Первый совместный кинопроект Союзного государства России и Белоруссии «Брестская крепость» - кино не столько о прошлой, сколько о будущей войне. Без пафосности и патриотических лозунгов оно заставляет нас ответить на единственный вопрос: готовы или нет?
«Война глазами ребенка» - очевидный, даже банальный ход. Образ воспитанника музыкального взвода Саши Акимова (великолепная работа Алеши Копашова), прототипом которого послужил реальный участник обороны крепости, известный нам по школьным учебникам Петя Клыпа, связывает воедино разрозненные эпизоды фильма. Впрочем, уже в день нападения гитлеровской Германии на СССР зритель видит перед собой не мальчика (еще вчера - как же это было давно! - по-детски обижавшегося на брата, выгнавшего в казарму с танцулек, где он, фальшивя, играл на трубе «На сопках Маньчжурии»), но мужа. Мужчину, ответственного за любимую и честно выполняющего долг перед Родиной.
Этот страшный долг показан без всяких сантиментов. Санька под огнем пробирается к одному из ведущих бой автономных подразделений, чтобы передать приказ командира об общем прорыве, и возвращается назад. Приносит мучающимся жаждой бойцам ведро воды, разогнув уже застывшие пальцы не донесшего воду старшего товарища. Выполняя приказ, сдается в плен, потому что без него любимая не уйдет, а значит, погибнет. Саше и Ане – тринадцать лет, однако перед нами – взрослые, ответственные, серьезные люди, что демонстрируют и дальнейшие события. Через год Анну, дочь брестского командира Андрея Кижеватова, расстреливают фашисты вместе с остальными попавшими в плен членами его семьи. Как взрослую. Александр, спасший знамя части, в наши дни воспитывает внука-суворовца на примере героической обороны Брестской крепости, невзначай напоминая: «А лет мне тогда было примерно столько, сколько теперь тебе». И мальчик ничего не отвечает: слова не нужны, он сможет.
Война в «Брестской крепости» показана с удивительной для современного российского кинематографа, переполненного кровью-кетчупом и «православными минами», психологической достоверностью. «Я представлял себе войну, - вспоминает поседевший Сашка Акимов семьдесят лет спустя. - Но я не представлял себе войну. Такую войну… просто и страшно».
Чтобы «такую войну» могли представить его потомки, стоит обратить внимание на два потрясающих эпизода. Пробегая утром первого дня мимо одного из разрушенных обстрелом зданий, Саша в шоке смотрит на тело кого-то из убитых, в нелепой позе наполовину свесившееся из вынесенного взрывом окна. Во второй раз, на следующий день, он уже просто не замечает этого тела, все так же висящего в том же месте. Ужас войны в том, что подобное привыкание происходит очень и очень быстро. В другом эпизоде контуженный маленький трубач в какой-то момент почти перестает слышать происходящее. Взрывы, кирпичи, трупы – все предстает странно-нереальным действом и в тоже время – единственно возможной правдой. Время растягивается до бесконечностии и за один день проживаешь целую жизнь. Особенно если следующего дня может просто не быть.
Создателям «Брестской крепости» удалось уйти от шаблонов, которые, казалось бы, просто неизбежны для любого современного патриотического проекта. Взять историю разбитного шофера Кольки и его невесты-продавщицы местного военторга, которой он делает предложение как раз в ночь начала войны. Через несколько часов начинается ад. На крепость обрушивается вся мощь гитлеровской армии, влюбленные теряют друг друга и встречаются вновь уже при душераздирающих обстоятельствах: хохочущие фашисты тащат Колькину невесту на поругание, а он, очухавшись после падения с высоты, бежит… Нет, не спасти ее (пусть это невозможно), а наоборот – подальше. Куда подальше. После такого людям лучше не жить на свете, и они сами это прекрасно понимают. В стандартном постсоветском кино Кольке оставалась бы одна дорога – в полицаи. Предал самое дорогое – отправляйся честно служить захватчикам. Однако в российско-белорусском фильме нет плохих «наших». Сломленный Колька все же находит в себе силы не просто погибнуть, а сделать это геройски, подорвав вместе с собой фашистского офицера. Не все герои, но все стараются, и этот момент преодоления животного страха, отказ от «цепляния за жизнь» показан очень хорошо.
