«Зачем Западу ещё одна Румыния?» Этот вопрос, который кому-то может показаться странным и даже нелепым, на самом деле является одним из ключевых в понимании процессов, которые происходят ныне внутри и вокруг геополитического треугольника Румыния – Молдова – Украина и эпицентр которых находится в Приднестровье.
«Ментальные карты» в политической мифологии Европы
Специалисты в области геополитики и геоэкономики всё яснее сознают, какую важную роль в умах и в поведении людей, в их политических взглядах и политической мотивации играет политическая мифология и тесно связанная с нею мифологизированная география и историография.
Начнём с того, что сам термин «Восточная Европа» был изобретён в «эпоху Просвещения» в традициях средневековых представлений о загадочной «Тартарии», то есть о «варварской» России и связанных с нею общей судьбой народах. Русские учёные в первой трети ХХ века в принципиальном теоретическом споре с «просвещенными» европейцами ввели в научный и публицистический оборот ныне широко распространенный термин «Евразия». Уже гениальный Дмитрий Иванович Менделеев в связи с этим высказал глубокое суждение о том, что России самой судьбой предназначено быть между «между молотом Запада и наковальней Востока». Кстати, при «дележе карты» послевоенной Европы в 1945 году практически никому из западноевропейских и американских политиков стремление Кремля к контролю над странами Восточной Европы вовсе не казалось столь чрезмерными, как это показалось впоследствии чеху Милану Кундере или поляку Збигневу Бжезинскому. Более того, в свете западной «ментальной географии» и имперской историографии тех лет эти устремления советской России, укреплявшей свои рубежи на западе, виделись законными и всецело обоснованными.
Что же изменилось с тех пор? И чем объяснить наблюдаемое ныне исключительно терпимое, чтобы не сказать одобрительное, отношение западных политиков к оживлению неонацизма и русофобии в странах Восточной Европы?
Новые «веяния» в западной «ментальной картографии»
Развал СССР и стран социалистического лагеря со всей очевидностью показал, что отнюдь не идеологические противоречия лежали в основе «холодной войны» и жёсткого противостояния по линии Восток - Запад. В основе лежало то, что возрождавшиеся из катаклизмов ХХ века такие геополитические и геоэкономические «полюсы», как Россия, Китай, Индия, а также другие «констелляции» стран Азии, Африки и Латинской Америки стали представляться творцам западной политики угрозой их собственному господствующему положению на мировой арене.
А что может быть более эффективным в борьбе за мировое господство, чем продвижение в жизнь старинного имперского принципа «разделяй и властвуй», чем стратагемы «двойных стандартов», чем создание новых географических, историографических и социокультурных мифологий?
Недавний финансово-экономический и социальный кризис неолиберальных демократий, сотрясший мировую политику, только ужесточил стратегию Запада, сделал более агрессивным и наступательным его подход к удержанию и расширению подконтрольного ему географического и культурно-исторического ареала. Отсюда и покровительство таким идеологическим течениям, как историографический «реформизм», реваншизм, неонацизм и ксенофобия, а также к различным «новомодным» движениям за «нетрадиционную ориентацию» в религиозной и частной жизни граждан, направленным на развал нравственных устоев упорно сопротивляющихся нашествию Запада социокультурных сообществ.
Вот чем объясняется, по сути дела, то, зачем Западу нужна «новая Румыния» в лице многострадальной Молдовы, которая, согласно лукавой теории «двух румынских государств», должна пополнить арсенал средств агрессивной русофобии. Прогрессирующая «румынизация» Молдовы отнюдь не означает, что её собираются принять в «дружную семью» народов Евросоюза - Кишинёву ясно дали понять, что об этом и речи быть не может. Молдову готовят на роль одной из скреп «санитарного кордона», отделяющего Россию от «старой» Европы и составленного из государств балтийско-черноморской перемычки. А развёртывание системы ПРО на границах с Молдовой предполагает жёсткий контроль над ней со стороны Запада через принудительную «румынизацию» её народа в противовес его традиционным связям с Россией.
Приднестровье и Гагаузия: «два якоря» и «два крыла» молдавской государственности
Политическое, духовное и экономическое объединение Молдовы совершенно не входит в планы румынских и прорумынских унионистов на обоих берегах Прута. Ими делается всё для того, чтобы дискредитировать саму идею молдавской государственности и молдавской многоэтничной гражданской нации.
Многочисленные книжки и учебники, телевизионные каналы и интернет-сайты в Бухаресте и Кишинёве настойчиво проталкивают мысль о том, что Молдова – это «сталинская химера», «провинция Бессарабия Великой Румынии», а не чудом уцелевший остров древнего княжества Молдова; что молдаване – это «румыны», а не исторически сложившийся восточно-романский этнос к востоку от Карпат; что Гагаузия – это «мифическое» территориальное образование на земле современной Молдовы и что гагаузы – «пришлые турки», а отнюдь не оседлые потомки многих поколений достойных крестьян, тружеников и защитников её южных земель; что Приднестровье (Транснистрия) - это «оттяпанная» у Украины коварной «рукой Москвы» часть территории бывшей Молдавской автономной республики (в одном толковании) либо вообще «криминальное» территориальное образование, созданное всё той же «коварной рукой» (в другом толковании), и что «приднестровцы» - это в любом случае «сброд», составленный из всяческих «пришлых» и прочих «имперских элементов», с которыми не о чем и незачем договариваться, с которыми нужно разговаривать только с позиции силы (которую, как предполагают сторонники этой точки зрения, можно обрести при вступлении в НАТО, а также путём объединения с Румынией).
Всё это сопровождается массированной атакой на символы исторической идентичности древней и современной Молдовы – удручающий снос исторических памятников архитектуры XIX и начала ХХ веков, когда Молдова входила в состав Российской империи, демонтаж исторических памятников советского времени, объявление Штефана Великого «великим румыном» (хотя в его времена ни о каких «румынах» никто и ведать не ведал), насаждение румынской символики, беспардонное переименование улиц и т.п.
Однако как тогда объяснить весьма холодный приём в своё время в Бухаресте «плана Белковского», ратовавшего за «раздел» Молдовы по Днестру, с передачей её правобережья Румынии, а левобережья – России? Запад и наиболее трезвые румынские политики тогда понимали, что включение в её состав бывшей (незаконно аннексированной в 1918 году) «провинции Бессарабии» тут же приведет к взрыву объединительных тенденций Трансильвании с Венгрией, а Россия в этом случае оставит за собой военно-политический плацдарм, сорвав уже тогда планировавшееся размещение в Румынии частей новой системы ПРО.
Другое дело сейчас, в условиях «полной румынизации и унионизации» Молдовы, когда совершенно легализированные в ней унионистские и легионерские партии и общественные организации в открытую мечтают о «юбилейном» (100-летие со дня «аншлюса» Великой Румынией территорий тогдашней Молдавской демократической республики) 2018-м годе, как о годе нового «объединения с Родиной-матерью». И за этими бредовыми идеями стоят достаточно влиятельные политические круги не только в Румынии, но и в Евросоюзе, и в США с их поразительной терпимостью ко всякого рода неонацистским течениям в Восточной Европе.
Поэтому и получается, что политически и экономически консолидированные и одновременно интегрированные в состав Молдовы сильные автономные территориальные образования - Приднестровья и Гагаузия - имеют все основания оказаться надёжными и реальными гарантами, «двумя якорями» молдавской государственности и одновременно её «двумя крыльями», позволяющими ей вырваться из тисков ползучей деградации политической и экономической жизни.
Интеграция Приднестровья и Гагаузии в политическую и экономическую жизнь Молдовы резко меняет её неустойчивую внутриполитическую жизнь и тем самым её внешнеполитическую ориентацию, хотя бы в силу исключительного значения и роли потенциала избирателей в этих регионах, ориентированных в значительной мере на «евразийский» вектор развития.
Без поддержки России Молдове никогда не выбраться из уготовленного ей унизительного статуса одного из звеньев «санитарного кордона» Евросоюза, сомнительной «натовской фишки», которой на самом деле не позволено даже и мечтать о членстве в ЕС.
Однако и России без кардинального решения приднестровского вопроса никогда не получится надёжно защитить узкую полоску левобережья Днестра, находящуюся, в отличие от Южной Осетии и Абхазии, вдали от её государственных границ.
Американец Владимир Сокор, выходец из Румынии и ныне один из лучших западных экспертов по молдавской проблематике, прав, по крайней мере, в одном – когда он говорит, что Россия наконец-то осознала всю важность «молдавского направления» в своей внешней политике после того, как год за годом, десятилетие за десятилетием сдавала позиции перед молодой и агрессивной румынской дипломатией, опирающейся не столько на поддержку своих западных союзников и экономические рычаги, сколько на гипноз исторической мифологии и мутную международную конъюнктуру.
Значение приднестровского вопроса (конфликта) в европейской и евроазиатской геополитике возрастает сегодня в силу совершенно объективных причин. При этом, однако, никогда не нужно забывать, что битва за умы, за контроль над информационным и культурно-историческим пространством всегда первична по отношению к борьбе за сугубо материальные выгоды. И если у людей, которые делают политику, есть такое понимание иерархии ценностей, то паруса истории обязательно развернутся в сторону спасительного ветра перемен, направляющего культурно близкие и братские народы к заново обретаемой ими общности своих национальных целей и задач.
