В современной учебной литературе по истории Беларуси делается акцент на отстаивании государственной самостоятельности Великого княжества Литовского (ВКЛ) в Речи Посполитой. Дескать, Люблинская уния не привела к уничтожению государственности ВКЛ, но образовался федеративный союз двух государств (Польского королевства и Литовского княжества). Указывается на Третий Литовский статут 1588 г., который якобы «закреплял и юридически закреплял независимость Княжества». Так, в частности, написано в новейшем учебном пособии по истории Беларуси для 10 класса (2020). Здесь же подчёркивается: «Отдельными в ВКЛ и Польше сохранялись администрация, законодательство, суд, армия, официальные названия государств, государственная печать, язык делопроизводства, денежная эмиссия».
Не трудно заметить, что все указанные признаки имеют формальный характер и определяют лишь некоторую степень автономного существования ВКЛ в Речи Посполитой. Последняя объявлялась Люблинским актом «одним нераздельным и неделимым телом», и на всякого, кто выступит против договора об унии, остальные обязывались восстать как на врага.
Сам факт государственного соединения Польши и ВКЛ исключал их «независимость» друг от друга. Поэтому в Третьем Литовском Статуте, изданном после заключения Люблинской унии, обходился стороной вопрос об отношении ВКЛ к Польской Короне в частности и к Речи Посполитой в целом. Статут был оформлен как королевская привилегия, данная одной из государственных областей. Тем самым он становился в один ряд с другими правовыми кодексами, действовавшими в различных землях образовавшейся шляхетской республики, в частности, в Польской Короне.
Речь Посполитая не была унитарным государством, а состояла из ряда самоуправляемых областей. На территории Польской Короны исторически это были Малая Польша, Великая Польша и Мазовия. К Речи Посполитой были также присоединены Пруссия, Курляндия (западная Латвия) и Вармия (пограничная область между Пруссией и Польшей). В ленной зависимости от Короны Польской находилась Молдавия. Все они пользовались определёнными правами самоуправления.
Что же касается ВКЛ, его титул употреблялся чисто номинально. В территориальном отношении Великое княжество Литовское составляло примерно треть Речи Посполитой и приносило около трети доходов. Наравне с «Малой» и «Великой Польшей» название ВКЛ сохранялось не более как историческое воспоминание. Гораздо важнее в административном отношении было деление государства на воеводства.
Польские Коронные земли после присоединения к ним Подляшья, Волыни и Киевщины в 1569 г. делились на 22 воеводства. В ВКЛ в то же время было 8 воеводств. Общей чертой внутреннего порядка Речи Посполитой было фактическое самоуправление каждого воеводства. Здесь существовал собственный административный аппарат, находившийся целиком в руках шляхты. Выбранные местной шляхтой урядники выполняли свои обязанности до конца жизни, были несменяемы и неподсудны королю. Шляхетская республика была децентрализованным государством. Воеводства, например, уклонялись от обязательных выплат в государственную казну, ссылаясь на решения шляхетских поветовых собраний (сеймиков). С 1640 г. сбор средств на оборону вообще был передан целиком в их ведение, и каждый повет, входивший в воеводство, давал в казну столько денег, сколько хотел.
В связи с этим утверждение о «государственном» статусе ВКЛ в Речи Посполитой выглядит явным преувеличением. Во главе шляхетской республики стоял один король, действовал один общий сейм, в котором послы и сенаторы из ВКЛ составляли меньшую часть. Они размещались при заседаниях сейма по воеводствам в смешанном порядке, а не отдельными фракциями от Короны и от ВКЛ, как этого следовало бы ожидать, будь они «независимыми государствами». В некоторых случаях сеймовые решения принимались особо для «Литвы» и для «Короны». Это было обусловлено местными нуждами, которые высказывали представители воеводств и поветов относительно судопроизводства, назначения на должности, определения границ между имениями и др. Однако сам факт рассмотрения таких вопросов, зачастую очень мелких, на общегосударственном сейме как раз свидетельствует о несамостоятельности ВКЛ.
Одним из принципиальных положений Люблинской унии 1569 г. была отмена всех «статутов и уставов», противных «общему соединению», в частности, касающихся запрета приобретения и владения поляками поземельного имущества в ВКЛ. Несмотря на это, Третий Литовский Статут 1588 г. содержал запрещение в следующей формулировке: «В Великом княжестве Литовском и во всех землях, ему принадлежащих, достоинств духовных и светских, замков, имений, земель, староств, держаний, врядов земских и придворных, имений во владение или в управление и кормление и в вечность никаким чужеземцам и заграничникам, ни соседям этого государства не должны давать», «но только уроженцам Великого княжества Литовского» (Раздел III, артикул 12). Очевидно, речь идёт о недопущении поляков к землевладению в ВКЛ и связанному с ним праву занимать здесь административные должности. На это правило принято ссылаться в учебной литературе как на подтверждение независимого статуса ВКЛ.
