В борьбе за правдивое освещение предыстории Великой Отечественной войны мы подчас увлекаемся поиском новых документальных доказательств неспровоцированного нападения нацистской Германии на СССР и пренебрегаем материалами давно известными. А напрасно. Оттого, что они лежат на поверхности, их доказательный потенциал не уменьшается.
Это хорошо видно по показаниям командующего 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса, взятого в плен в Сталинграде 31 января 1943 г. Его показания, представленные Нюрнбергскому международному военному трибуналу 11-12 февраля 1946 г., опубликованы давно, но от этого они не стали менее убедительными.
То, о чём говорил Паулюс, он знал точно и подробно, орудуя в своё время на той адской кухне, где готовилось «блюдо» агрессии. Прежде чем встать во главе сильнейшей в вермахте 6-й полевой армии, он с сентября 1940 г. занимал в Генеральном штабе главного командования сухопутных войск вермахта (ОКХ) пост оберквартирмейстера, то есть заместителя начальника Генштаба, отвечавшего за снабжение. Однако, по сути, он решал другие задачи, поставленные ему лично начальником Генштаба генерал-полковником Ф. Гальдером: занимался разработкой оперативного плана нападения на Советский Союз, позднее получившего кодовое название «Барбаросса».
На разработку плана к тому времени существовала директива ОКВ – верховного командования вермахта. И начинал будущий фельдмаршал не на пустом месте: до него над оперативным планом трудился начальник штаба 18-й армии генерал-майор Э. Маркс. Замысел нападения на СССР окончательно вызрел в гитлеровской верхушке как минимум за год до того, как нападение произошло.
«Я должен был исходить из анализа возможностей наступления против Советской России в отношении рельефа местности, потребности и распределения сил и средств и т. д., – показывал Паулюс военному трибуналу в Нюрнберге, – при этом указывалось, что я должен исходить из 130-140 дивизий, которые будут находиться в распоряжении для выполнения данной операции.
В качестве основы для предпринимаемых мероприятий учитывались цели операции, в частности, во-первых, уничтожение находящихся в Западной России русских войск и пресечение возможности отступления войсковых частей вглубь России; во-вторых, достижение линии, которая сделала бы невозможными эффективные налеты русских военно-воздушных сил на территорию Германской империи. Конечной целью являлось достижение линии Волга – Архангельск».
По словам фельдмаршала, теоретические разработки были проверены в ходе двух военных игр (учений на картах), которыми он сам руководил по поручению генерал-полковника Гальдера и в которых принимали участие старшие офицеры Генерального штаба. Основой для этих игр служило следующее распределение сил: в районе южнее Припяти предусматривалось использование группы армий, которая из района южной Польши и Румынии должна была достигнуть Днепра, Киева и районов южнее. Севернее Припяти предусматривалось использование самой сильной группы армий, которая должна была наступать из района Варшавы и севернее её. Главные удары этой группы должны были быть направлены на Минск и Смоленск, а впоследствии на Москву. Ещё одна группа армий – «Север» – должна была наступать из Восточной Пруссии на Ленинград через Балтику. Забегая вперёд, скажем, что направления наступления вермахта и его группировки, осуществившие агрессию, фактически повторяли намеченное в ходе этих военных игр.
Итоги последних были подведены на совещании у начальника Генерального штаба сухопутных войск с привлечением руководителей штабов тех групп армий, которые отвечали за операции на Востоке.
«Эти военные игры и совещания, о которых я сейчас говорил, – подчёркивал Паулюс, отвечая на вопрос трибунала, – завершили теоретическую подготовку и планирование будущей агрессивной войны. Непосредственно после этого, 18 декабря 1940 г., верховное главнокомандование вооруженных сил издало директиву № 21 («Барбаросса». – Ю.Р.). Эта директива явилась основной для всех военных и экономических приготовлений к войне. Все действия, связанные с подготовкой войны, необходимо было осуществлять на основании этой директивы».
