Недавняя конференция в Афинах по вопросам принятия стратегии Европейского союза в регионе Адриатического и Ионического морей стала первым значимым региональным мероприятием в полугодовом председательстве Греции в ЕС. Новая стратегия охватит восемь государств, четверо из них уже входят в Евросоюз (Хорватия, Греция, Италия, Словения), а другая четверка (Албания, Босния и Герцеговина, Черногория, Сербия) намерена туда попасть.
Новая стратегия – ещё один шаг в реализации «концепции концентрических кругов», предусматривающей обрастание ядра ЕС региональными проектами… Самый высокий уровень взаимодействия в этих «кругах» достигнут в «Вишеградской группе», все члены которой являются членами Евросоюза. Менее интегрировано в структуры и программы Евросоюза «Северное измерение» в силу присутствия там Исландии, а также необходимости для Брюсселя взаимодействовать в данном регионе с Россией. Еще один «концентрический круг» - «Восточное партнерство», участникам которого пока далеко не только до членства в ЕС, но и до статуса официального кандидата в эту организацию.
В наборе «концентрических кругов» Евросоюза стратегия в регионе Адриатического и Ионического морей занимает промежуточное место. В этом ее и сила, и её слабость. Сила – в большей самостоятельности стран-участниц при реализации региональных проектов. Слабость же заключается в объективной невозможности рассчитывать на существенные финансовые вливания со стороны Евросоюза. Уж слишком разнородный у «восьмерки» состав – «проблемная» Греция, «околокризисные» Словения и Италия, многолетний евроизгой Сербия и традиционно неоднозначная Албания.
Программные положения адриатическо-ионической стратегии сформулированы предельно широко и размыто. Констатируется, что ее интересы «лежат в области безопасности, экономики, торговли, научных исследований, защиты окружающей среды, защите культурного наследия и ценностей, которых огромное количество в этом регионе». Такая расплывчатость и акцент на науке и культуре вызваны наличием, по крайней мере, трёх существенных негативных факторов, характерных для данного региона: сильное влияние мирового финансового кризиса, экономический дисбаланс (по некоторым оценкам, доходы на душу населения в Словении в четыре раза выше, чем в Боснии и Герцеговине), сложный исторический багаж межгосударственных и межнациональных отношений, относительная неразвитость инфраструктуры и коммуникаций.
Особое место среди «факторов риска» занимает Греция. Позиционируя себя в качестве активного регионального игрока, Афины вынуждены действовать в узком пространстве маневра в силу отягощающих долговых обязательств. К настоящему времени Греция уже получила в рамках двух антикризисных траншей порядка 250 млрд евро, обслуживать которые она явно не в состоянии. К маю-июню Еврокомиссия, Европейский центробанк и МВФ рассчитывают выработать план облегчения долгового бремени Греции, который позволит Афинам получить еще 13-15 млрд евро со сроком погашения не 30, а уже 50 лет.
Понятно, что все это потребует от Афин новых уступок не только в социально-экономической, но и в политической плоскости. Лидер ведущей оппозиционной силы Греции – леворадикальной коалиции СИРИЗА Алексис Ципрас недавно призвал руководство Евросоюза к проведению более «реалистичной» политики, в том числе к списанию долгов «проблемных» стран еврозоны. Только вряд ли Брюссель на этой пойдёт.
На что в таком случае может рассчитывать Греция, делая заявку на активизацию южного направления во внешней политике Евросоюза? Как минимум у неё есть три козыря. Первый – это способность противопоставить концепции «концентрических кругов» принцип «матрешки», как принято называть вхождение страны во все более широкие региональные структуры. Учитывая исторически тесные отношения Греции с Албанией и странами бывшей Югославии, Афины вполне могут стать для них своеобразным «балканским Брюсселем». А адриатическо-ионическая стратегия накроет двусторонние связи региональным матрешечным куполом, наполовину состоящим из стран ЕС.
Второй козырь Греции – заметное осложнение отношений ЕС и Турции. Споры вокруг принятия Анкары в Евросоюз окончательно трансформировались в проблематику соблюдения прав человека на улицах Стамбула, что служит признаком дальнейшего охлаждения. А раз юго-восточные рубежи ЕС на ближайшие годы останутся на западной границе Турции, их необходимо укрепить. И в этом роль Греции как исторического и геополитического противовеса Турции является непреходящей.
Третий козырь – активность Греции на региональном энергетическом рынке. Как раз в преддверии открытия афинской конференции по адриатическо-ионической инициативе Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в которую входит и Греция, доложила об ускорении инфляции в странах-членах. Эксперты ОЭСР увязывают это в первую очередь с повышением цен на энергоносители и намекают на необходимость большего внимания к вопросам энергетической политики и безопасности. На этом фоне премьер-министр Греции Антонис Самарас справедливо напомнил, что адриатическо-ионический ареал превращается в важный перекресток для транспортировки товаров и энергоносителей по всем направлениям, «и это дает еще больший приоритет скорейшему завершению трансъевропейских сетей в этом регионе». А заодно, добавим от себя, и более активному участию в региональных делах России.
Так что стремление Греции продвигать в ЕС собственные региональные проекты имеет шансы на успех. Тем более что с 1 июля на посту действующего председателя ЕС её сменит Италия – еще одна адриатическо-ионическая держава. А пока при активном участии Афин уже удалось достичь договоренности о возобновлении замороженных с марта 2012 года переговоров по кипрскому урегулированию. Греция выходит из тени?
