусмотревшим международно-правовое обеспечение прав национальных меньшинств – когда защита меньшинств наконец стала «нормальным условием», возложенным на новые государства. [5]
Конечно же, решить сложнейшие межэтнические проблемы на Балканском полуострове посредством одного документа – пусть и такого весомого - было невозможно. Балканы – один из классических примеров того, что границы, проведенные на основе этнического принципа (как это попытались сделать в Берлине), не могут решить межэтнические проблемы. Да и сами эти этнические границы очень часто носят условный характер, не учитывая национальную «чересполосицу», сложный процесс многовекового этногенеза, а также объективно сформировавшиеся культурно-исторические особенности различных частей одного и того же этноса, разделенного государственными, религиозными, природными и прочими разграничительными линиями. В итоге Берлинский трактат явился примером своеобразной насильственной «балканизации» сверху, когда из одной Болгарии делались две, их границы искусственно сужались, а сербский этнос оказался разделенными на три части.
При этом, создав на Балканах мозаику независимых, автономных, оккупированных и прочих государств, территорий и областей, державы-«миротворцы» позаботились о том, чтобы сохранить в неприкосновенности «святая святых» - транспортные пути. Главная балканская водная артерия – Дунай – объявлялась нейтральной и свободной для судоходства от Железных Ворот до устья. Проход военных судов через Черноморские проливы по-прежнему запрещался; даже передававшийся России порт Батум получал статус порто-франко (вольной торговой гавани) и должен был использоваться исключительно торговыми судами.
Урегулировав ряд важных региональных проблем, Берлинский трактат в то же время сохранил на балканской земле немало старых узлов противоречий и завязал новые – косовский, македонский, боснийский… Болгария не могла примириться ни с искусственным созданием Восточной Румелии, ни с передачей Румынии Северной Добруджи, ни с возвращением Османской империи македонских земель. Потенциальными болгарскими союзниками в этих вопросах могли стать Сербия и Греция. Но они же объективно должны были стать и ее злейшими неприятелями при последующем дележе освобожденных территорий. События первой и второй Балканских войн 1912-1913 годов лишь обнажили все противоречивые моменты решений, принятых в Берлине.
Другим злополучным «детищем» Берлинского конгресса стало австро-сербское противостояние – сначала по вопросу о Боснии и Герцеговине, а затем и по другим балканским вопросам. Сформировавшемуся в итоге клубку взаимных противоречий, обвинений и подозрений в итоге было суждено сыграть роковую для всей Европы роль в жаркие летние дни 1914 года.
Наконец, еще одним и, пожалуй, самым важным итогом Берлинского конгресса и всего того, что ему сопутствовало, стало изменение расстановки сил в Европе. Конгресс 1878 года явился последним международным форумом, на котором действия великих держав были в целом свободными от блоковой принадлежности. Уже на следующий год особые отношения между Берлином и Веной оказались закрепленными в виде союзного договора. Время «концерта» в составе шести солирующих великих держав уходило в прошлое. Отныне не получившие своего окончательного и взаимоприемлемого разрешения балканские проблемы становились горючим материалом общеевропейского, а затем и всемирного противостояния.
