Это к слову. Конкретно в той передаче к микрофону была приглашена президент академии лингвистических наук, академик, главный редактор журнала "Вопросы филологии", ректор Московского института иностранных языков Эмма Володарская. Речь шла о языках, их изучении и прочем. О том, насколько Э. Володарская компетентна в вопросах чистого языковедения, я судить не берусь. Однако в части разумной языковой политики в Российской Федерации ею были высказаны сомнительные мнения – во всяком случае лично для меня.
В частности, учёным-лингвистом, призванным отстаивать интересы того языка, который является для неё не только родным, но и государственным, было сообщено, что теперь-де нам, кроме традиционных иностранных языков, надо изучать и государственные языки стран СНГ. Что уж делать – такова, мол, реальность.
Понять это сложно. Безусловно, знание любого дополнительного языка расширяет и кругозор человека, и его возможности. Однако фактом является то, что незнание государственного языка той или иной страны СНГ не станет серьёзным препятствием в пределах «Содружества независимых государств» для общения на любом уровне от бытового до официального. Зато незнание русского языка чаще всего сделает такое общение попросту невозможным.
И вот вместо того, чтобы громко отстаивать абсолютный приоритет русского языка как естественного языка-объединителя, как языка международного общения, один из ведущих лингвистов Российской Федерации провозглашает нечто противоположное – важность изучения русскими государственных языков СНГ.
Увы, суть позиции, занятой Э. Володарской, фактически выходит за рамки языковых и учебно-педагогических проблем и имеет – хочет или не хочет того уважаемый лингвист – явный политический аспект. Такая позиция, в отвлечённом виде вполне благообразная, в конкретной исторической ситуации способствует закреплению расчленения единого культурно-языкового пространства бывшего Союзного государства, поощряет националистический экстремизм и вместо сближения способствует дальнейшему разобщению народов бывшего СССР.
Вдумаемся в характерную примету нынешнего мутного времени. Глава одного суверенного среднеазиатского государства приезжает в другое суверенное среднеазиатское государство и ведёт официальные переговоры со своим коллегой на русском языке. Требуется ли более убедительное доказательство того, что лишь русский язык может быть языком межнационального общения в пределах Российского геополитического пространства?
И суть даже не в том, что для компетентной части образованного населения в национальных республиках русский язык по сей день является более приемлемым в повседневном и деловом общении, чем язык родной. Дело в том, что ни один национальный язык республик СССР и близко не имеет того всеобъемлющего интеллектуального потенциала, которым обладает русский язык. Тезаурус (то есть всё множество смысловыражающих единиц языка с заданной системой семантических отношений) ни одного государственного языка политических новообразований в пределах Российского геополитического пространства не идёт ни в какое сравнение с тезаурусом русского языка, который вне зависимости от чьего-либо желания или нежелания является и всегда будет одним из пяти мировых языков.
Кстати, азербайджанец Низами Гянджеви, таджики Фирдоуси и Рудаки, узбеки Джами и Навои писали свои произведения не на «государственных» языках республик СНГ, а на фарси. Тогда в Средней Азии преобладал персидский язык. В ХХ веке его место прочно занял русский язык.
Русский язык достоин того, чтобы укреплять его международные позиции не только за то, что это язык Пушкина, Гоголя, Толстого, Суворова, Менделеева, Павлова, но и за то, что на нём за последние два столетия была создана одна из наиболее значительных частей мировой культуры и науки. И потому любое умаление международного значения русского языка, тем более значения русского языка для народов Российского геополитического пространства, недопустимо.