С точки зрения анализа практических попыток подступиться к задаче определения контуров возможной диалоговой структуры по безопасности для Восточной Азии следует обратить внимание на важные решения февральского (2007 года) раунда "шестисторонки" о создании в рамках этого диалога пяти рабочих групп (РГ), призванных заниматься проработкой конкретных сюжетов по отдельным направлениям: трех многосторонних (по денуклеаризации, экономическому и энергетическому сотрудничеству, механизму мира и безопасности в Северо-Восточной Азии) и по вопросам нормализации двусторонних отношений: КНДР-США; КНДР-Япония.
Если вопросы, входящие в компетенцию большинства рабочих групп достаточно очевидны, то перед РГ по миру и безопасности в СВА, координировать работу которой взяла на себя Россия, стояли задачи равным образом сверхмасштабные, «первопроходческие», а потому трудновыполнимые и весьма неопределенные. Начнем с того, что конкретные цели, основные направления будущей работы, своего рода "дорожную карту" ее деятельности пока сформулировать не удалось, да и участники не ставили по понятным причинам такой цели, имея в виду, что именно российское председательство во взаимодействии с другими партнерами сможет провести такую подготовительную работу и представить на их рассмотрение план возможных мероприятий и свое видение архитектуры и принципов устройства будущего механизма. Сейчас трудно сказать наверняка, кто из участников стал инициатором данной идеи, однако есть серьезные основания полагать, что одной из главных целей было показать Северной Корее, что в случае ее благоразумного поведения и отказа от новых ядерных авантюр, в перспективе может быть создан механизм или иная структура регионального значения, которая сможет взять на себя роль гаранта безопасности Пхеньяна, естественно, в случае полного свертывания его военно-ядерного арсенала. Как бы там ни было все участники шестисторонних переговоров, включая США и КНДР, дали свое согласие на создание РГ и начало экспертной проработки планов создания подобного механизма.
В марте и августе 2007 года в Пекине и в Москве состоялось два заседания упомянутой рабочей группы, о результатах которых известно крайне мало за исключением того, что сторонам удалась сопоставить свои позиции и договориться о выработке руководящих принципов мира и безопасности в СВА, которые могли бы стать своеобразным "кодексом поведения" государств региона во взаимоотношениях друг с другом.
Российская сторона, как, впрочем, и другие партнеры, была склонна придерживаться мнения о том, что создание многостороннего механизма, какой бы характер и форму в конечном счете он ни приобрел - задача относительно отдаленного будущего. Реально речь о его формировании может идти только после полной денуклеаризации Кореи, а также по мере изменения характера взаимоотношений между отдельными участниками шестисторонних переговоров на более дружественные и доверительные.
С учетом этого были сформулированы следующие подходы в деятельности РГ: во-первых, это поэтапность в постановке задач - т.е. постепенный переход от решения относительно простых вопросов к более сложным; во-вторых, приоритетность урегулирования проблем освобождения Корейского полуострова от ядерного оружия по сравнению с работой по созданию Механизма мира и безопасности; в третьих, на данном этапе, когда вопросы денуклеаризации и связанные с этим ответные компенсационные шаги партнеров идут трудно, со значительными препятствиями, главная задача РГ состоит в том, чтобы своей деятельностью способствовать созданию благоприятной атмосферы для дальнейшего продвижения вперед на основных треках, чему, в частности, и призвана содействовать работа над отшлифовкой и согласованием Руководящих принципов.
Как известно, в ходе декабрьской (2008 г.) встречи глав делегаций стран-участниц шестисторонних переговоров российская делегация уже распространила обновленную версию руководящих принципов на основе пожеланий и рекомендаций партнеров, условившись, что углубленно обсуждение этого документа состоится в Москве в конце февраля 2009 года.
Очередное заседание рабочей группы по миру и безопасности в СВА, прошедшей под российским председательством в намеченные сроки, судя по всему, завершились с весьма скромными результатами. Как следует из итогового крайне лапидарного пресс-релиза, стороны достигли общего понимания "по значительной части проекта руководящих принципов" и подтвердили важность многосторонних подходов к вопросам регионального мира и безопасности в СВА. Как подчеркнул глава российской делегации Г.Логвинов, "есть моменты, по которым надо еще работать, искать общий знаменатель, и это открывает простор для дальнейших совместных усилий".
Из этих нарочито обтекаемых дипломатических формулировок можно смело сделать вывод, что переговоры завершились без впечатляющих результатов. С одной стороны, удалось избежать полемических баталий, и формально ни одна из сторон не поставила под сомнение необходимость продолжения работы, начатой в группе, но с другой стороны - до согласования руководящих принципов, на которые должны опираться участники шестисторонних переговоров в своих взаимоотношениях дело так и не дошло. Насколько можно судить, на этом безрадостном фоне сама постановка вопроса о путях создания некоего механизма или структуры обеспечения мира и безопасности была бы попросту несвоевременной и неуместной. Поэтому неудивительно, что эта тема никем из участников напрямую даже и не затрагивалась.
Объективности ради следует сказать, что положительный исход обсуждения с самого начала был далеко не очевиден, учитывая противоречия, разделяющие участников, а порой - противоположные и даже взаимоисключающие взгляды на фундаментальные вопросы дальнейшего совместного существования по некоторым общим для всех правилам и принципам.
Тем не менее сам факт пятилетнего в целом успешного взаимодействия участников шестисторонних переговорах и достигнутый, невзирая на вышеотмеченные трудности, осязаемый прогресс даёт ряду аналитиков основания прогнозировать возможность трансформации данной структуры в постоянно действующую региональную диалоговую организацию.
