Президент России планирует посетить Пакистан. Высказываются предположения, что визит В. Путина в Исламабад состоится в сентябре с.г. Естественное летнее «затишье» дает возможность поразмыслить над мотивами внешнеполитических шагов России в южной части центральной Евразии. И мнения здесь существуют самые различные. Так, некоторые из моих индийских друзей-журналистов полагают, что предполагаемая поездка - своеобразное «наказание» Индии за «проамериканскую» внешнюю политику Дели. Думаю, подобное, упрощенное, объяснение недоучитывает всю сложность ситуации, которая к тому же возрастёт после неизбежной эвакуации иностранных воинских подразделений из Афганистана. И вот тогда возникнет новое геополитическое «уравнение», центральным элементом которого в силу исторических причин и объективных географических обстоятельств непременно станет Пакистан. Об этом нельзя не думать, рассуждая в категориях постепенно формирующегося здесь «квадрата сил», представленного Индией, Китаем, Пакистаном и Россией. Ясно, что одной из несущих конструкций этого образования станет «всепогодный», сформировавшийся не вчера геополитический союз Исламской Республики и Китая.
* * *
В 1950 г. Пакистан одним из первых в мире признал Китайскую Народную Республику, а в 1960-е – начале 1970-х гг. оставался наиболее стойким союзником Пекина в период относительной международной изоляции последнего. Китай высоко оценивал и оценивает эту поддержку, оказывая Исламской Республике военную помощь и технико-экономическое содействие, включая передачу ядерных технологий и оборудования. В настоящее время некоторые эксперты высказывают предположение, что укрепляющиеся многосторонние связи между Индией и США сделают отношения стратегического союзничества между Исламабадом и Пекином еще более тесными, тем более что пакистанская элита рассматривает партнерство с Китаем как гарантию безопасности Пакистана.
Военно-техническое сотрудничество Исламабада и Пекина, являющееся осью двусторонних отношений, осуществляется по трем основным направлениям:
– ракетная техника: пакистанские вооруженные силы располагают ракетами ближнего радиуса действия и средней дальности, которые военными рассматриваются как «модификации китайских баллистических снарядов»;
– боевая авиация: на вооружении ВВС Пакистана находятся летательные аппараты китайской разработки - JF-17 Thunder и K-8 Karakorum, а также самолеты-перехватчики совместного производства; помимо этого пакистанские ВВС используют радарную систему раннего обнаружения также китайского производства (1);
– ядерная программа: считается, что КНР могла передать Пакистану технологии, критически важные для производства ядерного оружия.
Помимо военно-технического сотрудничества Пакистан и Китай активно развивают двусторонние торгово-экономические отношения; мощное ускорение их развитию придает «всеобъемлющее соглашение о свободной торговле» 2008 года. По некоторым оценкам, товарооборот между двумя странами приближается к 15 млрд. долл. Это сотрудничество имеет стратегическое значение прежде всего для Пакистана. В настоящее время с помощью КНР в Исламской Республике осуществляются долгосрочные инфраструктурные проекты, включая строительство автомобильных дорог, разработку полезных ископаемых (в т.ч. меди и золота), развитие классической энергетики, а также несколько проектов в сфере атомной (неклассической) энергетики. Важным объектом совместной деятельности стало строительство глубоководного порта Гвадар в провинции Белуджистан (портовый комплекс введен в действие в декабре 2008 г.). Порт Гвадар, расположенный на расстоянии 180 морских миль от входа в Ормузский пролив, через который осуществляется около 40% мировых поставок нефти по воде, имеет стратегическое значение и для Пекина: благодаря функционированию этого порта, во-первых, обеспечивается диверсификация и защита поставок углеводородов в Поднебесную, во-вторых, становится возможным доступ в Аравийское море для Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР), что важно для общей экономической безопасности Китая.
Формально у Исламской Республики Пакистан два основных стратегических союзника – КНР и США. Однако в свете событий 2011 года правящие круги Пакистана утратили доверие к Америке и все больше полагаются на Китай, неофициально именуемый «всепогодным союзником». Новым элементом двусторонних отношений стало исчезновение сервилизма пакистанской военной элиты по отношению к США, что вносит дополнительный элемент неопределенности в «стратегический союз» этих государств. Важным фактором роста недоверия Исламабада к Вашингтону стала американо-индийская «ядерная сделка», фактически исключившая Индию, как считают пакистанские власти, из режима нераспространения ядерного оружия. Напротив, демонстрацией взаимного доверия в отношениях «всепогодных союзников» стало решение Китая построить дополнительно к уже действующим ещё два атомных реактора в Пакистане.
Однако в китайско-пакистанских отношениях присутствуют и серьезные проблемы. Так, китайскую элиту все больше беспокоит сохраняющийся высокий уровень политического экстремизма в Пакистане. Особенно тревожит Пекин растущая воинственность некоторой части уйгуров, нередко действующих с территории расселения племен в Пакистане. Китайские (а равно и западные) аналитики полагают: довольно значительное число уйгуров, посещавших в 1980-е гг. медресе на пакистанской территории, были впоследствии мобилизованы в подразделения, действовавшие на территории Афганистана – сначала против советских войск, а затем и против соединений США и их союзников, до сих пор ведущих борьбу с движением Талибан. По данным военных экспертов, часть этих уйгуров – «моджахедов» - вернулась в Китай.
Еще одной причиной беспокойства Пекина стали участившиеся нападения радикальных группировок на китайских граждан, работающих в Пакистане по контракту (их более 10 тыс. человек). Особо сложная ситуация, как отмечают западные аналитики, сложилась в провинции Белуджистан, на западе страны. Поэтому официальный Пекин, озабоченный как безопасностью своих граждан, так и авторитетом страны в мусульманском мире, особо не акцентирует борьбу с терроризмом в Пакистане, фактически передавая инициативу здесь Америке.
В свою очередь, в Вашингтоне учитывают растущую озабоченность Китая активизацией сил политического ислама в Пакистане, усматривая в противодействии мусульманскому радикализму долгосрочное совпадение стратегических интересов США и КНР. Китай стремится выдерживать в отношении Пакистана стратегическую линию, соединяющую два противоречивых начала: 1) ограничение геополитического влияния США и Индии в Южной Азии, 2) ограждение Поднебесной от политического экстремизма, исходящего с пакистанской территории, как за счет сбалансированного развития отношений с Исламабадом и Дели, так и посредством развития добрососедских отношений между двумя «историческими соперниками», чем, в частности, объясняется относительно «беспристрастная» политика Пекина в отношении обоих ведущих государств Южной Азии, в частности по «кашмирской проблеме», в течение последних 10-12 лет. Такая компромиссная позиция китайской стороны, видимо, связана с опасением возможного воздействия «демонстрационного эффекта» брожения в «большом» (историческом) Кашмире на этно-религиозные противоречия в Синьцзяне и Тибете. Наконец, ничего хорошего не сулит Пекину укрепление позиций движения Талибан в Пакистане и Афганистане.
Среди индийских политических аналитиков давно и прочно утвердилась точка зрения, согласно которой китайско-пакистанские отношения выполняют исключительно функцию «сдерживания» Индии в Южной Азии. Хотя логику такого взгляда отрицать трудно, он явно недоучитывает значение тенденций, оказывающих в последнее десятилетие серьезное влияние на внутриполитическое положение в КНР извне.
Постоянное дестабилизирующее воздействие событий в Синьцзян-Уйгурском автономном районе на общее развитие Китая – факт общеизвестный. Более того, в Пекине не исключают, что сторонники «независимого уйгурского государства», действующие с территории Северо-Западной пограничной провинции Пакистана (СЗПП), получают поддержку Соединенных Штатов и некоторых мусульманских государств, в частности Саудовской Аравии и других «нефтяных монархий» Персидского залива. Поэтому Пекин стремится использовать различные возможности для нейтрализации сил политического ислама в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в том числе и на государственном уровне. (В настоящее время в СУАР проживают более восьми миллионов уйгуров, некоторая, наиболее радикально настроенная часть которых добивается создания независимого государства уйгуров - «Восточного Туркестана».) На этом направлении в политике КНР по отношению к Пакистану обозначились новые важные факторы.
(Окончание следует)
(1) Американские военные эксперты уверены в том, что задержка с передачей останков вертолета, изготовленного с применением технологии stealth, участвовавшего в ликвидации Усамы бен Ладена 2 мая 2011 г., была связана с предварительным изучением китайскими военными американского летательного аппарата.
