На протяжении полутора лет Фонд стратегической культуры постоянно рассказывает о христианских подвижниках Руси. И уже не раз отмечалось, что целый сонм российских просветителей нового времени дали киевские коллегия и академия. 13 января (по новому стилю) церковь празднует память их основателя – митрополита Петра Могилы. И рассказ о нём стоит начать с колыбели – с колыбели русского просвещения.
К благочестию народа российского
В 1588 году Вселенский патриарх Иеремия благословил учреждение в Киеве, церковно находившегося тогда в юрисдикции Константинополя, школы в помещении Богоявленской церкви.
В 1614 году пожар уничтожил храм. Однако уже на следующий год выдающаяся южнорусская благотворительница Елизавета Гугулевич пожертвовала для школы при православном братстве несколько зданий и двор в самом центре города (сегодня это киевская Контрактовая площадь). Само же братство было учреждено «к утешению и утверждению в благочестии» «правоверных и благочестивых христиан народу Российского, в поветах воеводств Киевского, Волынского и Брацлавского будучим...».
В 1620 году Иерусалимский патриарх Феофан, восстановивший православную иерархию в Малороссии после уничтожения её униатами, благословил Братскую школу тремя грамотами. В одной из них он называет её «школой наук эллинско-славянского и латинского письма».
В 1625 году, как сообщал магистр Иоанн Флёров, «в Киево-Печерскую Лавру прибыл, с твердым желанием поступить в число братии, один иностранец, знаменитый своим происхождением и своими личными заслугами в Польской военной службе, своим образованием самым полным и лучшим в те времена, но что всего важнее… знаменитый особенной, пламенною ревностью ко святой Вере православной». «Это был воеводичь земель Молдавских Петр Могила, – сразу же раскрывает интригу о. Иоанн. – Он не мог без величайшей скорби и соболезнования смотреть на бедственное состояние православной церкви в тогдашней Малороссии, не мог без огорчения сносить, как ученые иезуиты и униаты наводняли ее своими политическими сочинениями и соблазняли православных, не имевших у себя образованных пастырей, способных отразить такие нападения».
Будучи в 1627 году избранным архимандритом лавры, Могила отобрал в школе при форпосте православия на Южной Руси XVI-XVII вв. – Львовском братстве – самых одарённых юношей. За собственные средства о. Пётр определил их в высшие школы: Римскую, Парижскую (которую сам окончил) и другие. Через четыре года «птенцы гнезда Петра Могилы» стали преподавателями лаврской школы.
В 1632 году митрополит Киевский Исайя (от которого киево-печерский архимандрит не зависел, т.к. монастырь подчинялся непосредственно Константинопольскому патриарху) и казацкая старшина убедили Петра Могилу соединить новое училище с Братской школой. Так была образована Киевская коллегия.
Ставший вскоре митрополитом Могила, ввёл в ней латынь как основной язык преподавания. Киевляне немало тому смутились, грозя «с огнем и мечем вторгнуться в святилище наук, давшее у себя первенство латинскому языку перед греческим, православным». Но владыка и преосвященные учителя смогли убедить православных, что это необходимо для подготовки полемистов, способных противостоять последним достижениям иезуитского «богословия». Ведь внедрение унии, особенно в среде русской шляхты, шло посредством тонких и скрытых искажений, которым выпускники училищ при братствах противостоять не могли. «Дети в ваших школах только и получают тот прибыток, что из телят становятся волами», – смеялись над православными «новопросвещённые» униаты. Однако уже через считаные годы после «образовательной реформы» святителя Петра проявились её первые итоги. «Что ваши училища? Они ничего не значат... пред училищами отца Могилы», – сокрушался апологет латинства Кассиан Сакович, обращаясь к униатским бискупам.
