«Квадрат сил» кризиса в Южной Азии

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 120 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

Демократическая администрация США продолжает PR-наступление на дипломатическом фронте, о чем свидетельствует недавний визит в Индию государственного секретаря Хиллари Клинтон. В ходе визита, заинтересованно и с симпатией освещавшегося некоторыми органами индийской печати, Х. Клинтон подтвердила желание Америки «расширять и углублять наши отношения». Конкретным наполнением «многообещающих отношений» считаются следующие инициативы: «оборонный пакт», предполагающий передачу Вашингтоном в распоряжение Дели некоторых «чувствительных» технологий военного назначения; строительство двух атомных реакторов; фактический отказ США увязывать развитие двустороннего сотрудничества в атомной энергетике с подписанием Индией Договора о нераспространении ядерного оружия.

Речь идет о «широкоформатной» американской стратегии в Южной Азии, в которой, как надеются в Индии, ей будет принадлежать решающая роль. Однако Вашингтону приходится действовать в контексте усложняющегося «уравнения» сил как в Южной Азии, так и на сопредельных территориях.

Южноазиатский регион в течение нескольких лет признается экспертами зоной острокризисного развития. Острота и противоречивость социально-политических процессов в Южной Азии связаны в конечном счете с тем, что к многолетнему драматическому развитию отношений между крупнейшими государствами региона – Индией и Пакистаном (еще более ухудшившихся после «бомбейской трагедии» конца 2008 г.) добавилось обострение внутриполитической ситуации в самом Пакистане. Последняя осложняется не только собственными проблемами этой страны, но и вмешательством – прямым или косвенным – внерегиональных сил в социально-политические процессы в Южной Азии1. Речь идет о пребывании иностранных воинских подразделений во главе с США в Афганистане. (Попытка «замирить» эту страну даже американскими военными признается бесперспективной.)

Итак, «квадрат сил» кризиса в Южной Азии.

США. Их повышенное внимание к Южной Азии непосредственно вытекает из сознательного смещения центра тяжести военно-политических операций из Ирака в Афганистан. (Вторая, в течение короткого времени, неудача американских военных может иметь, как признают в Вашингтоне, крайне неблагоприятный «демонстрационный эффект» на позиции Америки в мире). В возникшем сложном стратегическом «уравнении» особая роль отводится Пакистану. Вместе с тем американские официальные лица подчеркивают: объем военной и иной помощи этой стране будет зависеть от готовности Исламабада противостоять Аль-Каиде на собственной территории. Так, в ходе недавней конференции в Токио страны-доноры обещали предоставить Пакистану финансовую помощь в объеме 5,28 млрд долл. для «спасения» национальной экономики. В течение следующих двух лет Соединенные Штаты и Япония, например, предполагают предоставить по 1 млрд долл. правительству Пакистана для восстановления экономики, тогда как объем финансовой помощи от Саудовской Аравии должен составить 700 млн. долл., а от ЕС – 640 млн долл.

Ощущение неизбежности коллапса пакистанской экономики с вытекающими отсюда геополитическими последствиями, растущее недовольство американского общественного мнения «бесконечной» и «бесперспективной» войной в Афганистане - эти и другие факторы вынуждают Запад во главе с США вернуться, в новых условиях, к идее Пакистана как «прифронтового государства в борьбе с исламским экстремизмом». Эту идею образно выразил Р. Холбрук: «Террористы из западного Пакистана планируют деструктивные действия по всему миру… поэтому наш долг – укреплять положение правительства Пакистана». По мнению этого высокопоставленного чиновника, общий объем помощи Пакистану может возрасти до 50 млрд долл. Сама же американская администрация в течение ближайших пяти лет планирует оказывать ежегодную помощь Пакистану в объеме 1,5 млрд долл.

Рассуждая о связанности этой помощи определенными политическими условиями, которые Пакистан должен постоянно исполнять (о чем говорилось выше), эксперты, однако, отмечают: пакистанские власти научились эффективно влиять на военное ведомство и институты национальной безопасности США, тем самым снижая эффективность политического «прессинга» Вашингтона в отношении Исламабада. Впрочем, власти США пытаются повлиять на правящие круги Пакистана через влиятельные в этой стране Саудовскую Аравию и Объединенные Арабские Эмираты, также выступающие крупными «донорами» Исламабада.

Администрация Б. Обамы рассматривает Пакистан и Афганистан как единое геополитическое пространство («АфПак», согласно терминологии американских военных экспертов), поэтому своеобразной «сердцевиной» стратегии США в регионе является «афганизация войны», продолжающейся более семи лет. Смысл «афганизации» состоит в уменьшении потерь воинских подразделений государств НАТО в Афганистане с целью «успокоения» американского общественного мнения к 2011 г., т.е. к началу новой президентской избирательной кампании в США. Эта долгосрочная цель, как полагают американские военные эксперты, может быть достигнута в процессе реализации двуединого замысла: 1) одоления «умеренными» силами в движении Талибан своих «противников» из числа «непримиримых» (подобное разделение сторонников политического ислама ставится под сомнение аналитиками) и 2) «выдавливания» из Афганистана воинов-иностранцев, тесно связанных с Аль-Каидой.

