В конце ХХ века в Европе впервые после 1945 года вспыхнула война. Почти три месяца НАТО вела ракетно-бомбовый обстрел Югославии. Война закончилась насильственным отрывом от Союзной Республики Югославии края Косова и провозглашением его независимым государством, которое признано на сегодняшний день значительным числом других государств.
Не прошло и десятилетия, как в Европе снова разгорелась война – на сей раз между Грузией и Южной Осетией. Результатом стало отделение Южной Осетии (а также Абхазии) от Грузии, несмотря на категорический отказ Грузии согласиться с таким исходом (здесь признание новых государств не было столь широким, как в первом случае). Стало ясно, что в современном мире в его новых очертаниях (господство однополярности и назревшая необходимость перехода к новой структуре – многополярности) существующие системы безопасности – глобальная и региональные – не срабатывают.
В этой обстановке, выступая в июне 2008 г. в Берлине, Президент России Д.Медведев выдвинул инициативу "разработать и заключить юридически обязывающий Договор о европейской безопасности". В октябре 2008 года в Эвиане он своё предложение повторил и детализировал.
Как отметил Д.Медведев, выступая в Эвиане, российское предложение о новой системе безопасности не предусматривает разрушение существующих структур (ООН, ОБСЕ, НАТО). Новый договор не должен обеспечивать безопасность своих участников за счет безопасности других стран, не должен допускать действий, которые ослабляли бы единство общего пространства безопасности, не должен допускать, чтобы военные союзы складывались в ущерб безопасности других участников договора.
Инициатива Д.Медведева делает упор на международное право и институциональный фактор. Известны те положения, которые Москва хотела бы видеть в Договоре. Первый блок мог бы подтверждать базовые принципы межгосударственных отношений: уважение суверенитета, территориальной целостности и независимости государств, невмешательство во внутренние дела, равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой (другими словами – право наций на самоопределение). Второй блок мог бы сконцентрироваться на базовых принципах развития режимов контроля над вооружениями, третий – на принципах урегулирования конфликтов, четвертый – на механизмах взаимодействия государств и организаций по противодействию новым угрозам и вызовам.
Можно сколько угодно ездить по Европе и собирать положительные отклики на российское предложение, однако совершенно ясно, что идея наталкивается на очень серьезные трудности.
Во-первых, существует ОБСЕ. С одной стороны, раздается критика, иногда исключительно резкая, как в адрес ОБСЕ, так и конкретно в адрес Заключительного акта СБСЕ. С другой стороны, ОБСЕ не исключается из числа партнеров нового проекта. Возникает, в частности, вопрос: нужно ли создавать новый дублирующий Договор или лучше усилить уже существующее Соглашение по европейской безопасности и сотрудничеству, по крайней мере его первую «корзину»? Тем более что весь проект получил название «Хельсинки-плюс».
Во-вторых, существует блок НАТО. Нельзя не видеть, что НАТО расширяет не только географическую, но и функциональную «сферу ответственности», впрямую претендуя на глобальные функции. Все это ведёт к наращиванию военного контингента США в Европейской зоне, изменяет количественные и качественные параметры американского военного присутствия в регионе. Вообще происходит резкое усиление НАТО как военно-политической организации. При этом хорошо известно, что в последние годы существования СССР речь на переговорах шла о превращении НАТО из военно-политического в политический или политико-военный союз (наряду с соответствующими трансформациями ОВД). Однако ОВД исчезла, а НАТО продолжает активно распространяться на Восток, включая в себя не только бывших членов Организации Варшавского договора, но и некоторые бывшие советские республики, причем планы в этом направлении – самые что ни есть далеко идущие.
С одной стороны, российское предложение не затрагивает не только ОБСЕ, но и НАТО. С другой - Военная доктрина РФ, подписанная в феврале 2010 г. автором идеи нового Договора о европейской безопасности, Президентом РФ Д.Медведевым, совершенно справедливо указывает на одну из главных внешних военных опасностей для России - приближение военной инфраструктуры НАТО к российским границам, в том числе за счет расширения блока.
Кстати, может быть, именно такое «расширяющееся» НАТО и привело к кризису деятельности в рамках «первой корзины» СБСЕ? В любом случае имеющиеся здесь противоречия могут стать миной замедленного действия под любым договором о безопасности. (Конечно, если считать, что НАТО не такова, какой её описывает Военная доктрина РФ, картина будет выглядеть иначе. Но это будет уже и другая история).
В последнее время в России часто и довольно уверенно звучат голоса весьма влиятельных людей, выступающих за вступление РФ в НАТО. Эти выступления вызывают активный отпор большинства российского общества, не поддерживающего подобную идею, и потому она некоторым образом преобразовалась: вступление в НАТО связывается теперь с обновлением этой организации (правда, не совсем ясно, что это означает) и с «особыми» условиями такого вступления (опять не ясно, какие это условия и почему НАТО может и должна на эту особость согласиться). В любом случае о вступлении России в НАТО говорят теперь осторожнее, как об отдаленном будущем, но, похоже, имеют в виду, что подготовка к нему в идеологическом, концептуальном да и в материально-техническом смысле должна начаться уже сейчас.
В данном контексте «прорывным» могло бы стать предложение включить в состав участников предложенного Д.Медведевым нового Договора о европейской безопасности Китайскую Народную Республику, что внесло бы принципиально новый элемент в архитектонику создаваемой структуры безопасности, сделав её евроазиатской.
Я весьма рад, что думаю так не один. В декабре 2009 г. с идеей сделать Договор о безопасности евроазиатским выступил в Лондоне генеральный секретарь ОДКБ Николай Бордюжа. Позднее, выступая в сентябре 2010 г. на форуме в Ярославле, Н.Бордюжа подчеркнул, что проблемы безопасности, в том числе и евро-атлантической, невозможно решать без участия ведущих сил современного мира, в число которых, безусловно, входит Китайская Народная Республика. Включение КНР в российский проект, в котором помимо европейских стран фигурируют США, Канада, а также девять стран – членов ОБСЕ, географически находящихся в Азии (Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Кыргызстан, Таджикистан, Грузия, Армения, Азербайджан и Турция) означало бы очень многое.
Во-первых, это продемонстрировало бы объективную и дружественную оценку Россией выдающейся роли КНР в современном мире.
Во-вторых, это значительно расширило бы рамки проекта и, естественно, потребовало бы определенного переосмысления концепций и ОБСЕ, и НАТО.
В-третьих, в случае возможной неудачи инициативы это помогло бы России избежать «потери лица».
Естественно, такой проект находился бы в работе длительное время. Так ведь и СБСЕ готовили 10 лет, длительность сроков тут не должна пугать. А положительный результат, если его удастся достигнуть, мог бы стать поистине историческим.
_____________
Юрий АНДРЕЕВ - ведущий научный сотрудник Центра по исследованию проблем мира ИМЭМО РАН, член-корреспондент Международной академии информатизации, секретарь Российской комиссии содействия конверсии.
