В Музее-панораме «Бородинская битва» открылась выставка «Ликуй, Москва! В Париже Росс!», посвященная 210-летию взятия Парижа союзниками, в составе которых были русские, прусские и немецкие войска. Это событие важное не только в историческом, но и политическом значении. Сегодня, когда в Париже и других странах все чаще раздаются призывы обуздать Россию, важно напомнить, чем заканчивались военные походы против нашего Отечества.
Экспозиция наполнена портретами горделивых военачальников, статных воинов. И гравюрами, изображающими осаду французской столицы, триумфальное шествие победителей. Сверкают медали, холодным блеском отливает оружие, побывавшее в сражениях. Жаль, что вещи – они взяты из частных коллекций - не могут ни о чем рассказать. Но дают повод для размышлений, пробуждают интерес к прошлому.
…В марте 1814 года жители Парижа с тревогой вслушивались в раскаты приближающейся орудийной канонады. Союзные войска пришли к стенам города, чтобы свергнуть тиранический режим Наполеона, в течение многих лет державший в страхе всю Европу. Катастрофический поход в Россию надломил империю, сделал ее дыхание болезненным, прерывистым.
Во время наступления союзников Наполеон со своей армией находился вне Парижа, надеясь, что соперники не пойдут в наступление, опасаясь удара в тыл. Однако Александр I настоял на штурме французской столицы.
Сражение было недолгим, но кровопролитным – наибольшие потери понесла группировка русских войск. Но участь Парижа была решена – наступающие были более многочисленны, лучше оснащены, да и Жозеф Бонапарт, руководивший обороной столицы, оказался куда менее решительным, чем его брат Наполеон, и покинул поле брани.
Французы пытались сохранить лицо, предложив союзникам переговоры, однако русский император ответил, что остановит войска лишь в случае капитуляции. И добавил: «В противном случае к вечеру никто не узнает места, где была столица». После это все формальности были соблюдены, и союзники получили ключи от города.
19 марта (по старому стилю) 1814 года Париж заполнили иноземцы. Нескончаемой чередой под барабанный бой с музыкой и развернутыми знаменами шли кавалеристы, пехотинцы, артиллеристы. Русская группировка была самой заметной по облику и наиболее многочисленной – 60 тысяч из 110, собранных в коалицию. В их рядах были воины, сражавшиеся с захватчиками Наполеона в битвах 1812 года, в том числе на Бородинском поле. Наверняка, маршируя по улицам Парижа, они вспоминали то время. И как со слезами на глазах оставляли супостатам Москву…
Однако взятие Белокаменной было пирровой победой Наполеона. Его многоязыкое воинство, которое можно назвать предтечей НАТО, сполна расплатилось за разорение и грабежи Белокаменной, осквернение русских святынь, издевательства и убийства россиян. Они, как и многие иностранцы, считали русских дикарями, варварами, пожирающими свои жертвы, которых нужно жестоко покорять. Это многовековая «традиция», которая не только дожила до наших дней, но и окрепла…
За все свои преступления наполеоновские вояки были принуждены страдать от холода, голода и трепетать от страха перед храброй Русской армией и отважными партизанами. Зимой 1812 года жалкие остатки Великой армии бежали сломя голову прочь из России…
Многим на Западе казалось, что русские в Париже примутся жестоко мстить за преступные деяния наполеоновской армии и город погрузится в вакханалию преступлений. Да и его жители, с тревогой наблюдавшие за шествием победителей, были полны мрачных предчувствий.
Впрочем, немало было и тех, кому власть жестокого императора была не по нраву, и они встречали пришельцев цветами и прветствиями. Русские отвечали взаимностью – были вежливы и обходительны с жителями. Разумеется, были неприятные исключения – драки, грабежи и прочие инциденты, но они были редкостью и их виновников сурово наказывали. Образцовому поведению Русской армии способствовал приказ Александра I, призывавший «вести себя с жителями как можно дружелюбнее, и побеждать их более великодушием, нежели мщением, отнюдь не подражая примеру французов в России».
