«Европейская Комиссия бросает вызов германской энергетической политике», – заявил министр окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов Германии Норберт Рёттген. В чём суть вызова?
В прошлом году немецкая общественность, озабоченная состоянием окружающей среды, долго (правда, безуспешно) пыталась противодействовать изменениям закона о свёртывании атомной энергетики. Закон был принят в 2000 году, при красно-зеленой коалиции, когда правительство возглавлял Герхард Шрёдер. Партии, входящие в нынешнее правительство – консерваторы и либералы, уже в то время критически относились к идее отказа от ядерной энергетики. Наконец, в сентябре 2010 года правительство решило, что последний атомный реактор в Германии будет отключен не в 2020 году, как предписывает законодательство, а не ранее 2036 года. 7 АЭС, построенных до 1980 года, проработают на 8 лет дольше, а остальные, более новые станции – на 10–14 лет. Известно, что количество дефектов на действующих атомных станциях тем выше, чем дольше срок их эксплуатации, но министр Рёттген не усмотрел в продлении сроков эксплуатации АЭС угрозы для окружающей среды, хотя бы потому, что такова политика его партии, консервативного блока ХДС/ХСС. Так что здесь Еврокомиссия ни при чем.
Тогда, может, Еврокомиссия заставляет немецких энергетиков строить угольные станции? В 2009 г. в Германии строились или находились на стадии утверждения документации 26 новых угольных станций, хотя именно они в пересчете на единицу выработанной энергии выбрасывают самое большое количество углекислого газа, что, в свою очередь, приводит к необратимым изменениям климата. То есть и здесь на Еврокомиссии нет вины. Напротив, согласно ее предписаниям, Германия должна была в прошлом году прекратить субсидирование своей угледобычи, но правительство Ангелы Меркель, поддерживаемое угледобывающими странами ЕС – Испанией, Польшей и Румынией, – добилось для себя исключения: сначала Еврокомиссия согласилась, чтобы субсидирование продолжалось до 2014 года, а затем разрешила, чтобы субсидии направлялись до 2018 года. Почему немецкое правительство так настойчиво добивается права на субсидирование убыточной отрасли? Ответ мы находим в речах Меркель, которая не раз повторяла, что атомная и угольная энергетика – это технологии, которые «перебрасывают мост в будущее», когда преобладать будут возобновляемые источники энергии. Из прибыли, которую энергетические концерны получат за счет продления сроков эксплуатации атомных электростанций, 60% они обязаны отчислять на развитие возобновляемой энергетики.
Конечно, вместо угля и урана можно использовать более привлекательное с экологической точки зрения топливо – природный газ. Его доля в потреблении первичных энергоносителей в Германии увеличилась с 15,4% в 1990 до 21,9% в 2009 году. Казалось бы, министерство экологии должно ратовать за усиление этой тенденции, тем более что на фоне избыточного предложения на европейском газовом рынке ценовая ситуация в последние два года складывается в пользу импортеров. По статистике, за три первых квартала 2010 г. по сравнению с соответствующим периодом 2009 г. использование подешевевшего природного газа увеличилось на 5,2%, а подорожавшей нефти сократилось на 1,1%. Однако из всех первичных энергоносителей максимальный рост потребления пришелся на каменный уголь – 22,5%, несмотря на рост цены на него. Энергетическая концепция, принятая в Германии осенью прошлого года, обходит стороной перспективу увеличения доли газа в энергобалансе (в будущем его доля не должна превысить нынешний уровень).
В декабре прошлого года Газпром и его немецкий партнер, концерн E.ON, заморозили проект строительства газовой станции в Любмине. В то же время правительство поручило федеральному ведомству геологии провести оценку запасов сланцевого газа. В некоторых землях началась настоящая «золотая лихорадка»: фирмы делят между собой участки потенциальной добычи, а местные жители готовятся занять круговую оборону. Любопытно, что отнюдь не министерство окружающей среды беспокоится о возможных негативных последствиях в случае начала масштабной добычи сланцевого газа на территории Германии, а... Еврокомиссия. Во всяком случае, она намерена проверить экологическое обоснование проектов, которые наметили некоторые немецкие компании: ведь американский опыт добычи сланцевого газа показывает, что при существующей технологии экологические риски весьма существенны.
