Полоцкий архиепископ Иосафат Кунцевич (1580‑1623) считается католиками покровителем унии в Восточной Европе. Для них он является мучеником и «апостолом» церковного единства. Соответствующие решения приняли в Риме сначала в 1643 г., когда папа провозгласил Иосафата «блаженным», и затем в 1867 г., когда его канонизировали. Так Кунцевич стал первым собственным униатским святым.
Папа Франциск перед иконой Кунцевича
Современные украинские униаты тоже особо почитают Иосафата, поскольку он не только был ревностным проповедником унии, но и родился во Владимире-Волынском («украинец», значит). В Белоруссии прославляют Кунцевича немногочисленные униатские общины, замешанные на белорусском национализме. Для православных же Кунцевич был и остаётся гонителем и мучителем. Именно за это он был убит доведёнными до крайности жителями Витебска. Таким образом, имеются два противоположных взгляда на жизнь и деятельность Иосафата Кунцевича.
Почитатели униатского святого пытаются доказать невиновность архиепископа Иосафата в возводимых на него обвинениях со стороны православных. Образ Кунцевича предстаёт в их трудах в поэтизированном виде кроткого страдальца за христианские идеалы. Биографы Иосафата с умилением рассказывают о его аскетических подвигах в монашестве, любви к духовному чтению, ревности к церковным службам. Утверждается, что он якобы был основателем Жировичского монастыря, в настоящее время самого известного православного духовного центра в Белоруссии. В действительности Иосафат только добился передачи этого тогда ещё незначительного православного монастыря униатам в 1613 г., и с этого началась собственно униатская история обители. Когда через год его друг Иосиф Вельяминов Рутский стал униатским митрополитом, Кунцевич был переведён в Вильно настоятелем Троицкого монастыря. По совместительству он управлял монастырём в Бытене, недалеко от Жировичей. Рукой всё того же митрополита Рутского Иосафат был поставлен в 1617 г. во епископа-коадьютора (епископа-помощника) в Полоцк. Здесь управлял обширной епархией мало заботившийся о введении унии престарелый архиепископ Гедеон Брольницкий. После его смерти в 1618 г. Кунцевич сделался полноправным главой Полоцкой епархии, обнимавшей почти всю восточную Белоруссию от Полоцка и Витебска до Могилёва.
Униатские биографы концентрируют внимание на положительных чертах деятельности нового Полоцкого архиепископа: восстановлении Полоцкого Софийского собора, заботах о просвещении духовенства, регулярных съездах священников, произнесении собственных проповедей (а не зачитывании чужих), строгости жизни. Действительно, Иосафат составил два сборника правил для священников и, возможно, перевёл и дополнил один из католических польских катехизисов для краткого наставления основам веры. Здесь фигурировали соответствующие разделы о прерогативах римского папы, об исхождении Святого Духа и от Сына (Филиокве). Всё это подтверждает ревность униатского архиепископа в исполнении своих духовных обязанностей.
Конечно, Кунцевич не забывал о своей главной цели – насаждении унии в Белоруссии. Меры по её утверждению и привели, в конечном счёте, к его трагической кончине. Униатские писатели выработали в подходе к этому вопросу особую тактику. Во-первых, утверждается, что обычным способом действий Кунцевича была кротость и убеждение, но при этом он был строг в отношении нравственных проступков священников (пьянства, лени, распущенности). Так что его меры создали массу недовольных. Во-вторых, Иосафат старался оградить приходы от влияния светских лиц. В частных владениях священники зачастую были подчинены местным землевладельцам, что имело следствием немало злоупотреблений ктиторским правом. Здесь он тоже представляется защитником интересов Церкви против вмешательства светских лиц. В-третьих, говорится, что против униатского архиепископа интриговал посвящённый в 1620 г. в епископский сан Мелетий (Смотрицкий), который претендовал на ту же Полоцкую кафедру в качестве православного архиерея. В итоге на жизнь Иосафата составился заговор его врагов, был организован мятеж в Витебске, что имело следствием гибель униатского владыки. По мнению почитателей Кунцевича, он сделался невинной жертвой пастырской ревности и стал мучеником за унию.
Современная униатская картина убийства Кунцевича
Православная сторона предлагает посмотреть на Иосафата Кунцевича более объективно. Не отвергая положительные свидетельства строгости его монашеской жизни и старательности в исполнении епископских обязанностей, необходимо принять во внимание факты его усердия не по разуму, жестокости, сознательного искания смерти. Хотя он и родился в православной семье, но, приняв унию и поучившись у иезуитов, внутренне переродился. Он отошёл от своего восточного вероисповедания, сохраняя лишь его внешнюю обрядовую видимость.
