22 июня 1941 г., получив сообщение о начале германского вторжения в СССР, министр иностранных дел Японии Ёсукэ Мацуока, подписавший лишь два месяца назад в Кремле советско-японский пакт о нейтралитете, спешно прибыл в императорский дворец.
На аудиенции у микадо он энергично стал убеждать Хирохито не оттягивать с ударом по Советскому Союзу. В ответ на вопрос императора, означает ли это отказ от выступления на юге, Мацуока ответил, что «сначала надо напасть на Россию». При этом министр добавил: «Нужно начать с севера, а потом пойти на юг. Не войдя в пещеру тигра, не вытащишь тигренка. Нужно решиться».
Эту позицию Мацуока отстаивал и на заседаниях Координационного совета правительства и императорской ставки (Рэнраку кайги). Доводы были следующими:
а) необходимо успеть вступить в войну до победы Германии, чтобы не остаться обделенными;
б) поскольку на принятие решения в пользу войны с СССР оказывала влияние боязнь одновременной войны против Советского Союза и США, Мацуока убеждал японское руководство и командование в том, что этого удастся избежать дипломатическими средствами;
в) министр высказывал уверенность, что нападение на Советский Союз окажет решающее влияние на окончание войны в Китае: правительство Чан Кайши окажется в изоляции.
Хотя предложение об ударе в тыл Советскому Союзу базировалось на выводе о краткосрочном характере германской агрессии, учитывалась и возможность затяжной войны, даже поражения Германии. Считалось, что при всех обстоятельствах Японии лучше вступить в войну на севере, чем идти на риск вооруженного столкновения с США и Великобританией. Предполагалось, что, в случае если Великобритания, поддержанная Америкой, в конце концов, одержит победу над Германией, Японию не будут строго судить «за нападение лишь на коммунизм».
Участники заседаний не высказывали возражений против доводов Мацуоки. Они соглашались с тем, что нападение Германии на СССР предоставляет выгодную возможность отторжения в пользу Японии восточных районов Советского Союза. Однако вывод о немедленном нападении на СССР разделяли не все.
Из стенограммы 32-го заседания Координационного совета правительства и императорской ставки от 25 июня 1941 г.:
«Министр иностранных дел Мацуока: Подписание пакта о нейтралитете (с СССР. – А.К.) не окажет воздействия или влияния на Тройственный пакт (Германии, Японии и Италию. – А.К.). Об этом я говорил после моего возвращения в Японию (из Германии и СССР. – А.К.). К тому же со стороны Советского Союза пока нет никакой реакции. Вообще-то я пошел на заключение пакта о нейтралитете, считая, что Германия и Советская Россия все же не начнут войну. Если бы я знал, что они вступят в войну, я бы, вероятно, занял в отношении Германии более дружественную позицию и не стал бы заключать пакт о нейтралитете. Я заявил Отту (посол Германии в Японии. – А.К.), что мы останемся верны нашему союзу, невзирая на положения (советско-японского) пакта, и если решим что-то предпринять, он будет проинформирован мною в случае необходимости. В том же духе мы говорили с советским послом.
Некто (фамилия в стенограмме не указана. – А.К.): Какое впечатление произвели Ваши слова на советского посла?
Мацуока: «Япония сохраняет спокойствие, но ясности – никакой», – сказал он и, как мне кажется, говорил искренне.
Некто: Меня интересует, не сделал ли он вывод, что Япония по-прежнему привержена Тройственному пакту и нелояльна пакту о нейтралитете?
Мацуока: Не думаю, чтобы у него сложилось такое впечатление. Разумеется, с моей стороны ничего не говорилось о разрыве пакта о нейтралитете.
Я не сделал никаких официальных заявлений Отту. Мне хотелось бы, чтобы как можно скорее были приняты решения по вопросам нашей национальной политики. Отт снова говорил о переброске советских войск с Дальнего Востока.
Военный министр Тодзио: Переброска войск с Дальнего Востока на Запад, безусловно, имеет большое значение для Германии, но Японии, разумеется, не стоит слишком переживать по этому поводу. Нам не следует всецело полагаться на Германию.
Военно-морской министр Оикава: От имени флота могу высказать ряд соображений о нашей будущей дипломатии. Я не хочу касаться прошлого. В нынешней щекотливой международной обстановке без консультаций с верховным командованием едва ли уместно рассуждать и об отдаленном будущем. Флот уверен в своих силах в случае войны с Соединенными Штатами в союзе с Великобританией, но выражает опасение по поводу войны с США, Британией и СССР одновременно. Представьте, что Советы и американцы действуют вместе и США разворачивают военно-морские и авиационные базы, радиолокационные станции и тому подобное на советской территории. Представьте, что базирующиеся во Владивостоке подводные лодки передислоцируются в США. Это серьезно затруднит проведение морских операций. Во избежание такой ситуации следовало бы не планировать удар по Советской России, а готовиться к продвижению на юг. Флоту не хотелось бы провоцировать Советский Союз.
Мацуока: Вы сказали, что не боитесь войны с США и Великобританией. Почему же Вы против вовлечения в войну Советов?
Оикава: Если выступят Советы, это будет означать ведение войны еще с одним государством, не так ли? В любом случае не стоит предвосхищать будущее.
Мацуока: …Я считаю, что мы должны спешить и принять решение, исходя из принципов нашей национальной политики.
Если Германия возьмет верх и завладеет Советским Союзом, мы не сможем воспользоваться плодами победы, ничего не сделав для нее. Нам придется либо пролить кровь, либо прибегнуть к дипломатии. Лучше пролить кровь. Вопрос в том, чего пожелает Япония, когда с Советским Союзом будет покончено. Германию, по всей вероятности, интересует, что собирается делать Япония. Неужели мы не вступим в войну, когда войска противника из Сибири будут переброшены на запад? Разве не должны мы прибегнуть, по крайней мере, к демонстративным действиям?