Приготовления для совершения нападения на СССР 22 июня 1941 года, счел необходимым ещё раз подчеркнуть фельдмаршал, велись осенью 1940 г. При этом он особо акцентировал: «Примечательным является то, что тогда ничего не было известно о каких-либо приготовлениях со стороны России».
Это – к сведению мародёров от истории, которые вслед за Гитлером и Геббельсом отстаивают ложь о якобы вынужденном характере действий Третьего рейха 22 июня 1941 г.
После принятия плана «Барбаросса» стратегическое развёртывание Вооруженных сил Германии пошло по нарастающей. Главное командование сухопутных сил перешло к разработке практических указаний командующим и штабам. «Первые директивы после доклада их в Оберзальцберге Гитлеру были одобрены им 3 февраля 1941 г., – показывал Паулюс. – Они впоследствии были спущены войскам. Позже к ним давались различные дополнения. Начало войны было приурочено к тому времени, которое являлось бы наиболее подходящим для продвижения больших войсковых частей на территории России. Возможности подобного продвижения ожидались в середине мая месяца. И соответственно этому были предприняты все приготовления».
Правда, из-за своего решения напасть на Югославию Гитлер изменил сроки нападения. «Выступление (против СССР. – Ю.Р.) должно было быть отсрочено примерно на пять недель, то есть оно намечалось на вторую половину июня». От этой даты – 22 июня – верховное командование вермахта уже не отступило.
Ответ Паулюса на вопрос, в чем состояли цели нападения Германии на Советский Союз, не оставляет камня на камне от вымыслов относительно якобы спровоцированного нападения на СССР и «цивилизаторской» миссии похода на Восток и его целесообразно привести полностью.
Ф. Паулюс: «Конечная цель нападения, заключавшаяся в выходе на линию Волга – Архангельск, превышала силы германской армии. И эта цель характеризует не знавшую пределов захватническую политику Гитлера и нацистского руководства.
Со стратегической точки зрения достижение этой цели означало бы, по их мнению, уничтожение вооруженных сил Советского Союза. Захват этой линии означал бы захват и покорение главных областей Советской России, в том числе столицы Москвы, политического и экономического центра Советской России.
Экономический захват линии Волга – Архангельск означал бы обладание важнейшими источниками продовольственного снабжения, важнейшими полезными ископаемыми, включая нефтяные источники Кавказа, а также важнейшими промышленными центрами России и далее – центральной транспортной сетью европейской части России. Насколько важно было для Гитлера в этой войне осуществление экономических целей, можно судить по тому примеру, который я лично знаю. 1 июня 1942 г. по случаю совещания командующих в рамках группы армий «Юг» в районе Полтавы Гитлер заявил: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, тогда я должен буду покончить с этой войной». Для эксплуатации и администрирования захваченных территорий все экономические и административные организации и учреждения были созданы еще до начала войны.
В заключение я хотел бы сказать: указанные цели означали завоевание с целью колонизации русских территорий, эксплуатация и ресурсы которых должны были дать возможность завершить войну на Западе с той целью, чтобы окончательно установить господство Германии в Европе».
Неспровоцированная агрессия, уничтожение Советского Союза как государства, колонизация захваченных земель, означавшая уничтожение большей части советского населения и обращение оставшихся в рабов, разграбление экономических богатств нашей страны – вот что стояло за высокопарным и лживым объяснением «необходимости» вторжения в СССР («не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех»), которое Гитлер дал немецкому народу на рассвете 22 июня 1941 г.
И закономерно, что эта ложь в конце концов привела его к ампуле с ядом в подземном бункере рейхсканцелярии, а большинство его подельников – к скамье подсудимых в том самом Нюрнберге, где и давал показания перед трибуналом разгромленный немецкий фельдмаршал.
Фото: Ф. Паулюс в плену, svet-mayakov.ru
