Наглое поведение японского правительства в отношении нашей страны и ее руководства, открытая враждебность и готовность к конфронтации заставляют напомнить, как заносчивые «самураи» униженно просили правительство СССР не участвовать в войне против Японии на стороне США и Великобритании. Просили, предлагая любые уступки, включая возвращение ранее принадлежавших России Южного Сахалина и Курильских островов.
* * *
Готовясь к участию по настоятельным просьбам союзников к войне с Японией, советское правительство стремилось соблюсти нормы международного права. 5 апреля 1945 г. правительству Японии было официально объявлено о денонсации советско-японского Пакта о нейтралитете от 13 апреля 1941 года. В заявлении советского правительства указывалось, что пакт был подписан до нападения Германии на СССР и до возникновения войны между Японией, с одной стороны, и Англией и США – с другой. Текст заявления гласил: «С того времени обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.
При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным…
В соответствии со статьей 3 упомянутого Пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия Пакта, Советское правительство настоящим заявляет… о своем желании денонсировать Пакт от 13 апреля 1941 года».
Нельзя исключать, что советское правительство допускало ситуацию, когда японское правительство прекратит войну еще до вступления в нее Советского Союза. Официальное объявление о денонсации пакта рассматривалось в Москве как серьезное предупреждение японскому правительству.
После денонсации пакта японский МИД стал выступать за то, чтобы принять все требования, которые может выдвинуть СССР в качестве условия сохранения своего нейтралитета. Одновременно были активизированы усилия по привлечению советского правительства в качестве посредника на переговорах о перемирии Японии с Соединёнными Штатами и Великобританией. Важная цель вовлечения СССР в дипломатические маневры о «перемирии» состояла в том, чтобы поссорить Советский Союз с союзниками. Сам факт советско-японских дипломатических контактов по вопросу о «перемирии» мог быть истолкован западными державами как односторонняя закулисная деятельность советского правительства для сговора с Японией за спиной с США.
В принятом 20 апреля 1945 г. Высшим советом по руководству войной документе «Общие принципы мероприятий в случае капитуляции Германии» прямо ставилась задача: «Приложить усилия к тому, чтобы умелой пропагандой разобщить США, Англию и СССР и подорвать решимость США и Англии вести войну».
20 апреля состоялась беседа советского посла в Японии Якова Малика с вновь назначенным министром иностранных дел Сигэнори Того. Японец зондировал возможность его личной встречи с министром иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым на обратном пути из Сан-Франциско, где открывалась международная конференция по вопросам учреждения Организации Объединенных Наций. Организовать такую встречу Того рассчитывал в случае, если Молотов будет возвращаться в Москву через Сибирь. Целью японского министра было попытаться использовать шанс прямого и в то же время «неофициального» контакта с Молотовым для выяснения намерений советского правительства в отношении Японии.
По итогам беседы с Того посол Малик доносил в Москву 21 апреля 1945 г.:
«В 3 часа дня 20 апреля я был у Того с первым официальным визитом. Беседа продолжалась более часа. Того пространно говорил о Пакте о нейтралитете и просил меня передать Вам свое глубокое сожаление по поводу решения Советского правительства о непродолжении этого пакта. По окончании беседы, когда я уже поднялся с намерением раскланяться и уйти, Того несколько задержал меня и, продолжая беседу стоя, начал путано и с многочисленными оговорками и паузами не говорить, а буквально выдавливать из себя слова по следующему вопросу: «Газеты сообщают, что господин Молотов будет присутствовать на конференции в Сан-Франциско 25 апреля 1945 года. Интересно знать, выехал ли он уже туда или нет?». Я ответил, что пока не располагаю сведениями об этом. «Мне хотелось бы знать, – продолжал Того, – поедет ли господин Молотов через Атлантический океан или может быть через Сибирь и Берингов пролив. Очевидно, в любом случае он полетит самолетом, но какой он изберет путь? Если бы на обратном пути он избрал маршрут через Берингов пролив и Сибирь, то я лично был бы чрезвычайно рад воспользоваться случаем встретиться с ним лично. Конечно, я прошу принять это не как официальное приглашение, а как сугубо мое личное желание, исходящее из моих личных чувств, основанных на том, что мне раньше в Москве приходилось часто непосредственно встречаться и беседовать с господином Молотовым».
Пообещав принять к сведению это его пожелание, я указал, что, насколько мне известно, в настоящее время года авиатрасса через Сибирь и Берингов пролив несколько затруднительна густыми туманами, поэтому я не уверен, что господин Молотов изберет этот маршрут. Не исключено, что он проследует через Атлантический океан.