Чем же было вызвано это правило, противоречащее Люблинской унии?
Одной из главных причин сопротивления литовских магнатов государственному соединению с поляками было опасение потерять свои должности при великокняжеском дворе. В тексте Люблинской унии появилось условие со стороны литовских магнатов, что все права и привилегии, пожалованные великими князьями литовскими, землям, уездам, городам и лицам, должны оставаться неприкосновенными, что в ВКЛ останутся при своих должностях, титулах и свободах все сановники. Именно этим объясняется сохранение придворной и великокняжеской номенклатуры ВКЛ: государственной печати, титулов канцлера, гетмана и др. Так что запрещение приобретать земли и должности «чужеземцам» было вызвано не столько «государственными», сколько сословно-корпоративными соображениями.
Посмотрим, однако, как этот запрет действовал в дальнейшем. При попытке короля Сигизмунда III назначить в 1591 г. на должность Виленского бискупа поляка Бернарда Мацеевского шляхетский «народ» ВКЛ решительно восстал против этого. Дело с назначением тянулось почти десять лет, в результате король уступил, передав бискупство уроженцу «Литвы» Бенедикту Войне. Но было бы слишком опрометчиво ограничиться этим фактом как законченной иллюстрацией. Уже само то, что король Речи Посполитой, утвердивший Литовский Статут с его ограничением против «чужеземцев», не считал это правило безусловным и обязательным, является весьма характерным. Аналогичный запрет на раздачу земель и должностей чужестранцам существовал и в Польше с 1433 г. Его неоднократно подтверждали польские короли и последующие правители Речи Посполитой. В частности, Стефан Баторий в 1576 г. повторил это запрещение для Короны и Литвы. Однако делались и оговорки. Король Сигизмунд III в 1588 г. сделал исключение для своей гвардии. Приобретение имений происходило и помимо королевского разрешения. Сейм 1601 г. уже назначил наказание для незаконных приобретений: половина цены добытого чужестранцем имения отдавалась в казну, а другая половина шла тому, кто сообщил об этом нарушении (то есть доносчику). Однако сейм 1662 г. снова допустил раздачу вакантных должностей заслуженным военным по предоставлению гетмана. Кроме того, короли Речи Посполитой широко пользовались своим правом назначать доверенных лиц в королевские имения, разбросанные по всему государству. Поляки оказывались на должностях в королевских городах ВКЛ в качестве благодарности за военные заслуги особенно после русско-польской войны 1654–1667 гг. Их наделяли собственностью в городах и поветах, и тем самым открывали доступ к административным должностям. Так в конце XVII в. в ВКЛ появился и возвысился род Чарторыйских, бывших некогда литовско-русским княжеским родом из Волыни, но перешедших в католичество и набравшим силу в Польше. Казимир Чарторыйский (1674–1741) был уже подканцлером литовским и комендантом (каштеляном) виленским, а его сын Михаил (1696–1775) стал литовским канцлером. Точно так же через услужение королям возвысился прусский род Тизенгаузенов. Антоний Тизенгауз (1733-1785) был старостой гродненским. Чарторыйские и Тизенгаузены входили в десятку самых богатых людей в Белоруссии и Литве наряду с известными Радзивиллами.
С учётом этого не приходится говорить, что нормы Литовских Статутов существенно защищали независимость ВКЛ. Так, Литовский Статут 1566 г., содержавший аналогичный запрет на приобретение имений и должностей иностранцами, продолжал действовать на землях Волыни, Подолья и Киевщины и после Люблинской унии. Однако это не мешало полякам добывать там земли. Точно также нельзя сказать, что применение этого статута обеспечивало «независимый статус» этих воеводств в составе Польской Короны или Речи Посполитой.
Отражённое в белорусской учебной литературе представление о «государственном развитии» ВКЛ в Речи Посполитой, о его «независимости» и проч. является превратным. При этом упускается из виду действительная проблема существования ВКЛ в условиях политического и культурного доминирования поляков в Речи Посполитой. И это при том, что этнические поляки составляли в шляхетской республике примерно 40% жителей. Речь должна идти как раз о зависимом и подчинённом статусе ВКЛ, не просто о «федеративном союзе», а о неравноправном государственном союзе ВКЛ со своим западным соседом.
