Мысль о том, чтобы митрополит Киевский встал «под благословение» патриарха Московского, была высказана Богданом Хмельницким в его переговорах с московским правительством незадолго перед смертью в 1657 г. Соответствующий пункт появился затем по настоянию московской стороны в договоре с сыном Богдана Юрием в 1659 г. (Вторая Переяславская рада). Однако быстро реализовать эту договорённость не получилось.
Митрополиты Киевские, правившие в это время, – Сильвестр (Коссов), Дионисий (Балабан) и Иосиф (Тукальский) – были противниками церковного подчинения Москве. Причина крылась в предубеждениях шляхетской идеологии: здесь «мы – вольные люди, а в Москве – рабы». Все высшие иерархи в Речи Посполитой происходили из шляхетского сословия и состояли в родстве с представителями местной знати. Как казацкая старшина стремилась во время Руины после кончины Богдана Хмельницкого действовать в своих сословных интересах, так же и многие представители иерархии церковной больше пеклись о нерушимости церковной собственности и привычных привилегиях. Не случайно 6-й пункт переяславских договорённостей 1654 года посвящён гарантиям митрополичьей «маёнтности». Формальная зависимость от далёкого патриарха Константинопольского обеспечивала местным иерархам практически полную самостоятельность. Стоило только греческому патриарху Иеремии II показать свою власть при посещении Киевской митрополии в 1588 г., как западнорусские владыки сочили за лучшее принять унию и повергнуться к стопам папы римского… Поэтому за попытками отстоять выборность Киевского митрополита местным собором стояло желание сохранить контроль над этой церковной должностью со стороны высшего духовенства и казацкой верхушки.
В 60-80–е годы XVII в., когда вопрос о подчинении Московскому патриарху приобрёл актуальность, в духовной среде циркулировали самые разные опасения. Опасались, например, что будут закрыты киевские типография и братское училище, поскольку в Московском патриархате типография была только одна – патриаршая, а к киевской учёности в Москве относились с подозрением. Опасения эти, однако, оказались напрасными. Наконец, в храмах появлялись богослужебные принадлежности московского образца (антиминсы), вводились богослужебные книги московской печати, московские церковные напевы. А из польской Украины распространялись сплетни, будто бы там священникам воздаётся подобающая честь, что митрополиты Киевские старше архиереев Московских, ибо последние получали свое посвящение от первых, а не наоборот.
За всеми этими досужими разговорами и опасениями скрывалась боязнь церковного порядка и дисциплины. В условиях смуты духовенство привыкло к своеволию, длившемуся десятилетиями. В самом Киеве после смерти митрополита Сильвестра (Коссова) в 1657 г. митрополиты не жили и не служили. Необходимость нормализовать церковную жизнь требовала разрешения затянувшегося вопроса о поставлении Киевского митрополита. В этом смысле и началась переписка в 1683 г. между патриархом Московским Иоакимом и гетманом Иваном Самойловичем. Удобной кандидатурой представлялся бывший епископ Луцкий Гедеон (Четвертинский), вышедший из польской Украины из-за интриг и принуждения к унии. Условием гетмана было согласие на поставление митрополита и переход Киевской митрополии к Москве со стороны Константинопольского патриарха.
В 1685 г. в Киеве состоялся довольно формальный собор преимущественно из светских лиц, на котором епископ Гедеон (Четвертинский) был избран на Киевскую митрополию. Вслед за ним прошёл новый собор малороссийских клириков, выразивший опасения против подчинения митрополии Московскому патриарху. Среди его условий были пункты о сохранении прав и вольностей митрополита и остального духовенства и особенно одобрение Константинопольского патриарха. Переговоры с последним уже велись с 1684 г. (миссия Захарии Софира). Дело осложнялось тем, что на патриаршем престоле часто один предстоятель сменял другого, огромным было влияние Османской порты в лице визиря. Поэтому здесь вопрос решался не быстро. По остальным условиям киевского духовенства в Москве были достигнуты договорённости: Киевские митрополиты получали первое место в русской иерархии после Московского патриарха, избирались на месте, затем только одобрялись и получали посвящение в Москве, сохранялись их права и привилегии, в Киеве сохранялось книгопечатание и братская школа. Было только отказано именоваться Киевскому митрополиту экзархом (наместником) Константинопольского патриарха, что вполне естественно, раз совершался переход из одной церковной юрисдикции в другую. 8 ноября 1685 г. в Успенском соборе Московского Кремля состоялось торжественное возведение епископа Гедеона в сан Киевского митрополита. Его совершил патриарх Московский Иоаким.
К Константинопольскому патриарху Дионисию в начале 1686 г. было направлено полномочное посольство от московских царей и малороссийского гетмана с задачей добиться признания свершившегося факта. В ответных грамотах Константинопольского патриарха Дионисия к московским царям, Московскому патриарху, митрополиту Гедеону и гетману Самойловичу было подтверждено состоявшееся назначение и посвящение: Киевской митрополии быть «подлежащей святейшему Московскому патриаршему престолу», Киевскому митрополиту признать Московского патриарха «старшим и наставником своим», и «да будет послушен митрополит суду патриарха Московского».
В последнее время эти выражения патриарших грамот нередко интерпретируются так, что в них речь идёт только о «временной» уступке Московским патриархам права посвящать Киевских митрополитов из-за неудобства расстояния и случающихся между государствами войн. То, что в Москве и Киеве якобы неверно поняли временный смысл акта, а Константинопольские патриархи пару столетий смущённо забывали напомнить о своих правах на Киевскую митрополию, – измышления, кажущиеся ловкими сторонникам украинской автокефалии. Спрашивается, какими же правами пользовался Константинопольский патриарх в Киевской митрополии кроме посвящения или утверждения митрополита, суда над ним и издания пастырских увещаний? Эти-то права и были переданы Московскому патриарху. Если продолжить логику «автокефалистов», то теперь из Москвы должен последовать официальный отказ от посвящения Киевского митрополита по причине дальности расстояния и политических конфликтов. Тогда бы полномочия Константинопольского патриарха снова вступили в силу…
Каковы бы ни были нынешние интерпретации совершившегося в 1686 г. подчинения Киевской митрополии Московскому патриарху, непреложным остаётся то, что нарушенное единство Русской Церкви было восстановлено тогда в пользу православия на Украине и в Белоруссии.
Церковный порядок и дисциплина среди духовенства, пренебрежение которыми стали плохой традицией Киевской митрополии, наконец, стали исправляться. Уменьшалось тяготившее гетманов участие малороссийских иерархов в политических интригах. Наряду с этим выходцы из епархий Малороссии почти целое столетие оказывали огромное влияние на церковную жизнь в императорской России. Для православных в Речи Посполитой подчинение Киевской митрополии также имело серьёзные последствия. Полномочия Киевского митрополита для польской Украины и Белоруссии были подтверждены условиями Московского договора 1686 г. (9 статья). Здесь содержалось обязательство не принуждать к унии и сохранять на территории Речи Посполитой четыре православных епархии. Теперь православные из Белоруссии и Украины имели не только постоянное и правильное церковное управление в Киеве, но и приобретали дипломатическую опору в московском правительстве. При прежнем формальном подчинении Константинопольским патриархам и фактической зависимости от польских королей такого сильного заступничества не было в помине. Этот факт приобрёл особое значение, когда в XVIII в. в Речи Посполитой стали управлять уже не короли, а магнатские фамилии и своевольная шляхта.
Подчинение Киевской митрополии Московскому патриарху послужило восстановлению единства разрозненных частей Русской Церкви. А в единстве – духовная сила.
