Волна революций и антиправительственных выступлений в Арабском мире заставила задуматься о том, насколько вероятны подобные события в других частях мира. Чаще всего при этом смотрят в сторону Центральной Азии– региона, близкого к арабской цивилизации, по крайней мере в культурно-религиозном отношении. В правящих кругах здесь, судя по всему, вовсе не считают возможность повторения этих событий у себя исключенной. Любая информация о событиях в арабском мире подаётся местными СМИ крайне скудно и жестко контролируется. Так, в Туркмении до сих пор не появилось ни одной заметки в газете или телерепортажа о событиях на Ближнем Востоке. СМИ в Узбекистане также предпочитают обходить эту тему молчанием, а если и освещают её, то всячески избегают аналогий с положением в Центральной Азии (несменяемость руководителей, коррупция, экономические трудности и т.п.).
Опасаясь роста цен на продовольствие, послужившего одной из главных причин антиправительственных выступлений на Ближнем Востоке, в странах Центральной Азии стали принимать экстренные меры. Так, в Таджикистане, стремясь сбить рост цен на продукты питания, выставили на торги часть государственного продовольственного резерва. В течение последнего года стоимость муки в республике выросла почти на 80%, а чая, сахара и молока – на 1/4. Очередной виток роста цен, спровоцированный их повышением в Казахстане, откуда в Таджикистан поступает большая часть муки, наблюдался в феврале 2011 года. А ведь в Таджикистане, где абсолютное большинство семей в основном многодетные, а уровень жизни самый низкий в СНГ, выпекаемый из муки хлеб - это основа рациона питания, и рост цен на этот продукт особенно чувствителен.
Вместе с продовольствием дорожает и фуражное зерно, в результате чего растут цены на мясомолочные продукты. Ситуация усугубляется тем, что абсолютное большинство продуктов питания в Таджикистане - импортные, и внутренние механизмы регулирования цен на них крайне ограничены. А это значит, что значительная часть населения республики в ближайшей перспективе может оказаться на грани физического выживания. Для сдерживания цен государственные запасы муки, риса и сахара решено выставлять на торги еженедельно, однако размеры этих запасов и возможности таким образом влиять на рыночную конъюнктуру пока непонятны. Если же рост цен не сдерживать, то малообеспеченные потребители съедят запас семян для весеннего сева, что поставит под угрозу продовольственную безопасность страны.
Похожая ситуация складывается в Казахстане с той разницей, что уровень жизни населения здесь существенного выше, а возможности государства влиять на потребительские рынки – гораздо шире. Цены на продовольствие в Казахстане также значительно выросли с началом нового года. По данным государственного статистического агентства, за январь они увеличились всего на 3%. Однако наблюдение за динамикой стоимости основных продовольственных товаров показывает, что многие из них подорожали на десятки процентов. Власти пытаются использовать все инструменты ценового регулирования, включая организацию прямых поставок продовольствия в розничные сети и механизм антимонопольных расследований, но эффективность этих действий сравнительно невелика. Задача сдерживания цен особенно актуальна в преддверии назначенных на 3 апреля внеочередных президентских выборов в Казахстане.
В некоторых районах Центральной Азии уже заметен рост настроений протеста. В Таджикистане, например, участились митинги, на которых люди требуют от правительства «решить накопившиеся проблемы». В Пенджикентском районе Согдийской области 140 жителей поселка Чимкурган собрались у здания районной администрации с требованиями решить коммунальные проблемы и предотвратить рост цен на товары первой необходимости. В Рудакийском районе около 50 пенсионеров потребовали выплатить им пенсии, которые они не получали с октября прошлого года. Акцию протеста провели работники «Гидростроя», выполнявшего работы по строительству ГЭС «Сангтуда-1». Они потребовали от государства погашения долгов по заработной плате, достигших 1,4 млн. долл. Конечно, все это даже приблизительно не похоже на протест в арабских странах, но и от социального мира это далеко.
В бывших советских республиках Средней Азии и Казахстана, за исключением, может быть, Киргизии, нет традиций массового общественного протеста, но в Таджикистане и Узбекистане живы воспоминания о боях с радикальной исламской оппозицией. Самые яркие примеры – гражданская война 1992-1997 гг. в Таджикистане и подавление вооруженного мятежа 2005 г. в узбекском Андижане. Недалеко ушла от них и Киргизия, где выяснение отношений между этническими группами все чаще принимает форму вооруженных столкновений.
В Казахстане и Туркменистане с их высокими доходами от нефтегазового экспорта есть возможности смягчить недовольство населения принятием социальных программ, повышением пенсий, пособий по безработице и т.п. В Таджикистане, Киргизии и - в меньшей степени - Узбекистане положение гораздо более сложное. И в случае дестабилизации извне события здесь будут развиваться не по тунисскому, а, скорее, по ливийскому сценарию - с масштабными военными действиями и многочисленными человеческими жертвами. Киргизия со страхом ждет традиционного весеннего обострения ситуации, которого на этот раз она может и не пережить, расколовшись на север и юг. В Таджикистане объявляются всё новые группы боевиков, как во времена гражданской войны. В Узбекистане ситуацию сдерживает мощный репрессивный аппарат, но его лояльность в случае смены руководства может оказаться под вопросом.
Учитывая близость Афганистана, Пакистана, Синьцзяна и других центров нестабильности, а также геополитику Центральной Азии, имеющей общие границы с Россией, Китаем, Индией и Ираном, последствия дестабилизации этого региона будут гораздо более значительными, чем в Ливии.
