Ситуация на Корейском полуострове вновь резко осложнилась. Все началось с демонстрации американским представителям, посетившим недавно КНДР, завода по обогащению урана в ядерном центре в Ненбене, где якобы насчитывается до 2 тысяч центрифуг. Количество не столь значительно, чтобы говорить о начале производства «начинки» для атомной бомбы, но достаточное, для того чтобы серьезно напугать западного обывателя, вздрагивающего при одном упоминании о Северной Корее.
К этому следует добавить заявленное Пхеньяном начало строительства в том же районе легководного реактора (ЛВР), для которого, собственно говоря, и должен поставляться низкообогащенный уран с предприятия в Ненбене.
Продолжают спорить о законности действий КНДР с точки зрения международного права. Ясно, однако, что никто не может лишить суверенное государство права беспрепятственно заниматься мирной ядерной деятельностью. Это подтверждается и в основном документе шестисторонних переговоров – совместном заявлении, принятом в сентябре 2005 года. Другое дело, что Пхеньяну следует поставить такую деятельность под режим гарантий МАГАТЭ, что предполагает возвращение КНДР в ДНЯО в качестве неядерного государства. Надо напомнить и то, что резолюции СБ ООН 1718 и 1874 предусматривают необходимость отказа КНДР от всех ядерных программ до возобновления полноценного сотрудничества с международным нераспространенческим режимом.
Конечно, во всей этой истории много загадок. Во-первых, как смогли северокорейцы под носом у американцев создать крупный уранообогатительный объект, учитывая, что центр в Ненбене находится чуть ли не под круглосуточным наблюдением всего арсенала разведывательных средств Пентагона? Эксперты допускали, что у КНДР есть один-два десятка цетрифуг, полученных в свое время из Пакистана в качестве опытных образцов, но теперь выясняется, что их, по крайней мере, на два порядка больше. И можно предположить, что Пхеньян выложил на стол не все свои ядерные карты, а лишь то, что счел целесообразным продемонстрировать.
Другой вопрос – насколько серьезны планы строительства ЛВР в стране, которая явно не может располагать развитой атомной промышленностью и испытывает хронический дефицит финансов, технологий? Производство в КНДР всего необходимого оборудования и компонентов вряд ли возможно, а их импорт запрещен в силу действия международных санкций в отношении Северной Кореи.
Однако даже интерес к ядерной деятельности КНДР отошёл на второй план под влиянием драматического обострения межкорейских отношений. 23 ноября Пхеньян произвел массированный артиллерийский обстрел южнокорейского острова Енпхендо в 12 -15 км от территории Северной Кореи. В результате – четверо погибших, около 20 раненных и серьезные материальные разрушения.
Здесь следует сказать, что Пхеньян в порядке объяснения этой акции ссылается на агрессивные действия Южной Кореи, которая в те дни проводила масштабные военные учения на острове с осуществлением ракетно-артиллерийских стрельб, правда, не по территории КНДР, а в сторону морской акватории, которая со времен окончания корейской войны и неурегулированности вопроса о разграничении морских пространств между Севером и Югом, считается спорной между РК и КНДР. Кроме того, южнокорейцы заранее не предупредили своих собратьев о планах проведения стрельб и оставили без внимания просьбу Пхеньяна отказаться от планов проведения маневров в непосредственной близости от территории Северной Кореи.
Характерно, что каждая из сторон считает себя жертвой агрессии. Северяне ссылаются на то, что, по их убеждению, остров Енпхендо окружен территориальными водами КНДР. По этой причине, говорят в Пхеньяне, Республика была вынуждена реагировать на стрельбы противной стороны «в своей акватории» ответными действиями, чтобы не давать южанам повод полагать, что Пхеньян молча примирился с американо-южнокорейским вариантом размежевания морских акваторий в Желтом море.
Однако даже если эта логика имеет под собой основания, то ответная реакция Северной Кореи на действия южан – при всей провокационности поведения последних – была явно ассиметричной и неадекватной. Ведь обстрелу был подвергнут густонаселенный остров, принадлежность которого Южной Корее Пхеньяном отнюдь не оспаривается.
У инцидента уже имеются серьезные политические последствия: США, Япония, как и большинство западных стран, полностью возлагают вину на КНДР. Сеул рассматривает возможность вынесения вопроса для обсуждения в Совете Безопасности ООН. Однако для этого необходимо добиться единства действий всех постоянных членов Совбеза, что совсем не просто.