Действительно, Иосафат увлекался чтением святоотеческой литературы и, возможно, даже переписывал творения православных святых Нила Сорского и Симеона Нового Богослова, но чтение не делает читающего праведником, и по книгам не становятся исихастами. Без надлежащего духовного руководства мог ли Кунцевич самостоятельно усвоить должным образом правила монашеского аскетизма? Чтение лишь развило в нём фантазию, и не мудрено, что вскоре после пострига он перестал общаться с другими монахами (удалился в затвор). Затворничество в восточной традиции есть форма жизни уже опытных в монашеском делании, но никак не новичков, которые легко увлекаются своими помыслами и могут быстро дойти до горделивого самомнения. Вероятнее всего, это и произошло с Иосафатом, который подумал, что после трёхлетнего затвора он в состоянии спасать грешников проповедью покаяния. С ревностью он начал ходить по улицам и торговым площадям Вильно, убеждая слушателей оставить свои занятия и тотчас идти исповедоваться. Уже тогда он получил двусмысленное прозвище «душехвата», то есть ловца душ. Так развилось у Кунцевича высокое мнение о себе.
Человек, пребывающий в таком состоянии, не отличается терпимостью. Уже будучи настоятелем виленского Троицкого монастыря, Иосафат неоднократно возглавлял нападения на находившийся по соседству православный Свято-Духов монастырь. Во время одного из нападения куском кирпича был ранен в голову святой Леонтий Карпович, архимандрит православной обители. Порой и сам Кунцевич доходил до рукоприкладства. Так, одну нерадивую настоятельницу униатского монастыря он воспитывал бичом и пощёчинами.
Когда Иосафат занял епископскую кафедру, перед ним открылось широкое поле деятельности по обращению в унию православных. Он называл Православие «схизмой», то есть расколом, и борьбу с ним считал своим пастырским долгом. Это не укрылось от православных. Униатский архиепископ начал сурово наступать на них. Например, он требовал смертной казни для не впустивших его в 1619 г. жителей Могилёва. Священников, не принимавших унию, Кунцевич приказывал лишать мест, иногда дело доходило до ареста и заключения. Труднее было ему навязать унию в храмах, которые стояли на частной земле шляхты. Чтобы утвердить здесь свои права и достать непокорных священников, Иосафат выхлопотал королевское подтверждение своего права судить и назначать духовных лиц для церквей в шляхетских имениях. Этим и объясняется его старание оградить Церковь от влияния светских лиц. Но сложнее всего приходилось ему с простым народом, особенно с горожанами, которые чуждались храмов, где служили униаты. Пользуясь своей духовной властью, Кунцевич закрывал церкви до тех пор, пока жители не согласятся на унию. Однако православные мещане готовы были собираться даже в шалашах за городскими стенами, только бы не идти на молитву в униатские храмы. Пустые и закрытые церкви стояли без служб месяцами. Не совершались ни крестины, ни венчания, ни церковные похороны.
Строгости Иосафата Кунцевича вызвали ропот не только в Речи Посполитой, но и за её пределами, так что даже один из творцов унии, католик Лев Сапега был вынужден написать униатскому митрополиту Иосифу Вельяминову Рутскому: «Не только я, но и другие весьма осуждают то, что ксендз владыка Полоцкий слишком жестоко начал поступать в этих делах и очень надоел и омерзел народу, как в Полоцке, так и везде. Давно я предостерегал его в этом, просил и увещевал, чтобы он так жестоко не действовал, но его милость, имея свои резоны, более упрямые, нежели основательные, не хотел принимать и слушать наших справедливых резонов. Дай Бог, чтобы последствия его распоряжений и суровых действий не повредили Речи Посполитой. Ради Бога прошу Вашу Милость, вразуми его, чтобы он прекратил и оставил свою суровость в этих делах… Пожалуйста, Ваша Милость, держи его на вожжах».
Чествование Кунцевича
Тот же литовский сенатор написал письмо и Кунцевичу, в котором убеждал униатского владыку быть терпимым, следовать примеру святых, предупреждал его, что он сам наводит опасность на свою жизнь. Однако Иосафат вполне сознательно накалял страсти народа суровыми действиями. Отправляясь в своё последнее путешествие в Витебск, он не только тащил с собой гроб, но и постоянно говорил спутникам о скорой кончине; его попросили воздержаться от таких разговоров хотя бы во время обеда. Поводом к народному возмущению в Витебске стал арест одного православного священника слугами архиепископа. Возмущённые горожане ворвались в дом Кунцевича и жестоко расправились с ним.
Конечно, такое насилие не может быть оправдано с точки зрения морали. Сами совершители этого преступления были подавлены произошедшим и перед лицом грозного суда не решились перекладывать свою вину на насилия Кунцевича. Проповедники унии тут же поспешили объявить Иосафата святым, заявить о его посмертных «чудесах» и искусственно организовать его пышное чествование. Было приложено немало стараний, чтобы Иосафат из мучителя превратился в мученика. На поверку эти старания отдают такой же фальшью, какой была и сама уния.