Того ответил: «Я хорошо понял ваше объяснение о состоянии маршрута через Берингов пролив и еще раз хочу подчеркнуть, что это не официальное приглашение, а мое личное, но очень сильное желание встретиться с господином Молотовым, если бы он паче чаяния возвращался через Сибирь. Пусть это Вас ни к чему не обязывает, но я просил бы, если Вам будет известно, каким маршрутом, когда и в какое время господин Молотов будет направляться в Сан-Франциско или возвращаться обратно, то сообщить мне об этом. Вообще бы я лично хотел с ним встретиться. Таковы мои личные чувства».
Заметно было, что ему трудно было говорить все это, но говоря через силу, он твердил об этом своем «личном чувстве» весьма учтиво и настоятельно».
Верное данным союзникам обязательствам советское правительство уклонялось от каких-либо переговоров с правительством Японии и информировало руководителей союзных держав о подозрительных маневрах японских дипломатов. Уже с конца марта 1945 г. советское верховное командование начало осуществлять переброску своих вооруженных сил на Дальний Восток. Это не осталось не замеченным японским руководством. В середине апреля сотрудники аппарата военного атташе японского посольства в Москве докладывали в Токио: «Ежедневно по Транссибирской магистрали проходит от 12 до 15 железнодорожных составов… В настоящее время вступление Советского Союза в войну с Японией неизбежно. Для переброски около 20 дивизий потребуется приблизительно два месяца». Об этом же сообщал и штаб Квантунской армии.
Попытки договориться с Советским Союзом заметно активизировались после капитуляции Германии, когда Япония осталась одна перед коалицией союзных держав. В это время японское командование, потерпев поражение на Окинаве, начало спешно готовиться к сражению за метрополию. А для этого необходимо было сохранить Квантунскую армию (группу армий), которую при резком осложнении положения планировалось перебросить на территорию Японии. Поскольку вступление в войну СССР могло нарушить эти планы, японское высшее командование еще более решительно требовало от правительства сделать все возможное, чтобы разрешить все связанные с Советским Союзом вопросы дипломатическим путем.
15 мая на заседании Высшего совета по руководству войной было принято решение добиваться начала официальных японо-советских переговоров. Вслед за этим японское руководство демонстративно аннулировало все японо-германские соглашения и дало указание прессе поддерживать дипломатические шаги японского правительства в отношении СССР.
Однако обстановка складывалась не в пользу Японии. Советское правительство продолжало уклоняться от попыток вовлечь СССР в официальные переговоры с японцами. 6 июня на очередном заседании Высшего совета по руководству войной была дана пессимистическая оценка положения: «Путём последовательно проводимых мер Советский Союз подготавливает почву по линии дипломатии, чтобы при необходимости иметь возможность выступить против Империи; одновременно он усиливает военные приготовления на Дальнем Востоке. Существует большая вероятность того, что Советский Союз предпримет военные действия против Японии… Советский Союз может вступить в войну против Японии после летнего или осеннего периода».
В то же время у японского руководства оставались надежды на резкое ухудшение советско-американских и советско-английских отношений. Участники совещания с удовлетворением отмечали, что «после окончания войны против Германии сотрудничество между США и Англией, с одной стороны, и Советским Союзом – с другой, ослабевает». При этом в Токио тешили себя также надеждой на то, что, в конце концов, советское руководство поймет выгоду для себя от затягивания войны между Японией и англосаксами, когда стороны лишь ослабляют друг друга. Поэтому ставилась задача использовать все возможности для поиска договоренности с Советским Союзом. Однако 6 июня был подтвержден курс Японии на продолжение войны. В принятом решении указывалось: «Империя должна твердо придерживаться курса на затяжной характер войны, не считаясь ни с какими жертвами. Это не может не вызвать к концу текущего года значительных колебаний в решимости противника продолжать войну». Из чего следует, что «мирная дипломатия» Японии в отношении СССР преследовала цель избежать капитуляции, сохранить существующий в стране режим и продолжать войну до тех пор, пока США и Великобритания не пойдут на уступки. В Токио продолжали рассчитывать на принятие англо-американцами компромиссных условий мира, в частности с сохранением за Японией Кореи и Тайваня.
Советское руководство, разумеется, обращало внимание на выраженную японцами готовность идти на существенные уступки СССР, в том числе территориальные. Однако Сталин счёл нецелесообразным официальные переговоры с японским правительством накануне берлинской встречи с лидерами западных союзников, чтобы не осложнить отношения с Соединёнными Штатами и Великобританией, вызывая у них подозрения в неискренности советской позиции в отношении обязательств, данных в Ялте.