В заявлении МИД России, опубликованном в тот же день, нет упоминаний об источнике агрессии, а лишь содержится призыв к обеим корейским сторонам «проявлять сдержанность и не допускать действий, способных привести к эскалации военной конфронтации на Корейском полуострове». В аналогичном духе выдержан и комментарий официального представителя МИД КНР. Обращает на себя внимание высказывание заместителя секретаря Совета Безопасности России Владимира Назарова. По его словам, новая вспышка напряженности на Корейском полуострове особенно тревожит. "Она является логическим следствием усилившейся в последнее время военной активности Южной Кореи и ряда их союзников. Учения, когда они проводятся вблизи линии разграничения между корейскими государствами и особенно в спорных районах, являются особенно провокационными". (1)
Южная Корея использовала инцидент для очередного сведения счетов с Пхеньяном: прерваны все существующие каналы коммуникаций между сторонами, включая контакты по линии Обществ Красного Креста, связи по военной линии. Введен мораторий на оказание КНДР гуманитарной помощи, запрещены поездки граждан «на другую сторону». Ли Мен Бак прямо заявил, что после произошедшего конфликта он считает нормализацию межкорейских отношений на данном отрезке времени невозможной и до истечения срока своих полномочий на президентском посту полагает невозможным предпринимать какие-либо действия по выводу межкорейских отношений из тупика.
«Карательные меры» этим далеко не ограничиваются – по информации южнокорейских СМИ, Ли Мен Бак уже дал указание руководству вооруженных сил пересмотреть меры реагирования на «северокорейские провокации»: от сдержанного реагирования к подавлению огневых средств Северной Кореи, с которых будут вестись стрельбы. Уже заявлено, что в случае попыток новых атак в ответ поражению будут подвергаться ракетные базы Северной Кореи, находящиеся в зоне перестрелки. С 28 ноября по 1 декабря в Желтом море разворачиваются совместные боевые учения Южной Кореи и США, участие в которых примет группа боевых американских кораблей. Провокационный характер манёвров в том, что они проводятся в непосредственной близости от северокорейского побережья и предполагают отработку десантных операций, связанных с высадкой на берег и создания там плацдармов для наступления. В такой обстановке даже случайный или несанкционированный выстрел с той или с другой стороны может привести к непоправимым последствиям.
Кризис в Корее используется Вашингтоном и для усиления давления на Китай, а возможно, косвенно и на Россию. Не секрет, что в этом году серьёзно осложнились американо-китайские отношения по широкому спектру проблем, главной из которых остаётся не устраивающий Вашингтон курс юаня. В этих условиях американцы активизировали воплощение в жизнь концепции «хеджинг» («огораживание»), центральным элементом которой является использование военной силы: уплотнение инфраструктуры военного присутствия по периметру границ КНР, в том числе посредством повышения частоты, масштабов, продолжительности военно-морских маневров, приближения их к берегам и чувствительным районам Китая.
Сохраняющаяся и нарастающая напряженность на Корейском полуострове создаёт идеальные условия для оправдания такой модели поведения.
Становящееся уже регулярным выдвижение американских авианосных групп в Жёлтое море (чего раньше никогда не было) представляется эффективным инструментом разностороннего, включая психологическое, давления на Китай, поскольку бортовые самолёты США получают возможность подлёта к Пекину и другим жизненно важным центрам в считанные минуты.
Естественно, это не только вызывает жесткие протесты со стороны Пекина, но и может заставить его пойти и на ответные меры по укреплению своей безопасности.
Поразительно то, что в кровавом инциденте на о-ве Енпхендо, поставившем ситуацию на грань крупномасштабного конфликта, трудно со всей определенностью назвать подлинных виновников. Конечно, благодаря мнению, утвердившемуся с подачи западных СМИ, в роли постоянного «возмутителя спокойствия» непременно оказывается КНДР. В политическом бомонде оспаривать сам тезис о «провокационном поведении» Пхеньяна считается абсолютно неприличным. При этом как-то забывается, что взаимное недоверие между Севером и Югом усилилось после отказа Ли Мен Бака от политики «солнечного тепла», проводившейся его предшественниками и предусматривавшей предоставление масштабной помощи северным собратьям, развитие политического диалога и разнообразных контактов как условии примирения и постепенного сближения между двумя противостоящими корейскими сторонами.
Ли Мен Бак, как известно, резко поменял курс, взяв линию на изоляцию и подрыв политического режима КНДР за счет сворачивания экономического содействия и целенаправленного давления на Пхеньян с целью добиться изменения его политики по широкому кругу вопросов – от одностороннего сворачивания ядерных программ до изменения основ внутренней и внешней политики.
Что бы ни было побудительным мотивом в действиях нынешней южнокорейской администрации, итог вырисовывался один – утрата взаимного доверия между Пхеньяном и Сеулом, нагнетание напряженности и возникновение опасных инцидентов вроде потопления корвета ВМС РК «Чхонан» и нынешних стычек в районе морской границы между двумя корейскими государствами. Каждый из этих эпизодов остается глубокой раной в отношениях между сторонами, и, к сожалению, пока не делается ничего существенного, чтобы выйти из этого опасного пике.
__________________________________
(1) «Аргументы.ру», 24 ноября 2010
