Отношения России и Ирана переживают этап динамичного развития. Стороны прилагают значительные усилия к тому, чтобы выйти на качественно новый уровень сотрудничества по всем направлениям межгосударственных связей. Большие ожидания связаны с предстоящим визитом президента России в Иран. Не исключено, что он может состояться уже в первой половине текущего года. Полностью согласован также график участия президента Ирана Хасана Роухани в работе Каспийского саммита в Астрахани в сентябре 2014 года…
Об активной подготовке к саммиту в российско-иранских верхах свидетельствует высокий темп диалога двух стран. Период декабря 2013 – апреля 2014 гг. вместил обмен визитами глав внешнеполитических ведомств, межправительственные контакты экономического профиля. Среди последних следует отметить посещение Тегерана министром энергетики России Александром Новаком. Результативность визита главы российского Минэнерго и по совместительству сопредседателя Постоянной российско-иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству была тесно связана с предыдущими соглашениями сторон на высшем политическом уровне. Президенты Владимир Путин и Хасан Роухани встречались на полях саммита ШОС в Бишкеке 13 сентября 2013 года. Достигнутым тогда между Москвой и Тегераном договорённостям не был придан вид письменного документа, но понятие «Бишкекские соглашения двух президентов» прочно вошло в экспертные оценки и заявления политиков. Посол Ирана в Москве Мехди Санаи охарактеризовал встречу Путин – Роухани как «яркое событие, которое в будущем будет вписано в историю отношений двух стран». В ходе беседы с президентом ИРИ 28 апреля министр энергетики Новак подчеркнул, что глава России персонально контролирует выполнение достигнутых в Бишкеке соглашений и уделяет особое внимание отношениям с Ираном в целом.
В круг бишкекских соглашений России и Ирана входят разрешение спора вокруг поставок Ирану российских систем ПВО С-300, а также постройка «Росатомом» второго блока АЭС в иранском Бушере. Сейчас внимание сторон сконцентрировано на нефтяной сделке, по условиям которой Россия может выступить в необычной для себя роли крупного импортёра энергоресурса из ближневосточного региона. Сдвиг в решении любого из указанных вопросов приблизит стороны к прогрессу и на смежных направлениях. Москва и Тегеран примериваются к пакетному варианту достижения результата, комплексному охвату всех актуальных направлений сотрудничества. Возможна, например, следующая схема: Иран снимает свои арбитражные претензии к России в связи со срывом контракта 2007 года (поставка Тегерану пяти дивизионов С-300 ПМУ-1), после чего стороны разворачивают объёмное военно-техническое и экономическое сотрудничество с упором на энергетику.
Иранцы приглашают компании из России принять участие в проектах развития своих железнодорожных сетей. Пакетный формат будущих соглашений просматривается и здесь. Россия могла бы наладить с иранскими партнёрами совместное производство рельс, поставить подвижные составы, выполнить работы по электрификации железнодорожных артерий ИРИ. В 2012 году компания РЖД завершила электрификацию линии между Тебризом и Азаршахром протяжённостью 46 км. В повестке переговоров новые проекты российских железнодорожников с их иранскими коллегами.
Взятый Западом курс на введение санкций против России объективно сближает Москву и Тегеран. Одной из целей Запада в его политике изоляции Ирана на предыдущих этапах было максимальное осложнение его отношений с Россией. Эта задача не потеряла своей актуальности и после запуска 24 ноября 2013 года в Женеве процесса оздоровления отношений западных держав с Ираном. В Вашингтоне крайне нервно реагируют на обсуждаемый Москвой и Тегераном нефтяной контракт. Ведь предполагается, что Иран не просто направит некоторый объём чёрного золота в северном направлении (идёт речь о 500 тыс. баррелей нефти ежесуточно, которые российские компании готовы приобретать у иранских партнёров) и получит за это необходимые ему товары - рассматривается возможность покрытия Ираном нефтью других услуг с российской стороны. Например, имеющих отношение к реализации проектов возведения второго блока Бушерской АЭС, прокладки линий электропередач из России через Азербайджан в северные провинции Ирана, строительства новых и модернизации имеющихся иранских генерирующих мощностей. Одни лишь российско-иранские проекты в области электроэнергетики могут исчисляться суммой в $10 млрд. (строительство гидроэлектростанций и экспорт из России в Иран 500 МВт электроэнергии).
Часть потенциальных заказов российских товаров и услуг иранская сторона может оплатить нефтью и в таких обсуждаемых проектах, как поставка зерна и технического оборудования в Иран. К обходу прямых схем оплаты иранской нефти «живыми деньгами» подталкивает сохраняющийся режим жёстких финансовых и торгово-экономических ограничений, наложенных на ИРИ в её связях с внешними партнёрами. Если к этому добавить попытки России и Ирана перейти во взаиморасчётах на использование собственных валют, то опасения США потерять «контроль над ситуацией» принимают ещё более отчётливый характер. Ведь в случае реализации российско-иранского нефтяного контракта общий экспорт иранской нефти может превысить оговоренный в промежуточном соглашении с «шестёркой» от 24 ноября 2013 года порог в 1 млн. баррелей в сутки.
Насколько можно судить по заявлениям, звучащим из Вашингтона, у администрации США на данном этапе нет чёткого плана ни в том, что касается оздоровления отношений с Ираном, ни в политике давления на Россию санкциями с целью её изоляции. Предпринимая шаги, направленные на то, чтобы воспрепятствовать сближению Тегерана и Москвы, США напоминают канатоходца, застывшего на середине пути и рискующего потерять равновесие. Сомнительно, что им удастся долго балансировать в таком положении. Американская сторона подчёркивает, что предпринимаемые в отношении России санкции – это процесс, оценить даже промежуточные результаты которого не берётся никто. А что касается Ирана, то там к проблемам, возникающим в связи с введением санкций, уже выработался определённый иммунитет. Есть и опыт противодействия санкциям.
Расширяя и углубляя свои связи, Россия и Иран в конечном счёте выявят всю несостоятельность попыток внешних сил воздействовать на этот процесс. Отношения двух естественных партнёров можно затормозить и даже надолго, но помешать им развиваться потерявшая ощущение реальности сверхдержава не в состоянии. Санкции, которые Вашингтону хотелось бы сделать проявлением силы Соединённых Штатов, будут иметь обратный эффект - они лишь обнаружат неуверенность поступи американского «канатоходца» в его движении к решению острых международных проблем.