Во время августовской войны в Южной Осетии приходилось видеть, как обычные российские ребята - такие компании вечером на мирной улице стараешься обойти стороной - будто вспоминая что-то забытое, вставали и шли в атаку под минометным обстрелом, честно выполняя воинский долг. Выходит, что все это никуда не делось, оно просто до поры до времени лежит в душе невостребованным. Именно этим, думаю, объясняется и замечательная игра актеров Павла Деревянко (комиссар Ефим Фомин) и Андрея Мерзликина (лейтенант Андрей Кижеватов), ранее сыгравших множество ролей в абсолютно идиотских фильмах-однодневках. Генетическая память!
Безусловно центровая роль «Брестской крепости» - командующий обороной Петр Гаврилов (Александр Коршунов). Эпизоды с ним производят впечатление, скорее, документальных, настолько убедительно раскрыт образ этого яркого и неординарного человека. Недавно довелось побывать в родном селе героя - Альвидино Пестречинского района. Гаврилова не коснулись репрессии, но его жизнь после войны нельзя назвать достойной. Музей его имени был открыт усилиями энтузиастов всего несколько лет назад, а расположенная в соседнем селе Конь средняя школа (в Альвидино молодежи уже не осталось) получила имя Гаврилова лишь в 2008 году. Как рассказали в школе, после демобилизации Петр Михайлович не прожил на малой родине и двух лет: односельчане травили его, ведь он был в фашистском плену. Герой вынужден был покинуть Альвидино и никогда больше туда не возвращался. Его кинематографический образ должен стать культовым у молодого поколения кряшен – православного народа тюркского происхождения, к которому принадлежал Гаврилов.
Более двух часов на экране идет безнадежная оборона крепости, оказавшейся в глубоком тылу врага. Происходящее на экране тем ужаснее, что зритель знает: так оно и было. Герои сражались до последнего, но помощь не пришла. Зачем же гарнизон продолжал сопротивление? Ответ, казалось бы, ясен: бойцы сражались за родную землю, родных и близких, за «синий платочек», жертвуя жизнью ради товарищей и Родины. Но сколь для многих это сейчас непонятно и немодно! Неудивительно, что «Брестская крепость» - как и подвиг ее защитников в реальности – вызывает у либералов нескрываемое отвращение.
«И вот такой я урод - не понимаю людей, которые отдавали свою жизнь за абстракцию - Сталина, СССР и т.д., воюя даже не на свой земле», - пишет один «масковский» мальчик, явно ничего тяжелее ложки в руках не державший. Другой рассказывает, «каким мог быть успешный вариант» этого военного фильма, на одном из проектов Глеба Павловского, социальной сети «Свободный мир». «Прежде всего, нужно было сделать больший упор на интернационализме защитников, - изрекает он. - …нельзя умалчивать про роль коммунистов в обороне. Но можно иллюстрировать их действия не идеями Коминтерна, а идеалистическими надеждами на лучший мир. Однако необходимо показать сталинские лагеря как одно из мест, где реализовывалась эта программа». Действительно, разве можно снять сейчас хотя бы одну картину без лагерей и безумных комиссаров, тем более что, по версии рецензента, пережившие плен защитники крепости «оказались предателями Родины» (неважно, что это не так)? Некоторым либералам женского пола хватило глупости лепетать что-то совсем уж несусветное о «высокобюджетной некрофилии» фильма. По-видимому, в представлении этих «девачек» война – что-то гламурное, вроде закрытых показов или чайной церемонии, а лучше о ней вообще ничего не знать.
Наверное, самая большая заслуга создателей картины – именно в том, что война показана в ней без прикрас, как в советском кино, но на современном, привычном нынешней молодежи техническом уровне. Да, выжить под прицельным обстрелом или бомбежкой на голой местности практически невозможно, да, рядом, скорее всего, не будет врачей, медикаментов и воды, да, командиры, возможно, будут убиты и кому-то придется брать командование на себя. К этому надо просто быть готовым. Хотя бы морально. «Я – Крепость» – это говорят о себе люди, своими разорванными телами ткущие, связывающие будущую победу и освящающие нашу землю, - замечательно сказал в своей рецензии владикавказский священник Александр Пикалев. - Надо помнить: именно потому, что они – Крепость, мы можем себе сегодня позволить попкорн. Пока не пришла наша очередь становиться Крепостью».
