Итоги парламентских выборов в Южной Осетии: внешнее и внутреннее измерение

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 120 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

Парламентские выборы в Южной Осетии, состоявшиеся 8 июня, стали как важным фактором оформления внешнеполитического курса республики, так и динамики межгосударственных отношений на Южном Кавказе. Напомним, по их итогам около половины голосов получила партия «Единая Осетия», избирательная кампания которой основывалась на обещании начать воссоединение с Россией. Лидер «Единой Осетии» Анатолий Бибилов сообщил, что в ближайшее время новый парламент республики вынесет на всеобщее голосование вопрос о вхождении Южной Осетии в состав Российской Федерации.

В ходе предвыборной кампании «Единой Осетии» было обозначено несколько этапов на пути изменения политико-правового статуса республики. По результатам референдума о вступлении в состав Российской Федерации принимается соответствующее обращение к президенту, Госдуме и Совету Федерации. В случае положительного решения Москвы создаётся межправительственная рабочая группа переходного периода, в состав которой входят представители властей и общественности обеих сторон. Переход на законодательство Российской Федерации оформляется принятием новой Конституции с последующей интеграцией Южной Осетии в российскую правовую, социально-экономическую и общественно-политическую систему.

В Евросоюзе, где Южную Осетию до сих пор считают составной частью Грузии, результаты состоявшегося 8 июня голосования, разумеется, в упор не заметили. Ещё более очевидно, что там не собираются признавать никаких будущих волеизъявлений жителей Южной Осетии, однако в динамично меняющейся ситуации это может и не иметь решающего значения. Скажем, непризнание международными организациями российской принадлежности Крыма, блокада произведённых там товаров, о которой заявляют в Брюсселе, – всё это никоим образом не способно повлиять на реалии, сложившиеся после 16 марта.  

Не менее своих западных партнёров готовящиеся к подписанию соглашения по «евроассоциации» (27 июня) грузинские власти упорно не замечают существующих реалий, утверждая даже о том, что «прелести» от сближения с Европой могут в полной мере ощутить и жители отделившихся республик. Однако это, разумеется, не более чем риторика. В середине июня в Женеве состоялся очередной раунд так называемых женевских дискуссий по безопасности в Закавказье, в ходе которых обсуждались вопросы неприменения силы Грузией против Республики Южная Осетия и Республики Абхазия, а также обеспечения безопасности и стабильности в Закавказском регионе. Югоосетинские участники выразили обеспокоенность в связи со стремлением официального Тбилиси форсировать вступление в НАТО и подчеркнули, что это может осложнить обстановку в регионе в целом. Впрочем, предложение согласовать, наконец, текст совместного заявления всех участников дискуссий о приверженности принципу неприменения силы (работа над ним ведется уже на протяжении нескольких раундов) поддержки не нашло. Согласно сообщению юго-осетинской стороны, «деструктивная позиция, занятая грузинской делегацией, не только исключила всякую возможность продолжить обсуждение вопросов гуманитарного характера, но и привела к свертыванию заседаний обеих рабочих групп на 28-м раунде Женевских дискуссий».

В заявлении российского МИДа в связи с годовщиной подписания Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС отмечается непростой характер нынешнего этапа отношений между Россией и Евросоюзом, «который ставит под сомнение стратегический характер нашего партнерства». Кавказское «измерение» российско-европейской «повестки дня» может стать более актуальным отнюдь не только в контексте продолжающейся европейской и евроатлантической интеграции Грузии. Косвенная связь Южной Осетии с происходящим «на Украине и вокруг неё» может заключаться в стремлении «не обострять» наметившееся хрупкое согласие в связи с начавшимися в Донецке консультациями и объявленным прекращением огня (сроком опять-таки до 27 июня – видимо, подписывать экономическую часть «евроассоциации» с Киевом и Тбилиси под грохот канонады сочли всё же несколько некомфортным). Однако здесь не стоило бы питать излишнего оптимизма – силы, заинтересованные в максимальном затягивании конфликта, а следовательно способные сорвать как перемирие, так и любое гипотетическое соглашение, слишком влиятельны (прежде всего, в США). В случае дальнейшего негативного развития событий на Украине дальнейшая интернационализация конфликта неизбежна. Если вспомнить обширную военно-техническую помощь, которую Киев оказывал грузинской стороне в 2008 году, вполне можно предположить ситуацию, при которой официальное признание Цхинвалом Луганской и Донецкой республик может обрести дополнительные грани (например, в случае заключения сторонами двусторонних соглашений о военно-техническом сотрудничестве).

