Некоторое время назад внимание экспертов привлекло сообщение о том, что США модифицируют свою океанскую стратегию. В добавление к авианосным группировкам, выходящим на дежурство в критические важные районы мира, они осваивают сейчас такую новацию, как «передовые плавучие базы боевой поддержки».
Первенцем этого нового направления стала плавучая база «Понс», которая раньше была транспортным судном, а по выслуге лет подверглась полной модернизации и переоборудованию. Теперь она превратилась в опорный пункт для проведения военных операций. Первой миссией «Понса» должна стать операция в Ормузском проливе, где предполагается провести очистку вод от мин в порядке нейтрализации оборонительных мер, предпринимаемых Ираном. На базе расположатся площадки для вертолетов, группы диверсантов-подводников, станция ремонта, обеспечения и заправки минных тральщиков.
Однако это лишь одна составляющая боевой поддержки. При небольшом дополнении «Понс» может производить переброску нескольких сотен спецназовцев, способных выполнять задачи по освобождению заложников, проводить диверсионные акции, разведку, вести подводную войну. Для этого «Понсу» придаются скоростные катера.
Быстрота и неожиданность в военных операциях имеют решающее значение. «Понс» может подойти вплотную к месту военного конфликта. Одно из отличий «Понса» от наземных баз заключается в том, что он действует из международных вод, и у американцев не возникнет трудностей, какие бывают порой с властями тех стран, на территории которых располагаются наземные базы.
Министерство обороны США предложило Конгрессу утвердить ассигнование дополнительных 1,2 млрд. долл. на создание еще двух плавучих баз. Первая сойдет со стапелей в 2015 году, а вторая – годом позже. Кроме того, устаревший авианосец «Китти Хок» превращен в базу для коммандос, воюющих в Афганистане.
Надо отметить, что этот новый вид боевых судов приписан к департаменту Пентагона, занимающемуся борьбой с минированием и подводными лодками.
Нет сомнений, что появление передовых плавучих баз боевой поддержки не осталась незамеченным в Министерстве обороны России. Чисто военное значение новых баз состоит в усилении роли в решении военных задач главного действующего лица любой войны – солдата. Всегда иметь под рукой в «горячих точках» группы коммандос, недосягаемых для контратак противника – удобно и рационально.
Отправят ли «Понс» к берегам Сирии и сколько будет на нём морских пехотинцев, пока неясно. Однако если дело дойдет до морской блокады этой страны, то там новой передовой плавучей базе боевой поддержки самое место.
Появление плавучих баз имеет и политическое значение. Теперь приближение такого плавучего монстра к берегам любого суверенного государства будет автоматически приводить к росту международной напряжённости. Ведь кто поручится, что такой американской базе не поставлена задача оказания помощи внезапно обнаружившимся вокруг президентского дворца путчистам?
Итак, Вашингтон намерен ещё плотнее контролировать ситуацию в «горячих точках» мира с помощью своего военно-морского флота. Значимость военной компоненты во внешней политике США возрастает. Связано это и с предстоящим освоением богатств Северного Ледовитого океана, с разворачивающейся битвой за Арктику. Сейчас уже многие страны готовятся к приходу в акваторию Северного Ледовитого океана с новым ледокольным флотом и мощностями по добыче полезных ископаемых. Проектируют военные суда для плавания в Арктике северные страны-члены НАТО. Ледокольный флот строит даже Китай, территориально далёкий от арктических широт.
Всё это происходит в условиях отсутствия разработанного и общепринятого международно-правового режима Хартии освоения Арктики, что само по себе чревато конфликтами.
Передовые плавучие базы боевой поддержки как новый элемент океанской стратегии США окажутся высоко востребованными в охране хозяйственных объектов на спорных участках Арктического шельфа, подкрепляя аргументы в международно-правовых спорах военной силой.
Такие потребности могут появиться и у России. Почти весь хребет Ломоносова, представляющий собою кладовую подземных богатств, не признаётся современным международным правом за Российской Федерацией (как и ни за какой другой страной), хотя является продолжением российской части шельфа. Естественно, что экономическая деятельность в таких спорных районах без военной компоненты чревата обидными неудачами. Кто может гарантировать, что беззащитную российскую буровую платформу не снимет с якорей какой-нибудь «Понс» и не отбуксирует ее до первой банки? Из опыта хозяйственных конфликтов с Норвегией известно: норвежская сторона не колебалась в использовании против российских рыбаков своего ВМФ.
Грядущая схватка за богатства Северного Ледовитого океана стоит того, чтобы российская сторона обеспечила своё участие в ней при опоре не только на право, но и на силу.
Вероятно, плавучая база могла бы сыграть серьезную роль и в пресечении незаконного вылова и контрабанды рыбы на Дальнем Востоке. Ведь российские пограничники на Тихом океане действуют в основном «отталкиваясь» от береговой линии и совсем другое дело, если бы мощное плавсредство встало на постоянное дежурство в международных водах на путях к китайскому побережью.
Международных ситуаций, требующих от России наращивания военной составляющей её внешней политики, становится всё больше. Может быть, не пришлось бы сегодня выдвигать к берегам Сирии соединение из кораблей трёх российских флотов РФ, будь у России в Средиземном море собственная плавучая база передового базирования.
В своё время по ряду причин, в первую очередь экономических, Москва не пошла на строительство авианосцев и создание авианосных группировок. Однако создание передовых плавучих баз - дело более реальное и, кажется, ставшее уже необходимым. Необходимым, прежде всего, в тех районах мира, где у России есть свои интересы.
