Россия и Казахстан наращивают расчёты в торговле в национальных валютах, отметил в ходе прошедшего 9 ноября XIX Форума межрегионального двустороннего сотрудничества Президент России Владимир Путин. В 2022 году взаимный товарооборот увеличился более чем на 10%. ЕАЭС и СНГ стали локомотивом процессов дедолларизации мировой экономики: в рамках этих структур доля национальных валют достигла 85-90%, сообщил 8 ноября министр иностранных дел России Сергей Лавров.
И хотя количественные показатели (причём не только в случае с Россией и Казахстаном) порою ещё выражаются в долларах, идея единой валюты для евразийского пространства, предложенная ещё в 2021 году Нурсултаном Назарбаевым, по-прежнему обсуждается в экспертном сообществе. Подписанные в 2014 г. Россией, Белоруссией и Казахстаном учредительные документы ЕАЭС предполагали единую валюту и Центробанк в Алматы, напоминает экономист, финансовый аналитик Александр Разуваев, по мнению которого «…в валютный союз нужно брать сильные экономики. И автоматом тогда в него входят Россия, Беларусь и Казахстан, а также, возможно, Азербайджан и Узбекистан. Можно пригласить и Турцию, для которой это будет концом эпопеи с инфляцией лиры. Суверенная экономика требует 300 млн человек, которых пока нет. Нужно с кем-то создать общий рынок, а кроме тюркских стран – не с кем. Единый рынок и единая экономика без общей валюты не получатся».
Представители евразийских интеграционных структур и национальные чиновники пока не заходят столь далеко. Так, глава Агентства Республики Казахстан по регулированию и развитию финансового рынка Казахстана Мадина Абылкасымова высказалась о перспективе введения единой валюты на территории ЕАЭС негативно: «Такой вопрос в рамках нашего интеграционного сотрудничества никогда не ставился на обсуждение и никогда не рассматривался», причём «даже предложений о введении единой валюты ЕАЭС» не поступало. «Мы поддерживаем расширение платежей в национальных валютах между нашими странами», – добавила Абылкасымова. В том же духе высказывалась в начале года официальный представитель и помощник главы Евразийского экономической комиссии И. Малкина: вопрос о единой евразийской валюте «в настоящий момент не стоит в активной повестке ЕАЭС».
Вместе с тем применение новых подходов к осуществлению расчетов в Союзе «уже назрело», и в этой сфере могут быть «совершенно разные решения, и необязательно переход на единую валюту». В перечне возможных решений – «введение единой расчётной единицы, внедрение общей крипты или цифровой валюты. Эксперты ЕЭК занимаются проработкой этих вопросов». По итогам 2023 года, «возможно, мы будем готовы сформулировать какие-то конкретные предложения. Но будет обязательным согласие всех государств-членов Союза».
Тем временем доля нацвалют во взаиморасчетах в ЕАЭС в 2022 году составила 74%, из них 71,5% приходится на российский рубль, 1,4% на тенге, 0,2% на белорусский рубль. Таким образом, более четверти этих расчетов в 2022 г. осуществлялось в долларах США и евро.
В то же время взаимная торговля составляет лишь 8,6% от совокупной торговли стран-участниц Союза с третьими странами. В торговле с другими странами страны ЕАЭС используют «недружественные» валюты, ибо, по оценке эксперта РЭУ им. Плеханова Елены Воронковой, «нацвалюты государств, входящих в Союз, не востребованы в мировой торговле уже потому, что доля этих стран в мировой торговле слишком мала». Если представить, что Россия когда-нибудь полностью перейдет в расчётах со странами ЕАЭС на национальные валюты, то, по мнению эксперта, использовать выручку, полученную в этих валютах, будет «практически невозможно: обратный торговый поток из стран – партнеров по ЕАЭС может быть в разы меньше, а на мировом рынке нацвалюты стран ЕАЭС практически не востребованы из-за их низкой вовлеченности в мировую торговлю».
С такими оценками вполне можно согласиться ещё и потому, что к валютному курсу рубля РФ привязаны валютные курсы всех стран ЕАЭС. Иными словами, даже малейшие колебания рублёвого курса немедленно отражаются на курсах в других странах ЕАЭС. Это, разумеется, дисбалансирует цены по взаимным товарным поставкам, что приводит к их пересмотру и в ходе осуществления торговых операций.
По имеющейся информации, весьма резкое падение платежно-покупательной способности рубля РФ к доллару США и евро (как и к другим инвалютам) летом-осенью текущего года привело к ценовым пересмотрам не менее трети всего объема товаров, поставляемых между РФ и другими странами ЕАЭС. К сожалению, в данном случае речь идёт о пересмотрах в основном в сторону увеличения цен на товары для российской стороны.
Как следствие, возникают искажения фактической ситуации в торговых связях. Исходя из стоимостной, т. е. ценовой, динамики торговли делаются выводы о стабильном росте межгосударственной торговли в условиях роста её именно стоимостных, а не объемных (товарных) показателей.
Между тем упомянутый курсовой тренд с российской валютой вынуждает пересматривать в том числе и запланированные ранее объёмы капиталовложений в совместные с другими странами ЕАЭС проекты и программы. В свою очередь, это обстоятельство тем более не позволяет достоверно определить (хотя бы на среднесрочную перспективу) реальные объемы цен по взаимопоставкам, а также объёмы реальных инвестиций в совместные проекты / программы. Уже потому, что с учетом серьёзного обесценивания рубля в данном случае автоматически обесцениваются и товарные цены, и капиталовложения. Особенно в программы и проекты, рассчитанные (в т. ч. по срокам окупаемости и по другим показателям) отнюдь не на один год. Сроки же окупаемости, очевидно, зависят от платежеспособного спроса, который, в свою очередь, зависит от валютных курсов, предопределяющих цены, тарифы и, стало быть, уровень платежеспособного спроса на товары, услуги, инвестиции.
Понятно, что отсутствие регулируемости курсов способствует, как упоминалось выше, по-прежнему сохраняющейся невысокой доле взаимной торговли стран ЕАЭС в их совокупном внешнеторговом обороте. Во внешней торговле сохраняется ориентация, прежде всего, на мировые валюты, поскольку доллар США остаётся лидером по доле в международных расчетах (не менее 40%). Вторую позицию по-прежнему занимает евро (25-30%), третью – фунт стерлингов (6-8%), четвертую – иена (3-5%) и только пятая позиция – у юаня (2,5-3,5%).
В связи с этими факторами, востребовано именно национальное (в РФ) и межгосударственное регулирование валютного курса рубля и связанных с ним «евразийских» валют, как это практикуется в рамках АСЕАН, МЕРКОСУР, Экономического сообщества Восточной и Южной Африки, Совета сотрудничества арабских стран Персидского залива, Карибского сообщества, отчасти зон западно- и центральноафриканского франков. Как и в некоторых из вышеперечисленных объединений, в Карибском сообществе (КС) странами-участницами совместно регулируется курс карибского доллара – единой валюты 16 стран-участниц КС. Именно на такой основе формируются дееспособные наднациональные валютные механизмы и, соответственно, валюты.
Нелишне напомнить в этой связи, что на основе межгосударственного регулирования нацвалютных курсов был создан успешно действовавший механизм единого переводного (безналичного) рубля в рамках СЭВ (1964-89 гг.).
Поэтому именно такой подход к вопросам единой / межгосударственной или наднациональной валюты – наличной или безналичной – максимально повысит реализуемость интеграционных проектов и программ. Кроме того, он обеспечит высокие темпы роста объёмов взаимной торговли и наибольшую эффективность взаиморасчетов внутри ЕАЭС в незападных валютах.
