Осенённые именами великих русских полководцев Михаила Кутузова и Петра Румянцева шли в наступление на завершающем этапе Курской битвы советские воины. Победную точку в Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции поставили войска Воронежского (командующий генерал армии Н.Ф. Ватутин) и Степного (генерал армии И.С. Конев) фронтов во взаимодействии с Юго-Западным (генерал армии Р.Я. Малиновский) фронтом.
Немецкое командование расценивало район Белгорода – Харькова как важнейшие подступы к Украине и ключ к Донбассу. Оно называло его сильнейшим «бастионом немецкой обороны на востоке». Враг возвел здесь семь оборонительных рубежей общей глубиной до 90 км. В мощные узлы сопротивления были превращены Белгород, Томаровка, Борисовка, а также Харьков, опоясанный двумя кольцевыми оборонительными обводами. Немецкая группировка насчитывала до 300 тыс. человек, свыше 3 тыс. орудий и миномётов, до 600 танков и штурмовых орудий и более 1000 самолётов.
После того как 5 августа от фашистов был полностью очищен Белгород, главной целью наступавших стал Харьков. На следующий день, 6 августа, Ставка ВГК утвердила план разгрома харьковской группировки противника. По Харьковскому промышленному району предполагалось нанести концентрический удар с нескольких направлений. Воронежский фронт силами трех армий должен был наступать на Ахтырку, частью сил – на Богодухов и далее на Мерефу в обход Харькова с северо-запада. Юго-Западный фронт наносил главный удар на Сталино (Донецк), а частью сил на Мерефу с целью содействия Степному фронту в изоляции Харькова.
Особенно опасным для противника было наступление советских войск на юг от Богодухова, угрожавшее охватить с запада и юга главные силы его группировки в районе Харькова. Поэтому основные силы, переброшенные на харьковское направление из Донбасса, немецкое командование решило использовать для удара по войскам Воронежского фронта, прорвавшимся в район южнее Богодухова.
По воспоминаниям фельдмаршала Э. Манштейна, Гитлер при любых обстоятельствах требовал удержать Харьков: его падение имело политическое значение и могло повлиять на позицию Турции и Болгарии. В создавшейся обстановке немецкое командование подтянуло на харьковское направление крупные танковые резервы (дивизии СС «Райх», «Мертвая голова», «Викинг») и с 11 по 17 августа (в районе Богодухова и Высокополья) нанесло сильный контрудар по флангам 1-й танковой армии генерала М.Е. Катукова, пытаясь обойти ее и отрезать от основных сил фронта.
Командование Воронежским фронтом явно недооценило угрозу со стороны накопившего значительные силы противника. Продвижение наших войск шло без достаточного закрепления отвоеванных рубежей и обеспечения флангов, чем немцы и воспользовались. Введя в сражение до 400 танков и штурмовых орудий, противник отбросил советские войска за р. Мерчик, захватил железную дорогу на участке Харьков–Полтава и вынудил 1-ю танковую армию перейти к обороне. Лишь отойдя на 18–20 км, наши войска смогли остановить противника.
18 августа столь же мощный контрудар по частям Красной армии был нанесен из района западнее Ахтырки. Имея существенное превосходство в танках, немцы в первый же день отбросили соединения 27-й армии (генерал С.Г. Трофименко) более чем на 20 км. Возможности выхода в тыл харьковской группировке противника, таким образом, сузились, сроки операции пришлось пересматривать.
22 августа из Ставки генералу Ватутину ушла директива, подписанная И.В. Сталиным. Не только подпись, но и сам стиль директивы указывает, что она была продиктована лично Верховным: «События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и при проведении операций. Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией, без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок, является наступлением огульного характера».
Упрекнув полководца в значительных напрасных жертвах и в утрате выгодного положения для разгрома вражеских войск в районе Харькова, Сталин обязал его в ближайшие же дни решить наиболее важную задачу – ликвидировать ахтырскую группировку врага. Справедливости ради следует сказать, что к моменту появления этой директивы обстановка уже изменилась к лучшему.
