Состоявшийся в начале апреля визит британского монарха Карла III в Италию, где он провёл переговоры с президентом Серджио Матареллой, председателем правительства Джорджией Мелони и выступил перед итальянским парламентом, в очередной раз продемонстрировал стремление Лондона и Рима к координации внешней политики.
Карл III говорил о римских корнях Великобритании, англо-итальянских торговых связях в Средневековье, вкладе британцев в освобождение Италии от фашизма. Сказано это для поддержки проекта, авторство которого приписывают британскому премьеру Киру Стармеру, по превращению Италии в плацдарм англосаксонского влияния в ЕС. С геополитической точки зрения это крайне важно для Великобритании, покинувшей Евросоюз. Отношения с Римом – мост, соединяющий Европу с атлантическим миром (Великобритания, США, Канада, Австралия, Новая Зеландия), и тот, кто его контролирует, определяет контуры евроатлантической системы безопасности.
Выбор в пользу Рима продиктован географическим положением Великобритании. Она всегда видела в континентальной Европе геополитического конкурента. Американский геополитик Джордж Фридман указывает, что Лондон боится появления в Европе державы, способной установить независимые контакты с Шотландией и Ирландией и сформировать флот, могущий нанести поражение британскому флот, и высадить десант на британские острова. Этому британцев научила история. В Англию вторгались римляне и норманны, угрожали вторжением испанцы в XVI в., французы в XIX в., немцы в ХХ в.
Задача Лондона – посредством союзов с влиятельными европейскими государствами сдерживать их стремление к морским водам, посредством союзов со слабыми государствами уравновешивать влияние сильных. Италия негласно конкурирует за лидерство в Европе с Францией и Германией, но в одиночку добиться своих целей не в состоянии ввиду нехватки экономического и политического потенциала. Союз с Великобританией поможет Риму в этом, а также компенсирует охлаждение отношений с администрацией президента США Дональда Трампа. Желания Рима и Лондона совпадают, поэтому Карл III говорил о синергии двух держав.
Франция и Германия, будучи заметными европейскими игроками, лишают Италию её «центральности» (la centralità) на политической сцене Европы. «Центральность» предполагает участие Италии или как минимум причастность к перемещению грузов и товаров между Европой, Ближним Востоком и Северной Африкой, а также привлечение к разработке ключевых решений общеевропейской стратегии.
Географически Италия примыкает к славянскому ареалу (Балканы), граничит с латинским ареалом (Франция) и сама ему принадлежит, утыкается на севере в германский ареал (Швейцария, Австрия) и почти дотягивается на юге до арабского ареала (Тунис, Ливия). Италия стремится сполна использовать потенциал своей «центральности» и полагает, что это возможно в партнёрстве с Великобританией.
Геополитическая ось Париж – Берлин исключает Италию из процесса формирования общеевропейского курса, поэтому Рим делает ставку на англосаксов, которые видят конкурента и в Париже, и в Берлине. Итальянская дипломатия сделала верный расчёт – Лондон действительно заинтересован в снижении роли Франции и Германии в общеевропейской политике. О том же говорит и Рим, подчёркивая, что европейскость Франции и Германии держится на их военно-экономических показателях, в то время как Италия является нематериальным воплощением европейского духа как такового благодаря культуре и менталитету итальянцев. Военно-экономические достижения временны, дух и культура – вечны, посему нетленным воплощением европейскости является Италия, но не Франция или Германия.
Реализовать геополитический потенциал Италии мешают экономические проблемы и миграционный кризис. Итальянские власти надеются, что сближение с Лондоном поспособствует росту инвестиций, особенно в сферу ВПК, и приведёт к оздоровлению итальянской экономики. Основные экономические артерии Европы проходят мимо Италии, замыкаясь на Франции, Германии, Австрии, странах Скандинавии. Без влиятельного внешнего союзника Риму не обойтись, и он нашёл союзника в лице Лондона.
Примером того, как Лондон усиливает «центральность» Италии, может служить совместная англо-итало-японская разработка истребителя шестого поколения. Правительство Мелони называют самым пробританским в истории Италии, и это приносит её стране определённые дивиденды.
В ответ Рим продолжает оказывать военную помощь киевскому режиму, стремится предотвратить раскол между США и ЕС, обязуется участвовать в общей стратегии по сдерживанию России на восточном фланге НАТО, способствовать реализации англосаксонских интересов в Восточной Европе.
Выйти на геополитический простор из замкнутого круга опутывающих её проблем (экономические неурядицы, наплыв нелегалов из Африки) Италия может только посредством активной внешней политики в том направлении, которое актуально для Лондона. На данный момент таковым является Восточная Европа и Украина. Неожиданно агрессивная позиция Рима по украинскому вопросу обусловлена необходимостью для Рима согласовать свои внешнеполитические усилия с усилиями Лондона.
Значимость Италии для англосаксов возрастает в связи с активной политикой Москвы в Африке. Италия всегда считала себя ответственной за Северную Африку, появление в Ливии сначала ЧВК «Вагнер», затем подразделений Африканского корпуса Минобороны РФ (АК МО РФ) раздражает Италию. В ответ Рим добился от Нигера, откуда ушли американские, французские и немецкие военнослужащие, а вместо них пришёл АК МО РФ, разрешения для итальянских солдат и итальянских спецслужб остаться в стране. Италия – единственная европейская страна, сохраняющая силовое присутствие в Сахеле. Лондон это учитывает.
В 1990 г. британцы сдержанно восприняли объединение Германии. Расколотая на две враждующие части германская континентальная держава им нравилась больше, так как не обладала достаточной силой для противодействия британской политике. С 2022 г. британцы тревожно наблюдают за усилением позиций России, одерживающей в зоне проведения СВО одну победу за другой. Россия для британцев – ещё более грозная континентальная сила, чем Германия.
Задача Лондона – втянуть немцев в противостояние с Россией (уже сделано) и одновременно ослабить немецкое влияние внутри Европы. Сделать этот через Францию не получится, так как французы склонны к негласному союзу с немцами в противовес англосаксам. И Лондон сделал выбор в пользу Рима, чувствовавшего себя геополитическим сиротой на фоне франко-германского партнёрства.
