В последние три месяца кризис вокруг Корейского полуострова стремительно набирает обороты.
Ещё не улеглись страсти, вызванные бурной эскалацией напряжённости на Корейском полуострове (запуск в КНДР ракеты дальнего радиуса действия, проведение этой страной ядерного испытания и принятие 12 июня "карательной" резолюции СБ ООН в отношении Пхеньяна), как экспертное сообщество, влиятельные политики стали задаваться вопросом: какие последствия всё это будет иметь для обстановки в Северо-Восточной Азии и для перспектив урегулирования северокорейской ядерной проблемы? Какими бы мотивами ни руководствовалось руководство КНДР при проведении своей бескомпромиссной линии, ему удалось добиться, по крайней мере, одного явного результата: настроить против себя подавляющую часть международного сообщества и закрепить изоляцию своей страны от внешнего мира. Если Пхеньян изначально и ставил цель потрясти воображение соседей своими военными возможностями и таким образом вовлечь США в двусторонние переговоры, то на этот раз такая логика не сработала.
Несмотря на затянувшуюся в Совете Безопасности ООН работу над проектом резолюции, на этот раз противостояние сторонников жёсткой линии (прежде всего, США, Япония и Южная Корея) и традиционно дружественных КНДР Китая и России было не столь рельефным: расхождения во взглядах носили преимущественно тактический характер. Единственное серьёзное условие Москвы и Пекина состояло в том, чтобы резолюция не давала карт-бланш для применения силы в отношении Пхеньяна, не «перекрывала кислород» нормальному развитию экономики республики и делала бы акцент на необходимости решения проблем Корейского полуострова политико-дипломатическими средствами. Что же касается существа дела, то в СБ ООН с самого начала сложилось понимание в отношении того, что ответ на действия КНДР должен стать решительным и эффективным, что и предопределило наполнение резолюции 1874 широком пакетом санкционных мер - от военных до финансовых.
Большинство специалистов сходятся во мнении, что сложившаяся вокруг Кореи ситуация - это "всерьёз и надолго". Предвещается раскручивание гонки вооружений в регионе с упором на создание национальных и региональных систем ПРО, ускорение процесса формирования и консолидации многосторонних альянсов и военно-политических структур во главе с США и при участии их близких партнёров, прежде всего Японии, Австралии, Южной Кореи. Не исключено, что северокорейский опыт может оказаться привлекательным для других малых стран, которые также могут встать на путь укрепления своего военного потенциала за счет ракетно-ядерного компонента.
В этой ситуации показательны действия Сеула, который с недавнего времени стал требовать от Вашингтона предоставления письменных гарантий о распространении на Южную Корею своей стратегии "расширенного ядерного сдерживания", проще говоря, "ядерного зонтика" по образцу того, какой установлен Соединёнными Штатами над Японией. Американская сторона после недолгих колебаний пошла союзнику навстречу и зафиксировала соответствующие обязательства в совместном заявлении по итогам визита Ли Мен Бака в Вашингтон 16 июня с.г. Теперь предстоит понять, последует ли за этим возвращение в Южную Корею ранее выведенной оттуда американской ядерной инфраструктуры.
Парадокс состоит в том, что в одном, быть может, важнейшем вопросе два антагониста - США и КНДР – заняли почти схожую позицию: шестисторонние переговоры по ядерному урегулированию в Корее "мертвы" и возможность их реанимации пока не просматривается. Северокорейцы прямо говорят, что КНДР никогда не откажется от своих ядерных сил сдерживания, и заявляют о намерении перед лицом американской военной угрозы "наращивать свой оборонный ядерный потенциал". При этом упоминается, что наряду с существующей плутониевой программой КНДР приступает к работам по обогащению урана, которая, правда, увязывается не столько с военными задачами, сколько с планами создания собственного легководного реактора и обеспечения его ядерным топливом.
Что касается американцев, то они настаивают на необходимости скрупулёзного выполнения санкционных положений резолюции 1874, прежде всего, в части перекрытия всех каналов нелегальных финансовых трансакций в КНДР и недопущения экспортных поставок из КНДР товаров, материалов и технологий, запрещённых решениями СБ ООН. В практическом плане речь может идти о принудительном досмотре северокорейских судов в открытом море. Формально резолюция СБ ООН предусматривает возможность досмотров, но лишь с согласия капитана и судовладельца. Однако известно, что в Вашингтоне не относятся к международному праву, как к "священной корове". Нужно ли говорить, что конфликт между двумя странами в водах мирового океана может иметь далеко идущие последствия, учитывая решимость КНДР идти до конца в защите своего государственного суверенитета.
Хотя целесообразность решения корейской ядерной проблемы политико-дипломатическими средствами в Вашингтоне на официальном уровне в принципе не отрицается, определёнными, весьма влиятельными кругами в США начинает проводиться мнение о том, что с нынешними властями в Пхеньяне "каши не сваришь", а, следовательно, мол, и незачем понапрасну расточать усилия. Вызывает тревогу то, что американские политологи всё упорнее начинают рассуждать о необходимости "сверстать" некий план действий на случай обвала северокорейского режима и установления "внешнего контроля" над ситуацией, в том числе с целью недопущения утечек из страны ядерных и иных опасных материалов. Другими словами, в США предлагают связать перспективы распутывания корейского узла со сменой руководства, а еще лучше - политического строя в КНДР.