С 20 августа советское командование, подтянув резервы, нанесло ответные удары. Охваченная с трех сторон войсками Воронежского фронта ахтырская группировка оказалась под угрозой глубокого обхода и 20–23 августа была разгромлена. Заметную роль в разгроме ахтырской группировки сыграла 1-я танковая армия. Во встречном сражении 19 августа её соединения и части не только остановили продвижение войск противника, но нанесли ему потери и отбросили на 8-10 км. В руках врага осталась единственная дорога из Харькова на Мерефу. 22 августа немецкое командование было вынуждено начать отвод своих войск из района Харькова.
Чтобы не дать возможности противнику вывести из-под ударов свои войска, вечером 22 августа командующий Степным фронтом генерал И.С. Конев отдал приказ о ночном штурме города, и 23 августа Харьков был освобожден. Остатки группировки противника, преследуемые советскими войсками, были отброшены за реки Мерефа и Мжа.
Интересный эпизод о реакции Верховного главнокомандующего на произошедшее привел в своей книге «Записки командующего фронтом» маршал Конев. «Прежде чем докладывать И.В. Сталину о положении дел на фронте и об освобождении Харькова, как и обычно, я позвонил Поскребышеву, – вспоминал полководец. – Он ответил: "Товарищ Сталин отдыхает. Я его беспокоить не буду". Тогда я решил звонить сам. На первые звонки ответа не последовало. Я потребовал от телефонистки: "Звоните еще. За последствия отвечаю". Наконец, слышу знакомый хрипловатый голос: "Слушаю..." "Докладываю, товарищ Сталин, войска Степного фронта сегодня освободили город Харьков". Сталин не замедлил с ответом: "Поздравляю. Салютовать будем по первому разряду". Стоит заметить, что, работая ночью, Сталин обычно в это время отдыхал. Я знал об этом, но тем не менее взятие Харькова было таким важнейшим событием, что я не мог не доложить ему лично о завершении Харьковской операции. Вечером Москва вновь салютовала воинам Степного фронта, на этот раз за освобождение Харькова, 20 залпами из 224 орудий».
Взятием Харькова закончилось контрнаступление советских войск на белгород-харьковском направлении, а вместе с ним и Курская битва. Но, естественно, не завершилось противоборство с опасным врагом, надеявшимся теперь остановить Красную армию на рубеже Днепра.
Благоприятный исход битвы под Курском позволил советскому Верховному главнокомандованию поставить перед вооружёнными силами задачу развернуть общее стратегическое наступление на гигантском фронте от Великих Лук до Таманского полуострова. Наибольшее значение приобретало скорейшее возвращение промышленных районов Украины.
Единого мнения о способах разгрома противника у советского командования не было. Г.К. Жуков предлагал провести операции на отсечение и окружение значительных группировок противника, в частности отсечь южную группировку противника в Донбассе мощным ударом из района Харьков - Изюм в общем направлении на Днепропетровск и Запорожье. В этом его поддерживал первый заместитель начальника Генерального штаба генерал А.И. Антонов. Однако И.В. Сталин не разделял эту точку зрения. Он считал, что для реализации такого замысла понадобится значительное время и противник успеет организовать оборону на подступах к Днепру. Поэтому Верховный главнокомандующий требовал скорее отбросить немецкие соединения с занимаемых ими рубежей фронтальными ударами.
В свою очередь, немецкое командование стремилось любой ценой остановить наступление советских войск и сохранить за собой важнейшие экономические районы. Гитлер надеялся выиграть время за счет строительства многочисленных укреплений для сдерживания советских войск, при этом особое значение придавалось Днепру. Немецкое командование разработало план обороны, предусматривавший создание от Балтийского до Черного моря хорошо укрепленного рубежа – «Восточного вала», который проходил севернее Чудского озера, по реке Нарва, восточнее Пскова, Невеля, Витебска, Орши, далее через Гомель, по рекам Сож и Днепр в его среднем течении и по реке Молочная.
«Восточный вал» должен был, по замыслу германского руководства, стать непреодолимым барьером для Красной армии и остановить ее продвижение на запад. «Скорее Днепр потечет обратно, нежели русские преодолеют его...» – заявил А. Гитлер на одном из совещаний в Берлине. В своё время так же задиристо ответил штурмовавшему Измаил А.В. Суворову на предложение капитулировать без боя начальник крепости великий сераскер Мехмет-паша. Участь, постигшая турецкий гарнизон Измаила, ждала и тех гитлеровцев, которые уповали на «Восточный вал».