На утопичность подобных расчетов косвенно указывает следующее высказывание министра иностранных дел Ирана М. Моттаки во время все той же токийской конференции: «Региональный подход необходим – по форме, содержанию и организации переговоров, которые, в свою очередь, должны определяться государствами региона». Региональный подход к южноазиатскому кризису, таким образом, исключает «унилатералистский» подход США к афгано-пакистанскому урегулированию, который Америка практиковала последние семь лет. Однако признаков изменения Соединенными Штатами данного подхода пока не наблюдается.

Пакистан в целом сохранил стратегическое значение в системе приоритетов американской внешней политики в Южной Азии. Внутренняя нестабильность в этой стране серьезно обеспокоила американских стратегов внешней политики, теперь в качестве одной из главных задач выдвигающих сохранение существующей политической системы Пакистана. Предыдущая администрация США, настаивавшая, как известно, на форсированной демократизации пакистанского общества без учета внутренних условий для либерализации институтов и практик массового политического участия, немало способствовала обострению всего комплекса противоречий развития этой страны.

В настоящее время центральное правительство не располагает возможностями контроля над всей территорией Пакистана. Правящим кругам так и не удалось превратить страну в государство-нацию, т.е. интегрировать т.н. меньшинства, составляющие около 40% населения, в структуры экономики, власти и политики. Неразвитость горизонтальных связей (т.е. взаимозависимость регионов на независимой от центральной власти основе) имеет следствием устойчивую тенденцию к военно-авторитарному правлению (33 года из 61 независимого развития власть в Пакистане принадлежала армии). В эти годы, особенно во время правления генерала Зия-уль-Хака (1977 - 1988), военные, не имея четкой социально ориентированной экономической политики, делали акцент на развитие «исламской идентичности» и использовали идеи радикального исламизма в качестве инструмента внешней политики для консолидации пакистанского общества.

Второй стратегической ошибкой военного (да и части гражданского) истеблишмента было преувеличение значимости геополитического положения Пакистана для Соединенных Штатов, чем во многом (хотя и в скрытой форме) объяснялось сохранение военного правления и блокирование развития демократических институтов и соответствующих практик в стране. Неизбежным результатом подобной траектории развития общества стала нынешняя незащищенность политической системы Пакистана от периодически повторяющихся экономических кризисов и быстрого укрепления позиций сил политического ислама практически во всех его провинциях. Рост влияния исламистов проявляется на таких разных по уровню социально-экономического развития территориях, как преуспевающий Пенджаб, с одной стороны, и традиционалистская Северо-западная пограничная провинция – с другой. Примечательно, что исламистов поддерживает значительная часть имущих слоев пакистанского общества, включая их «вестернизированные» сегменты. Существует и возможность объединения правых и левых на платформе антиамериканизма. Иначе говоря, тенденции развития массового сознания определенно затрудняют американо-пакистанское стратегическое партнерство.

Можно утверждать: в настоящее время Пакистан не располагает потенциалом проведения самостоятельного и долгосрочного политического курса в Южной Азии. Таким образом, в сформировавшемся «квадрате сил» Пакистан явно составляет «слабое звено», постоянно расшатывающее всю геополитическую конструкцию. Поэтому, помимо решения собственных тактических и стратегических задач, США, Индия и Китай вынуждены сопрягать свои действия с необходимостью сохранения единства и территориальной целостности Пакистана.

В сложившихся условиях возникли значительные трудности в реализации своих интересов и у Индии, активно стремящейся использовать улучшение отношений с США к своей выгоде. Однако к началу 2009 г. выявились факторы, препятствующие развитию отношений в Южной Азии по «индийскому сценарию».

1. Смена администрации в США на фоне углубляющегося мирового финансово-экономического кризиса. Б. Обама и его коллеги осознают первостепенное значение американо-китайских отношений для стабилизации экономической системы Соединенных Штатов, что объективно ограничивает возможности Индии добиться поставленных целей в регионе, прежде всего в отношениях с Пакистаном. Помимо этого, нынешняя американская администрация в своей южноазиатской политике исходит из признания значительного влияния Китая в Пакистане, включая экономические и военно-технические аспекты внешней политики КНР на данном направлении.

2. Индийская политическая элита понимает ограниченную эффективность силового давления на ослабленный Пакистан, поскольку дезинтеграция этой страны не соответствует долгосрочным интересам как Пекина и Вашингтона, так и самого Дели. Очевидно, с данным обстоятельством связана сдержанность располагающей достаточным военно-техническим потенциалом для «хирургического вмешательства» Индии после трагических событий в Мумбае (Бомбее), причастность Пакистана к которым считается «доказанной».