Позиция Европейского союза, объективно незаинтересованного в обострении региональных конфликтов, тем не менее остаётся двойственной и крайне непоследовательной. Вряд ли там готовы, скажем, убедить Киев отвести войска с территорий Донецкой и Луганской народных республик, разоружить «частные армии», без чего урегулирование кризиса представляется совершенно невозможным. Проблески здравого смысла в заявлениях политиков и чиновников Брюсселя сопровождаются угрозами санкций по адресу Москвы. В  свою очередь, позиция официального Тбилиси по мере продвижения к соглашению по евроассоциации имеет тенденцию к последовательному ужесточению. Так, в качестве предусловия к восстановлению дипломатических отношений с Россией министр иностранных дел Майя Панджикидзе называет так называемую деоккупацию Грузии, включая отзыв признания Москвой Абхазии и Южной Осетии. В утверждённой недавно Национальной военной стратегии Грузии утверждается, что «Россия является главным источником дестабилизации, а отсутствие на оккупированных территориях международных миротворческих сил и милитаризация данных территорий увеличивает риск провокаций и военной агрессии».

Совершенно очевидно, что подобный радикальный подход не будет способствовать конструктивному диалогу между Москвой и Тбилиси, делая аргументы тех, кто выступает за уступки грузинской стороне, менее убедительными, а обсуждение нового статуса Республики Южная Осетия – более акцентированным. Политическую культуру небольшой республики традиционно отличал такт и подлинно союзническое понимание проблем, с которыми сталкивается Россия, в том числе и в реализации внешнеполитических инициатив на кавказском направлении. Конечно, проведение референдума с вполне предсказуемыми итогами вовсе не обязательно будет означать их немедленную имплементацию. Однако «отложенный» вариант волеизъявления вовсе не делает его менее состоятельным. В любом случае при решении подобного рода вопросов необходимо руководствоваться прежде всего собственными национальными интересами, необходимостью сохранения мира и стабильности на Кавказе, а не тем, что скажут в Вашингтоне и где-либо ещё (тем более это и так понятно).

Визит в Цхинвал помощника президента России по взаимодействию с Южной Осетией и Абхазией Владислава Суркова свидетельствует о стремлении углублять и расширять связи между Москвой и Цхинвалом по всем направлениям. «Одной из главных задач взаимодействия между Россией и Южной Осетией является совместная законопроектная работа, где мы пытаемся создать основы для единого правового пространства. В этом плане работа с югоосетинским парламентом была безупречна. Мы вместе разработали план законотворческой деятельности, который успешно реализуется», - подчеркнул Сурков, добавив, что в условиях движения Грузии в сторону «евроассоциации» необходимо «более активное взаимодействие в области обороны, безопасности и социального обеспечения». Признание Южной Осетией независимости ЛНР Владислав Сурков назвал смелым и мужественным шагом, правильным решением. Что же касается вопроса о проведении референдума о вхождении республики в состав России, то он, скорее всего, не обсуждался. Собеседник агентства РИА Новости сказал, что «Сурков считает эту идею не проработанной и не согласованной с Россией».

Применительно к признанным Россией государствам Кавказа политику и экономику разделить весьма сложно. Согласно сообщению вице-премьера Александра Хлопонина, российские инвестиции в социально-экономическое развитие Южной Осетии в 2015-2017 годах составят 9 миллиардов рублей (256 миллионов долларов). Помимо них, впервые предусмотрены также средства на банковское кредитование бизнеса в рамках государственно-частного партнерства. Переход с дотационной модели к реализации программ, которые позволили бы экономике Южной Осетии эффективно развиваться, становится острой потребностью, а это актуализирует и возможные политико-правовые трансформации. Ведь при сохранении сложившегося статус-кво негативная социально-экономическая динамика в Южной Осетии чем дальше, тем больше будет связываться с политикой Москвы. А в том, как использовать протестную энергию в целях раскачки ситуации, – опыт накоплен немалый. Стремительно меняющиеся условия формируют новую повестку дня российской политики на Кавказе, включая готовность к любым шагам, основанным на учёте текущих реалий и, что немаловажно, свободно выраженной воле народа.