Французы называли эту кампанию «Восточной», англичане – «Русской». Крымская война началась 16 октября 1853 года по новому стилю. В этот день всегдашний соперник Турция объявила России войну как ответ на занятие армией Михаила Горчакова территории вассалов Османской империи Валахии и Молдавии.
Прежде чем воинственная нота полетела из Стамбула в Санкт-Петербург, командующий турецкими войсками Омер-паша выставил ультиматум – в течение 15 дней отвести войска. Горчаков сухо ответил, что не уполномочен вести переговоры.
Ещё до окончания срока ультиматума турки начали обстрел передовых русских пикетов, а после объявления войны начались настоящие сражения.
В ноябре 1853 года летопись побед русского оружия пополнилась новой викторией: в гавани турецкого Синопа эскадра под командованием вице-адмирала Павла Нахимова учинила разгром неприятелю. Эскадра Осман-паши была полностью истреблена в течение нескольких часов. Его пленили, и он отдал победителям свой боевой палаш, который и поныне хранится в севастопольском Военно-морском музее.
Костёр войны, запылавший на Дунае, перекинулся на Балтику, Кавказ, в район Белого и Баренцева морей и дошёл до самого Дальнего Востока. Однако главным театром военных действий стал Крым, где разгорелись жестокие баталии.
Поэт и дипломат Федор Тютчев почуял войну, когда ею ещё и не пахло, и в 1848 году задавался мучительным вопросом, сможет ли Россия отразить натиск с Запада, как в 1812 году. «Перед Россией встаёт нечто ещё более грозное, чем 1812 год... Россия опять одна против всей враждебной Европы, потому что мнимый нейтралитет Австрии и Пруссии есть только переходная ступень к открытой вражде». Написано в феврале 1854 года. Россия в то время воевала только с Турцией, но скоро ей на подмогу пришли Великобритания и Франция.
В марте 1854 года Лондон и Париж объявили войну Санкт-Петербургу, «заступившись» за Турцию.
Тютчев с холодным спокойствием констатировал: «Ну вот, мы в схватке со всею Европой, соединившейся против нас общим союзом. Союз, впрочем, не верное выражение, настоящее слово: заговор...»
И тогда, и сейчас на Западе с нарастающей злобой говорят о «русской угрозе». На деле западные страны хотели сбить с ног самолюбивую и сильную Россию. В том и заключались главные причины той войны.
В середине XIX века против России выступили Турция, Великобритания и Франция. К ним примкнуло Королевство Сардиния.
Антирусская коалиция могла разрастись ещё больше, но встревать в авантюрную войну больше никто не пожелал. Хотя зубами щёлкала Пруссия, воинственные возгласы слышались из Швеции и Дании, угрожающий ропот доносился из герцогства Гессенского и Ганноверского королевства. Австрия – в ту пора внушительная империя, владевшая обширными землями, - в схватку не вступила, хотя Николай I очень рассчитывал на поддержку императора Франца-Иосифа. Но тот не только не подал руку помощи бывшему союзнику, но и осыпал его угрозами.
Сходство той войны с нынешним украинским обострением заметно. Камнем преткновения в Крымскую войну был сам Крым, на который позарились недруги России. И вновь против нашего Отечества воюют наёмники – не только из стран Европы, но и других государств мира. Еще одна аналогия состоит в том, что и сейчас недруги России точат ножи, чтобы разрезать аппетитный «пирог» её территории.
Премьер-министр Великобритании Генри Пальмерстон потирал руки – Финляндия передаётся Швеции, Прибалтика отходит к Пруссии. Молдавия, Валахия и устье Дуная отдаются Австрии, а Крым и Кавказ – Турции.
Британская Times мечтала, что «хорошо бы вернуть Россию к обработке внутренних земель, загнать московитов вглубь лесов и степей». Французская газета Constitutionnel с вожделением писала: «Россия в течение немногих недель потеряет плоды денежных затрат, гигантских трудов, огромных жертв не одного поколения. Крепости, что она возводила на берегах Балтийского и Черного морей, не жалея ни терпения, ни времени, ни денег, будут сровнены с землей, взорваны и уничтожены огнем объединённых эскадр Франции и Англии».
Но алчущие рты не дождались лакомого куска, хотя России и впрямь пришлось неимоверно тяжело. Поражений хватало, но ведь и побед было немало. В итоге держава под сильнейшим чужеземным напором выстояла на всех фронтах, и лишь кампания в Крыму сложилась неудачно – в основном из-за технологического отставания страны.
Подпоручик Лев Толстой писал брату Сергею в ноябре 1854 года: «...дух в войсках выше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько геройства, Корнилов, объезжая войска, вместо «здорово, ребята!» говорил: «Нужно умирать, ребята, умрете?» и войска отвечали: "Умрём, Ваше превосходительство, ура!"»
Русские дрались отчаянно, героизм для них был делом привычным. Так бывало не только на Крымской, но и на других войнах, в иные времена. Славная традиция дошла и до наших дней.
На Парижском конгрессе 1856 года, венчавшем окончание войны, глава российской делегации граф Алексей Орлов отбивался от западников, как мог. Увы, потерь избежать не удалось. Россия лишилась части Бессарабии, ей было запрещено, впрочем, как и Турции, держать на Чёрном море военный флот. Пришлось отказаться от протектората над Валахией, Молдавским княжеством и Сербией.
Однако искусство дипломатов позволило сыграть на противоречиях европейских монархов и потерять намного меньше того, на что надеялись те же англичане. Враг своей цели не достиг. Более того, после военной кампании на Дальнем Востоке Россия разжилась Приморьем и Приамурьем.
И всё же огромная держава с могучей армией, над которой ещё не рассеялся ореол победителя всесильного Наполеона, была вынуждена склонить свои знамена. Кроме моральных издержек, были и финансовые – на войну пришлось истратить массу средств, это сильно пошатнуло экономику. Крымская война вскрыла множество внутренних недостатков. Николай I, умирая в марте 1855 года, промолвил: «В плохом порядке сдаю я тебе свою команду, Сашка». И его сын Александр II энергично взялся за реформы.
Вот что пишет Достоевский в «Дневнике писателя»: «Я убежден, что самая страшная беда сразила бы Россию, если б мы победили, например, в Крымскую кампанию и вообще одержали бы тогда верх над союзниками! Увидав, что мы так сильны, все в Европе восстали бы на нас тогда тотчас же, с фантастическою ненавистью. Они подписали бы, конечно, невыгодный для себя мир, если б были побеждены, но никогда никакой мир не мог бы состояться на самом деле. Они тотчас же бы стали готовиться к новой войне, имеющей целью уже истребление России, и, главное, за них стал бы весь свет…»
Уступив в Крымской кампании, Российская империя словно замерла в раздумье, но потом, стряхнув оцепенение, пошла вперёд, постепенно убыстряя шаги и снова наливаясь грозной силой. Через несколько лет на державу опять стали смотреть с уважением и опаской и те, кто с ней воевал, и те, кто благоразумно избежал соблазна встать на её пути.