Отрадно, что подобный взгляд – не умствования зрителя, а реальный замысел создателей картины. «Во время работы над фильмом я часто задавал себе вопрос: а вот если бы мы, нынешние, оказались там, как бы мы себя повели? – рассказывает автор идеи и генпродюсер Игорь Угольников, ранее известный не более чем веселым шоуменством. - …неужели бы мы, наше поколение, не справились бы? Я думаю, что этот фильм, эта попытка, очередная, сто первая попытка, доказать себе и окружающим обратное. ...И напрасно нам говорят, что мы другой уже народ, с иными ценностями, с другой этикой, с другой психологией... Мы, подсознательно, стремимся туда - в крепость, на подмогу своим». «Хочется, чтобы каждый задал себе вопрос: а что бы он сделал в ситуации, когда умерла даже надежда?» - обращается к молодому зрителю режиссер Александр Котт. Большинство из них, по крайней мере, готовы попробовать сделать хоть что-то…
По словам Угольникова, «важность этого проекта для Беларуси и России - в сопряжении усилий наших государств, двух близких друг к другу славянских народов, в демонстрации нашего единства, связанного общей историей, общей судьбой, общей драмой». Эта задача также оказалась выполненной на сто процентов – правда, во многом благодаря усилиям белорусской стороны. Креативный продюсер картины Евгений Айзикович простодушно поведал радио «Свобода» о том, какую ахинею не допустили в «Брестскую крепость» белорусы. «Множество фактов, которые были не проверены, которые мы очень хотели вставить в картину, просто не вошли, - приводит примеры Айзикович. - В частности, эпизод с психической атакой чеченцев. Это был один из таких голливудских эпизодов... Белорусы ссылались на то, что факт не доказан, мы просим исключить это из картины». Да уж, куда в наше время без чеченцев! Не умаляя подвига тех из них, кто сражался в крепости, не стоит представлять дело так, будто без чеченцев она пала бы в первые же часы обороны.
Белорусы также настояли, чтобы в фильм не вошла некая, видимо, выдуманная история о «какой-то Кудлатой, «фрау мит автомат», которая появлялась ночами в августе-сентябре 41-го, просто как тень, и убивала немцев. В войсках вермахта была паника, потому что «фрау мит автомат» появлялась отовсюду. …Но при работе над этим фильмом нам сказали: не надо этой мистики». В результате получился фильм, который не стыдно не только посмотреть самим, но и показать на международных фестивалях. Где, впрочем, торжествуют разного рода «Антихристы» с полным набором садизма и сексуальных извращений (стоит отметить, что кровь и изуродованные тела показаны в «Брестской крепости» деликатно и отстраненно – видно, что для режиссера это не самоцель).
К несомненным достоинствам фильма следует отнести отсутствие в нем бесконечных фарисейских отсылок к православию, которые используются российским кинематографом почти столь же часто, что и образы «людоедов-комиссаров». Герои картины кладут головы за другие своя без лишних сантиментов. Не крича о своей духовности, остаются верными до конца. Один из сильнейших эпизодов «Брестской крепости» - сцена в доме комсостава, где сдерживают натиск фашистов отрезанные от остальных супруги Иван и Шура. В первые минуты бомбежки на глазах реальных супругов Почерниковых погибли двое их детей (этой сцены, и это опять-таки оправданно, в фильме нет). Они сражались, пока не кончились патроны, оставив два последних для себя. «Прости меня, Шура», - говорит окровавленный Иван. «Ты прости», - отвечает она. В их глазах – и любовь, и понимание, и прощение, и все на свете. Они не обнимаются, не целуются на прощане, хотя, казалось бы, что может быть естественнее! Но создатели фильма, как и в сюжете с Колькой и его невестой, сумели «выскочить» из подобного примитивизма. Не надо поцелуев, все в жизни уже было, дальше – иная жизнь.
Та самая, о которой говорит своему внуку в конце фильма взрослый Александр Акимов. «Они живы — все, о которых я рассказал. Все они живы где-то…» Так и есть - у Бога все живы. Какая же творческая удача – суметь уместить эту мысль всего в пару минут экранного времени!
«Защита Брестской крепости имела и имеет не военный смысл, прежде всего она имеет смысл духовный, - повествует Игорь Угольников, и эти слова доказывают, что ничего на самом деле не забыто. - …Именно тогда, когда умирали последние защитники крепости, война была уже выиграна на каком-то высшем, неземном уровне». И поскольку умирать все равно придется, пример того, как это делается, нужно брать с героев. Однако думать об этом хочется далеко не всем, поэтому идиотские комедии, о которых не вспомнят и на будущий год, не говоря уж об истории кинематографа, набирают в прокате принципиально больше «Брестской крепости». Российское общество больно, не безнадежно, но достаточно серьезно – вот выводы, которые можно сделать из сопоставления кассовых сборов хорошего патриотического фильма российского производства и низкокачественных западных киноподелок. Эх, надо лечиться… Пока не началось.
