Теракты и последовавшая массовая демонстрация в Париже уходят в историю, но вид французской столицы в эти дни запомнится надолго. Парижане с полудня стекались к площади Республики, чтобы послушать речи политиков в защиту свободы слова после нападения на редакцию Charlie Hebdo и захвата заложников в кошерном магазине. Таким Париж не видели давно. Хотя метровые лозунги «Мы – Шарли» на домах устанавливала мэрия, но многое сделали и простые парижане. Листы формата А4 с распечатанной на них фразой Je suis Charlie («Я – Шарли») были прикреплены к дверям многих магазинчиков и кафе. В некоторых цветочных лавках эти слова были выложены из живых цветов. Кто-то нёс табличку Je suis Charlie на шее, многие были с самодельными плакатами. Энтузиазм участников демонстрации, собравшей около двух миллионов человек, был неподдельным: люди пели песни, из окон размахивали французскими национальными флагами…
…В тот день Париж протестовал против зверского расстрела людей средь бела дня. За 13 лет оккупации Афганистана Франция потеряла убитыми 86 человек, а тут – полтора десятка человек за два дня. Для французов это был шок; в стране на 18% подскочили продажи седативных средств. Пока тысячи людей гибли где-то на Ближнем Востоке или на Украине, французов это особенно не касалось – мол, аборигены сами разберутся. А тут принялись убивать в центре Парижа… Правда, за свои бывшие колонии во Франции чувствуют ответственность: выходцы из бывших колоний, хотя и чёрные, если они говорят по-французски, а тем более называют себя христианами, воспринимаются как свои. В отличие от арабов, которые не отрекаются от ислама и воспитывают детей в духе традиций, совершенно чуждых европейским. В Европе это называют «нежеланием интегрироваться».
Вообще, интеграция не подразумевает отказа от своей религии: в Европе построено множество мечетей, есть политические партии и организации, представляющие интересы мусульман. Прилетаешь в Берлин и первый человек из тех, кто явно не относится ни к пассажирам, ни к персоналу аэропорта, – это почти непременно мусульманин, совершающий на коврике намаз. Никто не просит его уйти и возносить молитву в мечети. Тут все «за толерантность».
Демонстрацию в столице Франции назвали «маршем за толерантность», но под этим флагом сразу начались сомнительные фокусы политиков: общественное мнение развернули так, чтобы солидарность людей, отвергающих террор, выглядела всеобщим одобрением провокаций карикатуристов из Charlie Hebdo. Еженедельник, тираж которого до 7 января составлял всего 60 тысяч экземпляров и который большинство из участников демонстраций не держали в руках, был доведен сначала до 5, потом до 7 миллионов экземпляров. А между тем издание это крайне специфическое, и спецификой его является глумление над всеми религиями, кроме одной – иудейской.
Впрочем, не все в Европе согласны с тем, что разнузданность - неотъемлемое свойство свободы слова. Да и Charlie Hebdo , выступая за свободу кощунственных антирелигиозных картинок, имел над собой невидимого цензора. Один из участников австрийского интернет-форума писал в эти дни: «Оскорблять мусульман в стиле «Штурмовика» - а карикатуры Hebdo именно таковы – кажется многим совершенно нормальным. Зато антиеврейские карикатуры – это антисемитизм, на них существует полное табу» (1).
Европа такова, какова она есть. Одно говорить и писать можно, другое – нельзя. Вот свежий пример из другой области. На днях словацкое консервативное издание Dennik N посетовало на глухое сопротивление, которое европейские СМИ оказывают партии «Альянс за семью» в ее агитации за проведение референдума против расширения прав гомосексуалистов и так называемых гомосексуальных семей. «Я могу не разделять точку зрения Альянса, - написал журналист этой газеты, которая считается близкой к католической церкви. – Но нужно, чтобы они могли выразить свое мнение». Даже такое робкое выступление уже преступает невидимую, но хорошо понятную европейцам черту: ограничивать свободу пропаганды гомосексуализма не смей, протест католиков против проповеди греха – покушение на свободу слова!! В той же газете немедленно появилась публикация, автор которой провозглашает: «Я – Шарли, а не “Альянс за семью”!» (2).
Говоря о толерантности, европейские политики беззастенчиво пользуются всеобщим настроем для проведения широкомасштабных полицейских акций против мигрантов. Облавы прошли в ряде европейских стран. А в то же время во Франции, например, за белыми, живущими в населенных эмигрантами пригородах, уже закрепилось прозвище «галлы». Так надо ли удивляться, что некоторые «галлы» принимают ислам, становясь порой самыми рьяными его приверженцами? Религия – это связь человека с Богом, но современная Европа не в состоянии удовлетворить естественную религиозную потребность человека. Французская революция, упраздняя христианство, провозгласила «культ разума», переделывая под нужды этого атеистического культа храмы, издавая декреты о запрете христианского богослужения и закрытии всех церквей. Европа дошла до того, то отвергла христианство как свою культурную традицию: из окончательной редакции Лиссабонского договора такая статья была исключена. Европейцам оставили лишь неписаный свод правил «политкорректности» с правом свободной пропаганды гомосексуализма и правом публичного глумления над религией.
И в довершение всего власти в европейских странах ограничивают свободу тех, кто выражает несогласие с политикой, ведущей к исламизации Европы. Так, 19 января в Дрездене под предлогом безопасности запретили проведение очередной демонстрации движения PEGIDA («Европейцы-патриоты против исламизации Запада»), которое проводит сейчас свои акции каждую неделю. Вместе с тем противникам этого движения ничего не запретили, обеспечив таким образом то, что в этот день противники PEGIDA в разных городах Германии собрали под свои знамена больше людей, чем его сторонники. Те, кто сделали ставку на «столкновение цивилизаций, продолжают разрушать Европу, приближая её закат…