3. Заметное ослабление военно-политического влияния США в мире, что делает труднореализуемой идею части индийских «стратегических элит» (включая академическое сообщество страны) по встраиванию Дели в американоцентричное мировое экономическое и политическое пространство. Характерно, что ошибочность подобных построений была подвергнута развернутой критике как правыми, так и левыми в ходе нынешней избирательной кампании. Корректировка проводившегося в последние годы внешнеполитического курса потребует времени и будет весьма болезненной для политической и экономической элиты страны. В частности, Дели придется заново выверять баланс своих отношений с Вашингтоном и Пекином, в том числе с учетом той роли, которую играет КНР в политике США во время мирового кризиса.

Географически Китай не принадлежит региону Южной Азии, однако, благодаря отношениям с сопредельными государствами (Пакистаном, Индией, Бангладеш, Шри-Ланкой, Непалом), КНР активно присутствует на данном экономическом и политическом пространстве. Среди государств южноазиатского региона наиболее активным внешнеполитическим (и внешнеэкономическим) партнером Китая является Пакистан. Последний остается не только долголетним противовесом Индии, но и превращается в невольный источник возможного обострения национально-этнических противоречий в наиболее населенной стране мира.

Так, укрепление позиций сил политического ислама в Пакистане оказывает всевозрастающее влияние на положение в беспокойном Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где все еще сильны сепаратистские настроения. Китайское руководство, учитывая неэффективность центральных властей Пакистана в нейтрализации исламистов, активно развивает прямые отношения с региональными элитами этой страны. Так, недавно был заключен договор об экономическом, инвестиционном и культурном сотрудничестве с властями Северо-Западной пограничной провинции, преследующей цель ограничить здесь влияние сил радикального ислама. Китай готов посредничать между Индией и Пакистаном в улучшении двусторонних отношений, хотя индийская сторона вежливо, но твердо отказывается от подобных услуг. Развивая отношения с Индией, Китай делает особое ударение на форсированном развитии внешнеэкономических связей между обеими странами, полагая, что «территориальный диспут» и память индийцев о конфликте 1962 г. постепенно станут достоянием истории.

Объективно оценивая действия Пекина в Южной Азии, некоторые индийские внешнеполитические и военные эксперты вынуждены признать: 1) политика КНР не является логическим продолжением геополитической активности императорского Китая, а скорее направлена на укрепление своих позиций в сопредельных регионах, тем более что в Южной Азии в последние 6 - 7 лет наблюдается явная активизация военно-политической деятельности США2 и 2) действия китайских властей есть не что иное, как «мягкое обратное сдерживание» некоторых беспокоящих Китай внешнеполитических инициатив Америки, как-то: «союз четырех демократий» АТР (т.е. «антикитайская коалиция» Соединенных Штатов, Японии, Индии и Австралии). Однако в целом китайско-индийские отношения отличаются взаимной корректностью, прагматизмом и стремлением обеих сторон мыслить категориями внешнеполитической перспективы.

* * *

«Квадрат сил» - это не устойчивая геополитическая конфигурация, а возникшая в конкретных условиях Южной Азии 2008-2009 гг. комбинация сил и интересов, отражающая основные тенденции региональной политики. Однако это сложное «уравнение», не решая основных проблем государств Южной Азии, определенно стабилизирует региональный кризис, вводит его развитие в допустимые для международной системы рамки.

Российская дипломатия сталкивается с сознательным расширением Соединенными Штатами объема и содержания понятия Центральная Азия: Вашингтоном активно используется концепция «Большой Центральной Азии» с включением в этот регион не только Афганистана, но и Ирана, Пакистана, Индии. Администрация Б. Обамы деятельно занимается «прокладкой» газопроводов в обход России, поисками новых, альтернативных российскому маршрутов в Афганистан (через Каспий, Таджикистан и Узбекистан), совместно с Японией формирует платформу сотрудничества с Казахстаном в атомной области, фактически за счет РФ.

Представляется, что в сложившихся условиях отечественной дипломатии целесообразно, в определенном смысле, принять концепцию «Большой Центральной Азии». Речь идет о том, что Россия должна решительно вернуться не только в Афганистан, но и в Пакистан, тем более что правящие круги последнего жизненно заинтересованы в нашей стране как важном элементе сложного геополитического «уравнения» в Южной Азии._____________________

1 В последние годы в южноазиатский регион все чаще включаются тяготеющие к нему исторически и культурно сопредельные страны - Афганистан и Иран.

2 Однако индийские военные пока не готовы принять подобную логику. В недавно опубликованном министерством обороны Индии докладе не исключается военный конфликт Индии и Китая в течение ближайшего десятилетия.

Оцените статью
0.0
telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 120 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться