А как в преддверии двадцатой годовщины распада СССР обстоят дела в «новой» России?
Вот как описывает нынешнее состояние российского общества и государства некогда влиятельный в либеральных кругах России шведский экономист Андерс Ослунд (Anders Oslund): «Показатели экономического развития страны (то есть России после мирового кризиса 2008 г. – А.В.) упали до такого гнетуще низкого уровня, что закономерен вопрос: имеет ли Россия право голоса в вопросах развития мировой экономики…?»
Вот и право голоса России при обсуждении дел в мире под вопросом. А вы как хотели?
Отношение к России в мире указывает на прямую связь между состоянием современной экономики, преобразующей достижения науки в новые технологические процессы и продукты, и геополитическим статусом российского государства. Возобновление в России энергичного роста не на основе добычи сырья, а на базе индустриального производящего хозяйства возможно только при условии определяющего развития национальной науки и национального промышленного уклада, о чём на протяжении двадцатилетия «реформ» нам упорно предлагалось забыть…
Экономическое движение вперед невозможно без освобождения общества от зависимого, коррумпированного мышления, воспроизводящего институты и практики, несовместимые с ожиданиями абсолютного большинства народа. Чувство собственного достоинства – непременный атрибут всякой разумно организованной жизни. Отсутствие у «элиты» чувства собственного достоинства подчас принимает гротескные формы бесконечных «форумов-зазываний», которые, как легко догадаться, не изменят к лучшему ни инвестиционный климат в России, ни общие перспективы модернизации. «Точечные» успехи, если они действительно имеют место, не меняют общую нерадостную картину деиндустриализации и деградации российского хозяйства, которую завершают отсутствие созидательных идей в структурах власти и кризис модели «развития», предложенной «новой элитой» на пороге распада СССР, в конце прошлого века. (Недавняя катастрофа «реликтового» Ту-134 поставила в истории «либеральных реформ» жирную символическую точку.)
Встраивание России в многополярную организацию Мир-системы требует непременного выполнения, как минимум, двух условий, при отсутствии которых наша страна может, в лучшем случае, остаться региональным государством с ограниченным влиянием на ход мировых событий, а в худшем – перестать существовать как целое.
Во-первых, в высших эшелонах власти России должна быть проявлена безусловная политическая воля превратить нашу страну в самостоятельный, не зависимый в принятии стратегических решений от других стран и группировок центр мировой политики, способный отстаивать свои интересы всеми доступными средствами. Такую линию успешно проводит Китай – и именно это, а не что-то иное, заставляет Запад все больше считаться с Поднебесной. (Разумеется, КНР подкрепляет политическую волю пекинского руководства внушительным экономическим потенциалом).
Во-вторых, для России самостоятельность в мировом экономическом и политическом пространстве невозможна без восстановления руководящей роли государства во внутреннем развитии страны. Государству необходимо вернуть не только функцию «стратегического видения» (определения приоритетов развития общества), но и роль арбитра в отношениях между различными социально-экономическими силами (включая добывающий и производящий сектора народного хозяйства.) Тут нет места отвлечённым рассуждениям о «государственном капитализме», не предполагающим ясного представления о сущности и исторической роли данного феномена в становлении мировой экономической системы ХХ века, ибо злоба дня повелительно требует ответа на главный вопрос: как Россия в сжатые сроки может воссоздать жизнеспособную индустриальную экономику с ведущей ролью научно-технических укладов?
Прискорбно, что в интеллектуальных кругах некоторых стран – стратегических партнёров России все более популярными становятся две темы: 1) о политической зависимости российской элиты, в особенности ее «либеральной» фракции, от финансово-экономических интересов Запада; 2) о растущих в российском истеблишменте опасениях в связи с экономическим ростом Китая. В Индии, например, многие считают, что «новая» Россия, интеллектуально и морально не готовая к глубоким общественным преобразованиям, согласна на самую скромную роль в мировом раскладе сил.
Российский аналитик А.Кортунов полагает, что американский правящий класс вполне удовлетворился бы превращением России в некое подобие Франции при Саркози. Имеется в виду, что критика Россией действий Америки принимается Вашингтоном «благосклонно», но не мешает Соединённым Штатам действовать в международных делах без учёта наличия у России собственных интересов. По сути дела, Вашингтон предлагает Москве согласиться с концепцией «ограниченного суверенитета», которую в свое время активно отстаивал бывший премьер Франции и спонсор Николя Саркози, Эдуар Балладюр. Разумеется, критиковать российскую «элиту» за недостаток патриотизма и образованности не имеет практического смысла, хотя бы потому, что под воздействием углубляющегося экономического кризиса в обществе началось серьезное политическое размежевание, которое может сказаться на итогах выборов 2011-го и 2012 годов. (Попытка же использовать «административный ресурс» при подсчете голосов может дать демонстрационный эффект каирской площади Тахрир с трудно прогнозируемыми последствиями для нынешней политической системы.)
Россия, таким образом, может «выпасть» из уравнения перегруппировки сил в мировой политике. Расчеты части российской «элиты» на роль «младшего партнера» в проектируемом блоке сил во главе с Соединёнными Штатами иллюзорны, поскольку играть сколько-нибудь существенную роль в такого рода альянсе можно лишь при наличии экономики индустриального типа, которую упомянутая «элита» сама же и разрушала все последние 20 лет. Вот и выходит, что отложенный кризис российского общества обостряется, и незаметным в глазах абсолютного большинства народа это не остаётся.
* * *
Распад Советского Союза стал для Запада своеобразной геополитической мышеловкой. Увлеченные борьбой с «пережитками коммунизма», правящие круги США и их ближайшие союзники фактически не заметили новые тенденции в мировой политике, которые в настоящее время определяют и форму, и содержание процессов перегруппировки сил в международной системе…
1. Впечатляющее возвышение Китая и превращение Поднебесной в мощное «гравитационное поле», притягивающее к себе страны разных континентов. Смена вех в мировой политике, частью которой становится переход исторической инициативы от великих морских (Великобритания, США) к мощным континентальным державам (Китай, Индия, Бразилия). России пока в этом ряду нет, её перспективы зависят от того, будут ли начаты в стране содержательные – не либеральные - социально-экономические реформы. Происходящая «смена вех» делает практически невозможным политический и любой иной контроль Америки над Китаем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если следовать логике рассуждений американских консерваторов (США «своей близорукой политикой породили сильный и непознаваемый Китай»), то геоэкономическое самоутверждение «Жёлтого дракона» стало одним из следствий излишней доверчивости правительства США к советам «политологов»-русофобов, выходцев из стран Восточной Европы.
2. Интенсивное становление консолидированной общности новых региональных лидеров, уплотнение политических, экономических и культурных связей между ними. Данная тенденция, связанная с появлением «новых влиятельных государств», как их называли во второй половине 1980-х годов (Бразилии, Аргентины, Венесуэлы, Южной Африки, Египта, чуть позже – Индонезии и Мексики), была временно прервана распадом Советского Союза и «мирового социалистического содружества», а теперь обретает «второе дыхание». Эти государства, в круг которых уверенно вошла Турция, не желают, как правило, ни с кем враждовать, но готовы решительно отстаивать свои интересы перед любыми посягательствами на них.
3. Мировые кризисы и региональные конфликты ускоряют процесс самоопределения развивающихся государств, обладающих в совокупности подавляющей частью территории и народонаселения Земли. В первой половине 1980-х годов этот процесс называли в советской науке превращением «объектов» (эксплуатации) в «субъектов» (мировой политики) (1). Сегодня эти общества вступают в этап самопознания (свидетельством тому - «арабские революции» начала 2011 года); в недалеком будущем развивающиеся государства очертят свои долгосрочные интересы и поставят вопрос о необходимости «мирового концерта», в котором не будет разделения на «больших» и «малых», на «избранных» и «изгоев».
И тогда для Запада во главе с Америкой наступит время ответа на важнейший вопрос: согласиться ли с ролью первого среди равных или продолжать цепляться за обветшалые методы господства с перспективой утраты завоеванных позиций?
Один из корифеев экономической истории Ч. Киндльбергер в середине 90-х годов ХХ века так оценивал возможную расстановку сил в мире ближайшего будущего: «я предвижу неразбериху. Одни проблемы придется решать сразу, другие будут создавать затяжные конфликты и частично отравлять международные экономические и политические отношения… Будут и регионализм, и сотрудничество между великими державами, и конфликты низкой интенсивности… В итоге из этого беспорядка появится подлинный лидер мировой экономики. Вновь Соединенные Штаты? Япония? Германия? Европейское Сообщество в целом? А может быть темные лошадки типа Австралии, Бразилии или Китая? Кто знает? Только не я» (2).
Отсутствие России в списке потенциальных лидеров мировой экономики выглядит логично: с «элитой» и «идеями», унаследованными от 90-х годов прошлого века, без серьёзной им альтернативы, наша страна обречена быть выброшенной на обочину Истории. Последняя надежда - на инстинкт самосохранения «элиты», часть которой может пойти на отказ от политической трескотни и переход к созидательной практике обустройства жизни народа своей страны. Иначе мышеловка захлопнется. И тогда каирская площадь Тахрир покажется невинным политическим спектаклем.
_________________________
(1) См.: Примаков Е.М. Восток после краха колониальной системы. М., 1982.
(2) Kindleberger Ch.P. World Economic Primacy, 1500 – 1990. Oxford, 1996, p.228.