Да и не собирались русские безобразничать – в их крови было давнее уважение к загранице. Это во-первых. Во-вторых, многие офицеры говорили по-французски, были не только наслышаны об этом городе, но и начитаны, осведомлены о его богатой истории. И потому с уважением и восхищением вглядывались в неповторимые черты Парижа…
Участник Отечественной войны 1812 года и заграничного похода генерал Александр Михайловский-Данилевский вспоминал: «Они (французы. – В.Б.) воображали найти в нас людей необразованных, изнуренных походами, говорящих языком, для них непонятным, в странных одеждах, с зверскою улыбкою предающихся грабежу, и не могли поверить глазам своим, видя красоту русских мундиров, блеск оружия, веселую наружность воинов, здоровый цвет лица их, ласковое обращение офицеров и слыша остроумные ответы их на французском языке. В скором времени известие о невероятных свойствах их победителей перелетало из уст в уста; похвалы русским гремели повсюду; женщины из окон и с балконов махали белыми платками, приветствовали нас движением рук…»
Взлюбили русских и дети, которые бегали за казаками, как за приятелями, катались на крупах их лошадей, выпрашивали деньги и мелкие вещи. Посланцы России относились к ним, как к собственным сыновьям, тем более что по последним они сильно скучали.
Присутствие русских во Франции трудно было назвать оккупацией в привычном ее понимании. Скорее, это был подчеркнуто мирный визит людей, стремящихся показать характер своей страны – исключительно дружеский и доброжелательный.
«Как нам, так и солдатам хорошее житье было в Париже, – писал в своих мемуарах прапорщик лейб-гвардии Семеновского полка Иван Казаков. – Нам и в голову не приходила мысль, что мы в неприятельском городе. И французы все - от высшего общества до крестьян - полюбили русских».
Ещё бы! Никаких запрещений, ущемлений парижане не испытывали. Вся гражданская власть на местах принадлежала французам. По-прежнему, город шумел, веселился, торговал, сверкал огнями увеселительных заведений, кафе и ресторанов. Русских никто не опасался, с ними заговаривали, смеялись, зазывали в гости.
Воинам не было отбоя от прелестниц, щедро дарившим русским свое расположение. Горожане с любопытством наблюдали, как казаки обустроили свои бивуаки на бульварах и Елисейских полях, купали коней в Сене, жарили на кострах мясо и варили похлебку. Или чистили амуницию, парадировали по улицам, громко стуча сапогами, оглашая окрестности громовым пением.
Стоит заметить, что отношения парижан с другими союзниками были куда менее теплыми и более настороженными. Немцы и пруссаки выглядели мрачными, надменными, вольностей не позволяли ни себе, ни французам.
…В мае 1814 года в Париже был заключен мирный договор между членами коалиции – Россией, Великобританией, Пруссией и Австрией, с одной стороны, и Францией – с другой. Победители отнеслись к проигравшим с поразительной гуманностью. Францию оставили в границах, существовавших до 1 августа 1792 года. И возвратили большую часть колониальных владений, утраченных во время войн Наполеона.
Самого же императора отрешили от власти и восстановили монархию. Убитый горем Бонапарт пытался покончить собой, но яд, который он давно носил с собой, потерял свои губительные свойства. Диктатор был отправлен в ссылку на остров Эльба.
Но он не успокоился, вскоре бежал из-под стражи, снова захватил власть. Однако фортуна больше не была к нему благосклонной: собранная им армия погибла, а самого его отправили в новую ссылку под более сильной охраной на другой остров – Святой Елены. Там Наполеон оставался до своей кончины в 1821 году.
Впрочем, все это произошло уже через несколько лет после ухода русских из Парижа...
Оккупация французской столицы подходила к концу, и русские засобирались домой. Обычно победители возвращались из поверженных столиц, нагруженные трофеями. Так было с теми же мародерами Наполеона, ворвавшимися в Россию, но их обратный путь на родину превратился в отчаянное бегство, и они утратили изрядную часть добычи.
Русские же возвращались из-за границы не слишком нагруженные вещами. Их больше отягощали впечатления, по большей части приятные: они увидели Европу, ее нравы и обычаи и, приехав домой, получили возможность сравнить заграничную жизнь с российской.
Солдаты и офицеры устали от военных кампаний, их обуревала тоска по родным местам, семьям и, как ни прекрасен был Париж и как ни сладки были связанные с ним удовольствия, весть о возвращении их безмерно обрадовала. «Париж есть удивительный город; но я смело уверяю вас, что Петербург гораздо красивее Парижа, что здесь хотя климат и теплее, но не лучше киевского, одним словом, что я не желал бы провести мой век в столице французской, а во Франции еще и менее того», – писал офицер Константин Батюшков, прославившийся как стихотворец.
…Выставка в Музее-панораме «Бородинская битва» ещё раз возвестила о славном прошлом России, триумфе русского оружия. Не худо бы позвать в Москву для осмотра экспозиции воинственных иностранцев из НАТО. Особого приглашения достоин словоохотливый господин Макрон. Президента Франции следует от души поздравить со знаменательной датой – 210-летним юбилеем взятия Парижа Русской армией. Возможно, у него возникнут какие-то свежие мысли и ассоциации.