Святитель Пётр обеспечивал преподавателей и неимущих студентов средствами для существования. Умирая, он завещал коллегии большие денежные средства, библиотеку из 2131 книги, здания на Подоле (в центре города). Братскому монастырю для обеспечения коллегии митрополит отписал хутор Позняки, сёла Гнедин, Процев и Ровно (сегодня – Ревное). «Я, Архиепископ Петр Могила, Митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси, Экзарх святаго Константинопольскаго престола, архимандрит Печерский, – пояснял он в завещании, – видя, что упадок святого Богослужения в народе русском происходит не от чего иного, как от совершенного недостатка образования и наук, тотчас дал обет Богу моему – все мое имущество, доставшееся от родителей, и все, что ни оставалось бы здесь от доходов должного служения … обращать частью на восстановление разрушенных храмов Божьих … частью на основание школ в Киеве по правам народа Русского».
И материальный вклад, заложенный молдавским дворянином в «киевское основание», оказался, пожалуй, решающим фактором его устойчивости.
«Семя для Русского мира»
«Киевскую коллегию, без сомнения, постигла бы та же участь, какая стёрла с лица земли львовские, луцкие и другие православные школы, – утверждал Николай Костомаров, – но семя, брошенное Могилою в Киеве, роскошно взросло не для одного Киева, не для одной Малороссии, а для всего Русского мира».
Подлинными отцами русского возрождения и просвещения стали лучшие ученики Могилянской коллегии Иннокентий Гизель, Иоасаф Кроковский, Лазарь Баранович, Иоанникий Голятовский, Антоний Радзивиловский, Варлаам Ясинский, Стефан Яворский, Феофилакт Лопатинский, Феофан Прокопович и, конечно же, святые Димитрий Ростовский, Иннокентий Иркутский, Феодосий Черниговский, Иоанн Тобольский, Софроний Иркутский, Филофей Лещинский. Не раз уже приводили мы слова историка и путешественника XIX в. А.Н. Муравьёва: «Святители Иоанн Максимович и Филофей Лещинский на западе Сибири, Иннокентий Кульчицкий на востоке в одно время осияли светом христианства всю необъятную Сибирь… Какими чудными мужами Церкви, которые все возникли из пределов Малороссии, утешил Господь Великую Россию в славные дни царствования Петрова! Сии три подвижника в Сибири, святитель Димитрий в Ростове, местоблюститель Стефан в столице, ревностный защитник православия и достоинства иерархии, Лазарь и Феодосий в Чернигове, Варлаам в Киеве… Не часто повторяется столь утешительное явление в летописях церковных».
Думается, в первую очередь благодаря «семенам, брошенным Могилою», малороссы заняли такое видное место в интеллектуальной элите России XVIII века. Да и в XIX в. считающийся «украинским классиком» замечательный писатель Евгений Гребинка поражался: «Петербург есть колония образованных малороссиян. Все присутственные места, все академии, все университеты наводнены земляками». Если же говорить о церкви, то с 1700 по 1762 год выходцы из Малороссии занимали семьдесят российских архиерейских кафедр. В 1746-1751 годах пять из шести мест в Святейшем синоде, а затем все девять занимали архиереи малороссийского происхождения. Местоблюстителем Патриаршего престола при Петре был вышеупомянутый митрополит Стефан Яворский.
Не случайно ещё в 1701 царь Пётр наделил творение Петра-митрополита статусом академии. При поляках такое было не то что невозможно – под конец своего владычества на южной Руси они вообще запретили деятельность коллегии. Возрождена она была уже при государе Алексее Михайловиче. А при его детях Иоанне и Петре учебная программа коллегии была расширена до соответствующей академии. К этому времени здесь преподавались уже кроме славянского, греческого, латинского и польского языков, пение и элементарная теория музыки (по европейскому образцу), катехизис, арифметика, поэзия, риторика, философия и богословие; ученики делились на восемь классов: аналогия, или фара, инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика, философия и богословие. Кроме изучения этих предметов, воспитанники каждую субботу упражнялись в диспутах. А уже в «академическую программу» были введены французский, немецкий и еврейский языки, естественная история, география, математика. Некоторое время преподавались также архитектура и живопись, высшее красноречие, сельская и домашняя экономия, медицина и русская риторика. Академия имела 8 классов, делившихся на младшее (4 класса), среднее (2 класса) и старшее (2 класса). Продолжительность полного обучения в «рассаднице духовного просвещения среди русского народа» (как характеризует Могилянку «Летопись Голосеевской пустыни») доходила до 12 лет. Желающие имели право учиться и дольше без возрастного ограничения. Студентов из бедных семей и болезненных не наказывали и не отчисляли за неуспеваемость. Предоставлялась возможность оставаться на второй, даже третий год в том же классе.