Справедливости ради отметим, что подобная точка зрения – не единственная, и новый курс США в отношении Северной Кореи лишь формируется. Более того, в последние недели делается упор на предпочтительности политико-дипломатических методов, звучат мысли о необходимости продолжения шестистороннего процесса.
Естественно, между двумя крайними подходами, отражающими взгляды Пхеньяна и Вашингтона, существуют и другие точки зрения. Южная Корея, например, настойчиво добивается продолжения обсуждения ядерной повестки в пятистороннем формате с "приоткрытой дверью" для КНДР. Логика Сеула заключается в том, что в данный момент лучше делать хоть что-то, дабы сохранить переговорный процесс на плаву, чем не делать ничего. Согласно этим планам, "пятёрке" предстоит выработать некий согласованный пакет политических и экономических стимулов для Пхеньяна в обмен на отказ последнего от ядерного оружия. Заметим, что при внешней привлекательности этой задумки, она выглядит мало реалистичной хотя бы потому, что не встречает активной поддержки в Пекине. КНР пока не сказала своего слова. Здесь, как обычно, не торопятся бросать слова на ветер, предпочитая приглядеться к развитию обстановки. Пекин как устроитель шестисторонних переговоров приложил больше всех усилий, чтобы этот механизм принёс плоды, и более других заинтересован в том, чтобы многолетняя кропотливая работа не пошла насмарку.
Не только Пекин, но и Москва многое вложила в развитие шестистороннего процесса, связывая с его продолжением, в том числе с перспективой его трансформации в постоянно действующий Форум по обсуждению проблем безопасности в регионе СВА, перспективные планы. Эти же страны более других обеспокоены тем, что продолжение развития военной ядерной программы КНДР способно стимулировать волну нуклеаризации в регионе.
И в то же время для России ситуация не столь драматична, как это иногда пытаются представить некоторые комментаторы. В рамках шестистороннего процесса российская сторона честно и в полном объёме выполняла свои обязательства, выдвигала востребованные впоследствии идеи пакетного, комплексного подхода к решению ядерной проблемы, "подставляла плечо" партнёрам в тех случаях, когда диалог по тем или иным причинам начинал пробуксовывать. Безусловно, достойно сожаления, что переговорный процесс рухнул и ситуация отброшена далеко назад. Однако вины российской стороны в этом нет. В сложившейся обстановке России надо продолжать действовать спокойно, взвешенно и, оставаясь в курсе событий, не стремиться наперегонки с другими разбрасываться скороспелыми идеями, не дать вовлечь нашу страну в круговорот сомнительных комбинаций и начинаний.
В Москве болезненно восприняли факт ухода Пхеньяна из шестисторонних переговоров ещё и потому, что она свои обязательства, в том числе финансовые, выполнила добросовестно. Россия свою долю в 200 тыс. тонн компенсационного мазута стоимостью примерно 100 млн долларов США поставила в КНДР полностью (в отличие от некоторых других участников переговоров). Получается, что все эти затраты были впустую. Такой вывод побуждает, естественно, проявлять определённую осторожность при расчёте последующих шагов.
Северокорейская ядерная проблема уже 17 лет «ходит по кругу»: на этом пути применялись различные модели и рецепты урегулирования, отрабатывались различные переговорные форматы, а успехи неизменно перемежались с периодами острой конфронтации. И, несмотря на беспрецедентный характер нынешнего кризиса, что-то подсказывает, что впоследствии, когда рассосётся горечь нынешних обид, переговорный процесс может быть выведен на новый виток – возможно, в другой конфигурации и с иным составом участников.
Интересы безопасности России пока серьёзно не пострадали. Да и трудно представить (если, конечно, не идти на поводу у американской пропаганды), что скудные ракетно-ядерные возможности КНДР, создававшиеся под вполне конкретные задачи, могут быть реальной военной угрозой для России. А вот как воспользуется Запад опрометчивыми шагами КНДР, чтобы попытаться изменить в свою пользу военный баланс в Северо-Восточной Азии, - за этим нужно следить очень пристально.
На наш взгляд, реально может беспокоить Россию возможность расширения военной инфраструктуры США и их союзников в непосредственной близости от российских границ, наращивание их наступательного потенциала под предлогом кризиса вокруг Северной Кореи.
Недостаточный технологический уровень ракетно-ядерного комплекса КНДР, в том числе в области обеспечения его собственной безопасности, может стать источником техногенных катастроф, способных нанести ущерб российскому Дальнему Востоку.
Как угрозу безопасности следует рассматривать и последствия обсуждаемой в США возможности нанесения точечных ударов по ядерным объектам КНДР. Итоги же возможной реакции Пхеньяна на такую ограниченную агрессию (а эта реакция способна быть жёсткой и массированной) заслуживают отдельного обсуждения.