Каким бы сложным и затяжным не представлялся процесс оформления Механизма мира и безопасности в СВА, обсуждение этого вопроса активно ведется и на политическом, и, особенно, на академическом уровнях. Диапазон высказываемых суждений самый широкой и разноречивый. Мнение европейцев чаще всего сводится к тому, что опыт ОБСЕ с учетом «универсальности» выработанных в Европе принципов взаимодействия между государствами вполне может быть применим и для СВА как в институциональном отношении, так и с точки зрения круга обсуждаемых проблем, естественно, с учетом особенностей, присущей данному региону. В качестве задач данного механизма, после решения специфических для шестисторонних переговоров проблем - денуклеаризация, нормализация двусторонних отношений КНДР с США и Японией, а также установления полноценной системы мира на Корейском полуострове - европейцам видится работа по трем основным измерениям: военно-политическому (предотвращение военных конфликтов и разработка мер доверия); экономическому (осуществление крупных энергетических, инфраструктурных и экологических проектов) и гуманитарному (тематика прав человека, гражданских свобод и демократии). При этом европейцы склонны считать, что внутрирегиональный диалог по безопасности в СВА должен быть максимально открытым, в том числе и для партнеров из Европы, которые хотели бы на этапе становления Механизма широко делиться своим опытом и советами, а на более продвинутых фазах - напрямую подключаться к участию в новой азиатской структуре.
Слабость этой точки зрения состоит в том, что она не учитывает серьезных различий в реалиях времен создания СБСЕ, переросшей затем в ОБСЕ, и современной ситуации и проблемах, решаемых в СВА. Достаточно упомянуть, что создание этой общеевропейской системы в 1975 году стало возможным лишь в период кульминации идей разрядки и мирного сосуществования - в результате формирования широкого консенсуса в отношении признания нерушимости послевоенных границ и статус-кво между двумя противостоящими друг другу военно-политическими блоками. Безусловно, отдельные наработки ОБСЕ могут быть применимы в процессе работы над созданием Механизма мира и безопасности в СВА, но в целом искусственные попытки наложить старые схемы на иную политическую ситуацию могут оказаться не только бесполезны, но и вредны.
При этом нельзя не отметить весьма сильный скепсис относительно уместности использования западноевропейского опыта, присущий внутрирегиональным игрокам. Они, в частности, обоснованно указывают на серьёзные различия между Европой и Восточной Азией. В качестве важнейшего из них выделяются следующий: локомотивом интеграционного процесса, приведшего со временем к созданию ЕС, стал альянс ведущих на континенте экономических держав: Франции и Германии, сумевших полностью преодолеть чувства враждебности и негативное наследие Второй мировой войны. В Восточной же Азии ситуация прямо противоположная: главные экономические гиганты – Япония и Китай не сумели до конца примириться и исторические обиды становятся источником периодических осложнений двусторонних политических отношений, что имело место и в последние годы. Все явственнее становится борьба между ними за лидерство в регионе. Аналитики указывают на рост национализма в обеих странах, но противоположного свойства: в Китае - гордости поднимающегося гиганта, в Японии – уязвленного чувства нации, проигрывающей экономическое соревнование.
В ряду обстоятельств, существенно отличающих базовые характеристики Европы и Восточной Азии, невозможно не отметить фактическую незавершенность как «горячей», так и Холодной войны на Корейском полуострове, где КНДР и РК формально находятся в состоянии войны, лишь прерванной соглашением о перемирии; отсутствие между некоторыми государствами общепризнанных границ и даже дипломатических отношений (КНДР-Япония, КНДР-США); наличие территориальных претензий и споров у Японии почти со всеми соседями (Россия, КНР, РК) и т.д. Эти факторы, естественно, осложняют перспективы налаживания тесного регионального сотрудничества.
Конечно, для многостороннего процесса структурные, институциональные и процедурные моменты зачастую имеют не менее важное значение для эффективности его движения вперед, нежели вопросы субстанции. Однако при этом важно извлекать должные уроки из некоторых примеров недалекого прошлого.
Как известно, в 80-е годы идеи создания многосторонних систем безопасности в АТР выдвигались и Россией, и рядом других, преимущественно англо-саксонских, стран. Они не имели успеха как в силу своей "умозрительности", так и потому, что предлагались в привычной для Европы политической манере: сначала сформулировать инициативу, затем организовать масштабную встречу на высшем уровне, принять солидный итоговый документ, собрать политический и пропагандистский капитал от ее проведения и лишь после этого начинать размышлять о содержательном наполнении принятых установок. Для политического мышления восточноазиатских стран характерно стремление двигаться не от общего к частному, а наоборот – «снизу», когда созданию каких-то новых структур и их договорно-правовому оформлению предшествуют изменения на уровне сознания и вызревание необходимых условий для зарождения каких-то новых тенденций и конкретных шагов.
С этой точки зрения важно отметить, что по сути многосторонний процесс в СВА уже запущен в форме шестисторонних переговоров. Пока нет необходимости изобретать что-то новое в дополнение к уже созданному. При необходимости можно достраивать существующий формат, а по мере достижения консенсуса среди стран-участниц - договариваться о расширении круга обсуждаемых вопросов, институционализации его структуры, подключении к работе новых государств-членов. Иначе говоря, в определенном смысле слова Механизм мира и безопасности в СВА уже создан и важно способствовать развитию этого процесса с тем, чтобы он развивался естественным путем, без излишней спешки и по мере готовности партнеров к внесению тех или иных корректив в его работу.