К списку потенциальных угроз для окружающей среды надо добавить добычу углеводородов на морском шельфе. Беспрецедентная катастрофа в Мексиканском заливе в апреле 2010 года продемонстрировала не только реальность такой угрозы, но и колоссальные финансовые и технические проблемы, связанные с устранением последствий загрязнения. Организация Greenpeace обследовала 25 из 400 нефте- и газодобывающих платформ в Северном море и тогда же опубликовала неутешительные результаты: 1/5 платформ окружены нефтяным ковром. «В любой момент в Северном море может разразиться такая же катастрофа, как и в Мексиканском заливе», – резюмировал эксперт Greenpeace, биолог Кристиан Буссау. Тем не менее в конце декабря 2010 года ведомство горного дела, энергетики и геологии земли Шлезвиг-Гольштейн выдало разрешение на поиск нефти и газа на шельфе Северного моря в 200 км от берега. Правительство земли осталось глухим к предостережениям Greenpeace, но опять же не под нажимом Еврокомиссии. В концепции «Энергетическая политика земли Шлезвиг-Гольштейн», которая была принята весной прошлого года, упоминается намерение экспортировать энергию за пределы федеральной земли, что позволяет, помимо прочего, оправдывать не только разведку, но и добычу в Северном море. Да и министерство окружающей среды не возражает против добычи нефти и газа в Северном море.
Тогда в чем министр упрекает Еврокомиссию? Дело в том, что в процессе выработки единой европейской энергетической политики, как то предусмотрено буквой Лиссабонского договора, должна произойти так называемая гармонизация национальных систем субсидирования производства экологически чистой электроэнергии. Немцы боятся, что введение единых для ЕС правил поддержки зелёной энергетики ударит по их стране, лидирующей в этой области. Или того хуже – на немецкие деньги возобновляемая энергетика будет опережающими темпами развиваться в других странах: скажем, солнечная энергетика в Италии, Испании, Греции.
Лидерство Германии в области зелёной энергетики обходится немцам недёшево. По оценке экспертов Федерального союза энергетического и водного хозяйства, в 2009 году сумма налога, заложенного в цену на электроэнергию, составила 5,3 миллиарда евро, в 2010 – 8,2 миллиарда, а в 2011 поднимется до 13, 5 миллиарда евро. По последним опросам, уже менее половины немцев готовы и дальше оплачивать дорогостоящую возобновляемую энергетику из собственного кошелька; ранее эти цифры составляли 60 и даже 70%. 61% населения страны отрицательно отнеслись и к продлению сроков эксплуатации атомных станций, полагая, что это решение принято в интересах энергетических компаний (продление срока работы АЭС на 10 лет обеспечивает дополнительную прибыль в размере не ниже 50 миллиардов евро).
Устанавливая правила игры на энергетическом рынке, немецкое правительство видит свою задачу в том, чтобы к середине XXI века получать 80% энергии за счет возобновляемых источников. Даже если такая цель будет достигнута «рассудку вопреки, наперекор стихиям». Наперекор стихиям, то есть природно-климатическим условиям, вкладываются средства в стимулирование солнечной энергетики. А ветроустановки на севере страны и в офшорных зонах требуют вкладывать колоссальные средства в строительство линий электропередач и каким-то образом научиться накапливать выработанную энергию - ведь объем её выработки будет зависеть только от стихии, а не от колебаний потребительского спроса. Рассудку вопреки, то есть вопреки экономической и экологической целесообразности, вместо перехода на природный газ переходными технологиями объявляется угольная и атомная энергетика. Перенимая европейскую моду на диверсификацию источников снабжения газом, немецкие политики действуют в ущерб интересам как своих компаний, которые десятилетиями бесконфликтно импортировали газ из России, так и своего населения, которое получает рост цен на газ и электричество.
Вызов, который Еврокомиссия бросает энергетике стран-членов ЕС, заключается в стремлении подвести энергетическую политику каждой страны под один стандарт, лишив её тем самым конкурентных преимуществ. В случае с Германией – преимуществ от надёжного снабжения природным газом из России.
