Большинство соединений и частей советских приграничных военных округов встретили рассвет 22 июня 1941-го на положении мирного времени, не будучи готовыми во всеоружии отбить нападение врага.
Одной из причин происшедшего было отсутствие в Красной армии действенной системы приведения войск в высшую степень боевой готовности. Установленная процедура отличалась большим количеством звеньев и длительностью прохождения приказа.
В сейфах у командиров и командующих находились особые секретные оперативные пакеты с директивой, каким образом действовать дивизии, корпусу при поступлении приказа о его вскрытии. Приказ на вскрытие этих «красных пакетов» могли отдать либо глава правительства, либо нарком обороны. Содержание засургученной в пакете директивы до момента вскрытия командиру, командующему было неизвестно. А это с самого начала ставило перед военачальником массу подчас неразрешимых задач.
Сошлемся на воспоминания Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского, встретившего войну генерал-лейтенантом в должности командира 9-го механизированного корпуса Киевского особого военного округа. Константин Константинович писал: «Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес мне телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет. Сделать это мы имели право только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или народного комиссара обороны. А в телефонограмме стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штарма. Приказав дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии, в наркомате, я вызвал начальника штаба, моего заместителя по политчасти и начальника особого отдела, чтобы посоветоваться, как поступить в данном случае.
Вскоре дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк. Пришлось взять на себя ответственность и вскрыть пакет. Директива указывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. В четыре часа приказал объявить боевую тревогу, командирам дивизий Н.А. Новикову, Н.В. Калинину и В.М. Черняеву прибыть на мой КП».
Позже стало понятно, что таких смелых и инициативных военачальников, которые вскрыли «красный пакет» под свою ответственность, оказалось немного. Боевой приказ чаще всего приходилось отдавать войскам под огнём врага.
Но и это не всё. Узнав суть боевой задачи, надо было тут же организовать её решение, а имеющихся в распоряжении командира ресурсов – боеприпасов, автомобильной и бронетехники, продовольствия – сплошь и рядом недоставало.
Рокоссовский сполна проявил свой твёрдый характер. Вернёмся к воспоминаниям маршала: «Пока войска стягивались на исходное положение, комдивам были даны предварительные распоряжения о маршрутах и времени выступления. Штаб корпуса готовил общий приказ. Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно. Каждый знал свое место и точно выполнял свое дело.
Затруднения были только с материальным обеспечением. Ничтожное число автомашин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать, пока сверху укажут, что и где получить, было некогда. Неподалеку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующим внушением и расписками».
По меркам мирного времени это было самоуправство. Однако другого выхода не было, поскольку связь со штабом армии, с командованием округа, которому 9-й мехкорпус непосредственно подчинялся, отсутствовала. За весь день из Киева не последовало ни единого распоряжения.
Повторим: война подтвердила правильность решительных действий комкора Рокоссовского, но таких командиров было немного.
Тут мы вновь подходим к вопросу о порочности имевшейся системы оповещения войск Красной армии. Она стала одной из причин тяжелого положения, в котором оказались части и соединения наших приграничных округов в начале войны.
При этом история войны показала полную дееспособность и эффективность иного подхода, который позволил бы многих тяжелых поражений избежать, по крайней мере резко сократить их масштабы. Имеем в виду ту систему оповещения подчинённых сил, которая была выработана в Военно-Морском Флоте под руководством наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова. Забегая вперёд, скажем, что эта система позволила флоту не только своевременно перейти на высшую степень боевой готовности, но и организованно вступить в противоборство с противником, не потеряв в первый день войны ни одного корабля, ни одного самолёта.
До Кузнецова, профессионального моряка, флотом из-за кадровой чехарды руководили люди, бесконечно далёкие от моря, – политработник П.А. Смирнов и высокопоставленный сотрудник НКВД М.П. Фриновский. Это не могло не сказываться на подготовке военных моряков к предстоявшим тяжёлым испытаниям. Между тем в Европе и на Дальнем Востоке давно полыхала война, и рассчитывать на то, что она обойдёт Советский Союз стороной, не приходилось.
Назначенный в 1939 г. на пост наркома ВМФ Кузнецов был молод (34 года), по его собственному признанию, не прошёл некоторых важных должностей (не командовал соединением кораблей, не служил в центральном аппарате), чтобы успеть подготовить себя к столь высокой и ответственной должности. Однако, в отличие от предшественников, он был «морской косточкой» – по складу поморца, по образованию, по долгой службе от краснофлотца до командующего флотом. Не боялся учиться у подчинённых, умело подобрав опытных заместителей – адмиралов Л.М. Галлера, И.С. Исакова, Г.И. Левченко, квалифицированных начальников управлений наркомата и Главного морского штаба, командующих флотами: Северным – А.Г. Головко, Балтийским – В.Ф. Трибуца, Черноморским – Ф.С. Октябрьского, Тихоокеанским – И.С. Юмашева.
Неотложных вопросов у молодого наркома было очень много. Шла реализация большой кораблестроительной программы, строились военно-морские базы, судоремонтные заводы, доки – всё, что нужно было для большого флота. Однако в центр внимания Кузнецов поставил боевую учёбу. Последняя была значительно скорректирована с учётом уроков советско-финляндской войны. Исходя из боевого опыта действий моряков на Балтийском и Баренцевом морях в условиях суровой зимы, в ВМФ доработали тактику боевого применения оружия надводных кораблей, подводных лодок, совершенствовали системы боевого управления и связи, отрабатывали действия в условиях воздушной и минной опасности. При повседневной поддержке и контроле со стороны Кузнецова моряки и на севере, и на юге учились поражать противника на предельной дистанции и первым же залпом.
Новому руководству наркомата удалось решить вопрос с массовой подготовкой кадров младших командиров. Срок действительной службы был увеличен до пяти лет. По предложению Наркомата ВМФ в его распоряжение стали специально подбирать призывников из приморских районов и тех, кто ещё до призыва на военную службу был связан с морем.
К началу Великой Отечественной в составе Северного, Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского флотов, а также Амурской, Каспийской и Пинской военных флотилий насчитывалось более 900 боевых кораблей и 3678 самолётов. Управлять такой махиной было нелегко, но Николай Герасимович оказался способным организовать работу всех структур наркомата, Главного морского штаба, командования флотов и флотилий.
Адмиралу Кузнецову удалось сделать для флота то, что должно было сделать руководство Наркомата обороны для всех вооружённых сил, но не сделало, а именно – принять все необходимые меры, чтобы не позволить фашистам застать войска врасплох.
(Окончание следует)
