Гений американской демократии, гласит расхожее мнение, заключён в том, что республиканские «слоны» периодически меняют демократических «ослов» и наоборот, но при этом ничего не меняется. Мнение это устоялось, и оспорить его непросто. Однако же оно верно лишь отчасти.
Мир меняется, и Америка ни в коей мере не выключена из процесса этих перемен. Превращение США и Советской России в результате Второй мировой войны в сверхдержавные государства, появление оружия массового уничтожения, разрушение биполярного мироустройства, глобализация электронных средств коммуникации и многое другое меняли Америку не меньше, а, может быть, больше, чем остальных.
Изменила её и кампания 2016 года по выборам в президента страны.
Хочет новый президент Соединённых Штатов или нет, но в процессе реализации своей международной стратегии ему придётся отвечать на вопрос: готова ли Америка наших дней встать на уровень требований эпохи, отличительными чертами которой являются необратимость перехода к многополярной миросистеме и неимоверное возрастание скорости глобальных перемен?
При всех опасностях и подводных камнях холодной войны 40-80-х годов прошлого века конструкция биполярного мира придавала международным отношениям определённую устойчивость. С исчезновением в Евразии сверхдержавного партнёра-соперника Соединённых Штатов, каким был Советский Союз, устойчивость миропорядка была утрачена. В итоге тезис о «глобальном лидерстве» Америки, прикрывавший притязания на глобальную гегемонию, утвердился в качестве непререкаемой догмы внешней политики США. На первый план вышла в 90-х годах идеология American Primacy, Global Primacy, Нegemony of a New Type (З.Бжезинский, 1997). В этой догматической картине мира коррелятом глобального американского превосходства виделась прогрессирующая балканизация постсоветской Евразии.
Однако проект «нового американского века», питавшийся иллюзиями исключительности Соединённых Штатов, не состоялся. Чувствительный удар по попыткам превращения постсоветского мира в «Евразийские Балканы» был нанесён воссоединением Крыма с Российской Федерацией. А сегодня Америка подошла к рубежу, на котором ей понадобится признать, что интервенционистская школа внешнеполитической мысли себя исчерпала. И, в частности, предстоит признать, что Россия, расположенная, как писал в начале прошлого века британец Х.Д.Маккиндер, на «географической оси истории», - это отнюдь не «большая шахматная доска», где самовлюблённый заокеанский игрок волен двигать фигуры и пешки по своему усмотрению.
Чем быстрее такое признание состоится, тем скорее произойдёт оздоровление международных отношений, в котором нуждаются и сама Америка, и Россия, и остальной мир. Завершившаяся кампания по выборам президента США даёт в данном отношении определённую надежду.
Кампания эта была не просто необычной, она была беспрецедентной, демонстрируя раз за разом, что США захвачены процессами глубоких перемен. Многое в ходе предвыборной борьбы американцы пережили в 2016 году впервые.
В этом году впервые в борьбе за Белый дом в обеих ведущих партиях на первый план вышли «несистемные» кандидаты: Берни Сандерс у демократов, Дональд Трамп у республиканцев. «Система» оказалась не готовой к тому, что Сандерс заговорит с избирателями языком социалиста, напоминающего о таких чувствительных вещах, как социальное неравенство, как противоречия между богатыми и бедными американцами. И точно так же «система» была не готова к тому, что Трамп на пике распространившихся антироссийских настроений во всеуслышание заявит, что он поладил бы с Путиным и что Америке пора прекратить заниматься делами других стран по всему свету, а начать наводить порядок у себя дома.
В этом году впервые в истории Соединённых Штатов «фактор России» превратился в один из коренных факторов внутриполитической борьбы. Для Америки это вещь небывалая. Конечно, никто не помешает американцам поверить (особенно, если им долго это внушать), что Кремль подыгрывал Трампу, что на ход предвыборной борьбы влияли русские хакеры и т.п., но главное заключается в другом. Главное заключается в том, что в американской политике сформировался новый дискурс, возникла «русская тема», которую не сведёшь к стереотипам антироссийской пропаганды и к гипертрофированному страху перед Россией. Всё значение данного факта ещё предстоит оценить.
В этом году впервые такое государственное учреждение, как Федеральное бюро расследований США, которое является одновременно федеральной правоохранительной структурой, органом внутренней разведки, контрразведки и антитеррористической деятельности, на заключительном этапе президентской кампании, по сути, включилось в межпартийную борьбу, выступив с инициативой расследования в отношении одного из кандидатов президенты.
В этом году впервые в схемах финансирования предвыборной кампании был нарушен финансовый паритет двух ведущих кандидатов, традиционно существовавший благодаря тому, что фонды поддержки борющихся партий равномерно распределяли средства между той и другой сторонами. Эта своеобразная традиция предполагала, что те, кто финансируют предвыборную кампанию, не усматривают принципиальной разницы между двумя кандидатами. В этом году такая разница была обнаружена.
О чём всё это говорит?
Прежде всего, о том, что Америка меняется, но не как «единственная глобальная держава», а как одна из составных частей меняющегося многополярного мира. Характер этих перемен таков, что всё меньше места остаётся для притязаний на мировую гегемонию и всё больше выступает на первый план требующая решения проблема ответственности Америки за сложившееся положение дел в мире. В известной мере это проблема трудного превращения Соединённых Штатов из несостоявшегося глобального гегемона в «нормальное» государство.
В 2016 году со всей отчётливостью проступили очертания разных политических культур в Америке. Эти культуры борются, и, оценивая характер борьбы, можно предполагать, что она не закончится с президентскими выборами. Борьба будет продолжаться, а это означает, что в политической жизни Америки отныне есть место альтернативе.
Что же касается «фактора России», сыгравшего заметную роль в этих выборах, то он тоже никуда не исчезнет. И здесь самым важным остаётся вопрос: готова ли новая администрация в Вашингтоне исходить из того, из чего исходят в Москве, а именно: несмотря на всю разность потенциалов и геополитических позиций, интересы США и России в мире, где есть несколько центров силы, не являются несовместимыми?