Преподаватели нынешней (так называемой) «Могилянской академии» – рассадницы пещерной русофобии – предпочитают не упоминать о том, что статус академии утвердил за Могилянкой «кат українського народу». Уже несколько лет, как запущена басня о том, что польский король, дескать, присвоил киевской коллегии статус академии ещё в 1558 году. Якобы это закреплено в Гадячском договоре между поляками и гетманом-предателем Выговским. Договора, который никогда не вступил в силу! При этом сам текст договора стремительно исчезает с узких просторов укронета. И прячут украинские историографы данный договор не в силу его ничтожной юридической значимости (Выговский-то правителем Малороссии не был; это как если бы Гитлер в 1939 году подписал договор с атаманом Красновым, по которому заранее даровал бы статус академии Екатеринодарскому университету, а преподавательский состав «академии» даже после победы СССР над Германией, размахивал бы этим статусом). И даже не потому скрывают документ сей от нынешних студентов, что фигурирует в нём сплошь русский народ и русская земля и ни разу ничего украинского. А потому, что Могилянка... ни разу в нём не упомянута!
Кого Могила не исправит
С появлением Московского и Харьковского университетов Могилянку было решено перепрофилировать в духовную академию. Таковой она оставалась ровно сто лет вплоть до закрытия большевиками в 1919 году. А с исчезновением СССР коммунисты, срочно переодевшись в вышиванки, решили возродить «бренд».
«Нынешняя “Могилянка” незаконно пользуется имуществом, помещениями и храмами репрессированной Церкви, – поясняет глава пресс-службы УПЦ (МП) Василий Анисимов. – Когда в начале 1990-х партноменклатура занялась массовым ограблением своего народа, расхватывала и «прихватизировала» государственную собственность – заводы, фабрики, корабли и т.д., парторг Института литературы Вячеслав Брюховецкий прихватил имущество церковное – комплекс древней Киево-Могилянской академии, где создал частный вуз, который никакого отношения к Православию не имеет. Разумеется, кроме того, что паразитирует на собственности, которая должна быть возвращена Церкви».
Речь идёт о том самом Брюховецком, ныне «светоче национального возрождения Украины», который за три года до своего ректорства заявлял: «Если будут какие-то действия Руха, не совместимые с программой партии… мы как коммунисты будем против этого восставать и не допустим этих разных действий… Пишут, что мы призываем к независимой Украине... Я считаю это оскорбительным для себя как коммуниста».
Сегодня «программа партии» (по сути – программа дехристианизации народа Украины) излагается бывшим председателем комитета КПСС Брюховецким в соавторстве с духовником украинских униатов и заслуженными русофобами, сочинившими «Біблію українця». И программа эта успешно воплощается в анти-Могилянке.
Поскольку уровнем научного образования – даже по меркам украинской науки – сие заведение не блещет, раскрутка оного строится на соответствии «общечеловеческим» ценностям. Так, «Могилянка» – лидер в пропаганде защиты на Украине прав европейских секс-большинств. Неудивительно, что официальным её партнёром значится львовский униатский Украинский католический университет, периодически сотрясаемый гей-скандалами.
В общем, на время существования Украины в её нынешнем виде было бы справедливо переименовать данное училище в «Брюховецкую академию». Пока не настанет час возвращения церкви её законного имущества.