Военный и военно-морской министры: Существует множество вариантов демонстративных действий. Тот факт, что наша Империя занимает твердые позиции, сам по себе является демонстративным действием, не так ли? Разве мы не намерены реагировать подобным образом?
Мацуока: В любом случае, пожалуйста, поторопитесь и решите, что нам следует предпринять.
Некто: Что бы вы ни предпринимали, не допускайте поспешности в действиях».
Советская разведка внимательно следила за ходом обсуждения в японском правительстве вопроса о выступлении Японии против СССР и своевременно информировала центр о возникших в руководстве страны противоречиях. 25 июня военный атташе посольства СССР в Японии доносил начальнику разведывательного управления Генерального штаба Красной армии:
«…5. Генералы Араки и Сида с прогнозами современной войны по-детски заявляют, что Германия разобьет СССР в два-три месяца. Соотношение сил строится арифметически, без политического анализа, без анализа запасов стратегического сырья и промышленных мощностей, следовательно, прогнозы звучат неубедительно и наивно, но народ, читая их, верит, что немцы сильнее.
6. Правительство уже три дня совещается и не может принять решение по вопросу своего отношения к войне, есть слухи, что они хотят протянуть недели три и приглядеться к войне, какое она примет направление. В Правительстве сейчас идет очень сложная борьба – проангличане и проамериканцы были ярыми противниками СССР, но под влиянием речи Черчилля как будто меняют свои взгляды. Определить позицию правительства сейчас очень трудно…
7. Военщина не высказывает своего мнения по этому вопросу.
8. Американцы и англичане рады сложившейся обстановке и заявляют, что «теперь мы с Вами будем сотрудничать по всем вопросам».
9. Немцы нервничают, недовольны неопределенностью позиции правительства. Всеми силами стремятся втянуть Японию в войну. В ход пущены все средства фашистской клеветы и демагогии.
Вывод: …Правительству доверять нельзя, оно может пойти на самые неожиданные шаги, даже вопреки здравому учету внутренней обстановки».
Еще до нападения Германии на СССР, 10 июня, руководство военного министерства Японии разработало документ «Курс мероприятий по разрешению нынешних проблем». В нем предусматривалось: воспользовавшись удобным моментом, применить вооруженные силы как на юге, так и на севере; сохраняя приверженность Тройственному пакту, в любом случае вопрос об использовании вооруженных сил решать самостоятельно, продолжать боевые действия на континентальном фронте в Китае.
Эти положения легли в основу проекта документа «Программа национальной политики Империи в соответствии с изменениями обстановки», который должен был быть представлен Императорскому совещанию. Документ являлся результатом компромисса между сторонниками вышеуказанных трех точек зрения на дальнейшую политику Японии. Хотя в нем провозглашалось, что «Империя будет твердо придерживаться политики построения сферы совместного процветания Великой Восточной Азии», окончательный выбор первоначального направления удара сделан не был. Обсуждению этого документа были посвящены предшествовавшие Императорскому совещанию заседания Координационного совета.
Из стенограммы 33-го заседания Координационного совета правительства и императорской ставки от 26 июня 1941 г.:
«Повестка заседания: Проект документа «Программа национальной политики Империи в соответствии с изменениями обстановки».
Мацуока: Мне не понятна фраза «предпринять шаги для продвижения на юг» и слово «также» во фразе «также разрешить северную проблему»…
Начальник Генерального штаба армии Сугияма: Что Вы хотите понять? Вы хотите понять, что важнее – юг или север?
Мацуока: Совершенно верно.
Сугияма: Нет никакого различия в степени важности. Мы собираемся следить за тем, как будет развиваться ситуация.
Мацуока: Означает ли фраза «предпринять шаги для продвижения на юг», что мы не предпримем действий на юге в ближайшее время?…
Заместитель начальника Генерального штаба армии Цукада: Хорошо, выскажусь определенно. Между севером и югом нет различий в степени важности. Очередность и способ (действий) будет зависеть от обстановки. Мы не можем действовать в двух направлениях одновременно. На сегодняшний день мы не можем судить, что будет первым – север или юг…
Мацуока: Что случится, если обстановка не претерпит кардинальных изменений в благоприятном для нас смысле?
Цукада: Мы выступим, если почувствуем, что условия особенно благоприятны, и не сделаем этого, если они будут неблагоприятными. Поэтому мы включаем (в проект документа. – А.К.) слова «особенно благоприятные». Кроме того, существует различие в точках зрения. Даже если Германии ситуация будет казаться исключительно благоприятной, но она не будет благоприятной для нас, мы не выступим. И наоборот, даже если Германия будет считать условия неблагоприятными, но они будут благоприятны для нас, мы выступим.
Министр внутренних дел Хиранума: Можно вступить в войну, но, не привлекая армии. Вступление в войну есть вступление в войну, даже если не использовать вооруженные силы. Хотя министр иностранных дел сказал, что состояние войны, то есть вступление в войну, неотделимо от использования вооруженных сил, нельзя ли все-таки вступить в войну, не привлекая вооруженных сил?
Мацуока: Согласен. Между вступлением в войну и использованием вооруженных сил может существовать временной промежуток…»
Японское руководство серьезно опасалось, как говорят в Японии, «опоздать на автобус», то есть к разделу территории поверженного Советского Союза. Об этом предупреждал японский посол в Германии генерал Хироси Осима, толкавший японское правительство к немедленному нападению на СССР. Отсюда и призывы «пролить кровь» вместе с немцами, чтобы в качестве активного участника войны иметь основания претендовать на советскиие Дальний Восток и Сибирь.
