На улицах Минска то там, то здесь видишь билборды, на которых люди разных возрастов предлагают слова на белорусском языке: «каханне» (любовь), «сябар» (друг) и др. Это проект социальной рекламы «Маё першае слова», направленный на популяризацию белорусского языка в бытовом общении. Ведь в Беларуси белорусская речь вживую слышится не часто. Не из-за каких-то гонений на неё, нет: преобладание русского языка обусловлено выбором самих граждан Беларуси. Русский для многих белорусов – по-настоящему родной язык, такой же родной, как белорусский. Во многом это обусловлено близостью языков, имеющих общего предка, –древнерусский язык.
Однако с 1990-х годов, после развала СССР, происхождение белорусского языка от древнерусского стало оспариваться как выдумка «мыслящих имперски» российских филологов. Утверждается, что разговорный белорусский ближе к польскому и другим языкам западных славян, а восточное влияние было якобы вторичным. Дополнительным доводом к таким утверждениям служит указание на то, что языковая граница между украинскими и белорусскими говорами не совпадает с государственными и административными границами. Отсюда делается вывод, что украинский и белорусский «разошлись» ещё до того, как образовалось древнерусское государство, то есть до конца первого тысячелетия по Р.Х (в VII-X веках). Такие утверждения можно встретить и у публицистов «Нашай нівы», и среди сотрудников негосударственного «Института беларусской [принципиально через «а»! – А.Х.] истории и культуры». Мол, идея существования «восточнославянской общности» («древнерусской народности»), с распадом которой и появились русские, украинцы и белорусы, – это лишь частное мнение (так сказать, хочешь верь, хочешь не верь). Ссылаются при этом и на «авторитеты» (см. интервью белорусского специалиста по болгарской филологии Г.А. Цыхуна для «Радио Свобода»).
Однако, если вы не националист, наука не может быть для вас «российской», «литовской», «белорусской» («беларусской») и т.п., ибо национализм – идеология исключительно партийная, отрицающая и научную дискуссию, и любую точку зрения, кроме своей собственной.
Общеизвестно, что любой развитый язык существует в двух формах: литературный (нормированная письменная и устная речь) и диалектный (ненормированный, разговорный язык, совокупность местных наречий). Литературный белорусский язык прошёл через определённые этапы развития и сейчас представляет собой систему, сложившуюся в конце XIX – начале XX в.в.
Как поросль из семьи славянских языков, белорусский имеет черты сходства с другими славянскими языками, но ближе всего к русскому и украинскому. Данное сходство и позволяет с уверенностью говорить о существовании единой основы для этих трёх языков. В XX в. этот язык-основу называли обычно «древнерусским»; сейчас говорят – «восточнославянский», чтобы не создавать ощущения, что белорусский и украинский отделились от русского. Только как ни называй, а единый язык в едином государстве восточных славян, которое они называли «Русью» или «Русской землёй», существовал! Потому и записал летописец под 898 годом: «А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде назывались славяне».
Несмотря на племенное деление восточных славян, тот же автор Повести временных лет говорит о единстве их языка: «Вот только кто говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане (волыняне)».
С введением христианской веры в русских землях церковнославянский язык стал языком высокого стиля, исключительно книжным. Евангелие или Псалтирь, переписываемые в Киеве, Новгороде или Полоцке, были копиями одного и того же текста с незначительными и ненормированными отступлениями. Однако и живая речь стала письменной. Она выразила себя в договорах, актах и грамотах, юридических памятниках («Русская правда»), проповедях и поучениях, летописях, поэтических произведениях («Слово о полку Игореве»), отразилась в многочисленных берестяных грамотах, бытовавших на Руси повсюду, но в наибольшем количестве сохранившихся в Новгороде. На территории современной Беларуси обнаружены три таких грамоты. Здесь же помимо церковнославянских рукописных памятников (Супрасльской минеи, Туровского Евангелия, Полоцкого Евангелия) сохранились несколько древних надписей на так называемых «Борисовых» камнях и на кресте преподобной Евфросинии Полоцкой (датируется 1161 годом). От XIII-XIV вв. сохранилось одиннадцать грамот-договоров между Смоленском, Ригой, Полоцком, Витебском: язык этих документов при наличии некоторых фонетических особенностей, свойственных белорусской речи, по своим грамматическим формам и стилю соответствует аналогичным письменным памятникам времён Киевской Руси. Будь то Повесть временных лет или Поучение Владимира Мономаха, Житие прп. Феодосия Печерского или прп. Евфросинии Полоцкой, проповеди святителя Кирилла епископа Туровского или епископа Новгородского Луки – в языковом отношении они представляют собой единство.
Изучение всех этих материалов давно привело учёных к выводу о существовании древнерусского языка, литературное развитие которого происходило под влиянием церковнославянского. Об этом писали такие выдающиеся филологи императорской и советской России, как А.Х. Востоков, А.Ф. Буслаев, Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Шахматов, А.И. Соболевский, Л.П. Якубинский, А.М. Селищев, С.П. Обнорский и многие другие. Об этом же говорили и зарубежные филологи: польский академик Т. Лер-Сплавинский, норвежский славист Хр. Станг. О происхождении белорусского языка из древнерусского писал академик Е.Ф. Карский, белорусские филологи советского периода А.И. Журавский, Л.М. Шакун, А.Н. Булыко. Изучение древнерусского языка входило в программу исторических факультетов и стало необходимым требованием для подготовки специалистов-языковедов по русской филологии.
На этом фоне выступления отдельных белорусских публицистов выглядят откровенно ангажированными. Конечно, в диалектном отношении древнерусский язык не был монолитным. Академик А.А. Зализняк выделяет в нём два диалекта: северо-западный (новгордско-псковский) и центрально-восточный (Ростов, Полоцк, Суздаль, Киев). Впоследствии в Московской Руси из слияния двух диалектов – новгородского и московско-суздальского – образовалась основа современного русского языка, в Литовской же Руси центрально-восточный диалект развился в старобелорусский язык, южный диалект которого позднее стал основой украинского языка. Отсюда плавные переходные говоры между украинским и белорусским языками, некоторая размытость этнографических границ между белорусами и украинцами, которую отмечали филологи ещё в XIX в. Продолжительное совместное пребывание в одних политических границах сначала в составе Великого княжества Литовского, затем Речи Посполитой обусловило прохождение этноязыкового раздела между белорусами и украинцами не по политическим или административным границам, а по хозяйственно-географическим зонам (река Припять).
И нет никаких оснований делать этноязыковое разделение восточных славян более древним. Точно так же невозможно отрицать языковое единство, которое обеспечивали в древней Руси в религиозной сфере церковнославянский, а в светской – древнерусский язык.
