Состоявшаяся в сентябре 2012 г. Московская конференция по нераспространению оказалась примечательной во многих аспектах. Нам представляется важным выделить в этой статье один их них. Наряду с пленарными заседаниями и выступлениями почетных гостей были проведены шесть секций, включая секции по ядерным проблемам Корейского полуострова и Ирана.
Важной отличительной чертой данного Форума является то, что это редкая в мире площадка, где организаторам удаётся собрать вместе в формате откровенного обмена мнениями непримиримых оппонентов: представителей КНДР и РК, Ирана и Израиля. Уместно отметить, что и в первой подобной конференции в Москве в 2010 г. принимали участие ученые из КНДР. Так что теперь уже можно говорить о своего рода традиции.
Корейский полуостров
Пхеньян был представлен делегацией из 2-х человек, возглавляемой директором управления исследования вопросов разоружения Института разоружения и мира при МИД КНДР Чан Сен Чхором.
Автор этих строк, будучи корееведом и председателем секции «Энергобезопасность и безъядерный статус Корейского полуострова: как достичь поставленных задач одновременно?», естественно, прежде всего обратил внимание на проблемы указанного блока. Ведь не секрет, что многие в мире, рассуждая о ядерной программе КНДР, чаще всего подчёркивают, что стремление Пхеньяна создать ЯО продиктовано политическими амбициями руководства, желанием угрожать соседям и т. д.
При этом за рамками анализа нередко остаются реальные потребности Северной Кореи в электроэнергии, острый дефицит которой преследует республику многие, особенно последние, годы. В условиях полного отсутствия собственных запасов углеводородного сырья, крайней ограниченности возможности выработки гидроэлектроэнергии, но при наличии залежей природного урана не удивительно, что Пхеньян обратил взоры на перспективы создания АЭС. То, что находящиеся в сходных природных условиях соседние Япония (54 ядерных реактора до трагедии Фукусимы в марте 20011 г.) и Южная Корея (около 30 реакторов) широко развивают ядерную энергетику, никого не смущает. А вот стремление КНДР пойти по этому же пути встретило мощное сопротивление со стороны Запада.
Представитель Института разоружения и мира МИД КНДР в своём докладе подчёркнул, что обеспечение энергобезопасности – святая обязанность правительства любого государства. КНДР уже многие годы стремится построить у себя АЭС. Первая попытка была предпринята с помощью СССР, – но он исчез с политической карты мира до начала строительства, успев только выбрать безопасную площадку для ядерного объекта. Затем пришла очередь США. В формате «Рамочного соглашения» 1994 г. Вашингтон обещал построить 2 легководных реактора (ЛВР) мощностью по 1 мегаватту каждый к 2003 г., но успел лишь вырыть котлован для будущей АЭС, так как после прихода к власти республиканская администрация Дж. Буша отказалась от этих планов в 2002 г. Учитывая такой печальный опыт, Пхеньян решил в настоящее время строить ЛВР собственными силами.
Внимание слушателей привлёк ряд нетривиальных и обоснованных выводов, сделанных северокорейским учёным. Касаясь строительства газопровода из России в РК через территорию КНДР, он подчеркнул, что данный проект, по которому Северная Корея газа не получает и довольствуется только доходами от транзита, несёт для Пхеньяна определённые риски: возлагает на него ответственность за безопасность и техническую функциональность трубы, допускает возможность вмешательства в вопросы внутренней компетентности со стороны других участников проекта, сокращает и без того ограниченные площади обрабатываемых земель и т д. Но правительство КНДР согласилось участвовать в данной программе, исходя из учёта интересов дружественной России, для которой экспорт углеводородов является приоритетной экономической задачей, и целей процветания и повышения благосостояния всей корейской нации.
Скрытое, но последовательное сопротивление со стороны Вашингтона осуществлению данного начинания, также как и другим продвигаемым Россией трехсторонних проектов (переброска электроэнергии из РФ в Южную Корею через территорию Северной Кореи, соединение железных дорог Севера и Юга Корейского полуострова с Транссибом с целью организации транзита южнокорейских грузов в Западную Европу), Чан Сен Чхор объяснил следующим образом. Для США неприемлемо, чтобы энергетическое сотрудничество в Восточной Азии развивалось под знаком лидерства России, чтобы дальневосточные союзники Америки (Япония, РК) хоть в какой-то мере оказались бы зависимыми от российских энергоресурсов.
В заключение он подчеркнул, что жёсткая увязка денуклеаризации Корейского полуострова с задачами обеспечения энергобезопасности КНДР не обоснованна. При всей важности развития энергетики и сотрудничества в этой области с другими странами абсолютным приоритетом для Пхеньяна остаётся обеспечение безопасности и обороноспособности республики.
Интересный анализ содержался в докладе китайского учёного. Подтвердив незыблемость курса КНР, направленного на недопущение коллапса Северной Кореи, в том числе посредством последовательного расширения всестороннего сотрудничества с ней. Поэтому, по его словам, в момент кончины лидера КНДР Ким Чен Ира в декабре 2011г. Пекин осуществил ряд превентивных шагов в отношениях с США, Японией и РК, с тем чтобы предостеречь их от возможных непродуманных действий, нацеленных против Пхеньяна в той чувствительной ситуации.
Представитель США всю ответственность за срыв «Рамочного соглашения» 1994 г. и последующих американо-северокорейских договоренностей, шестисторонних переговоров в Пекине и т. д. возложил на КНДР, противопоставил РК, в которой нет ЯО, но есть процветание и обеспеченная энергобезопасность, и КНДР, у которой есть ЯО, но нет экономического благополучия. При этом он допустил возможность возобновления американо-северокорейских контактов, но при обязательном участии Южной Кореи. На последний тезис Чан Сен Чхор отреагировал в том ключе, что межкорейские отношения – внутреннее дело корейцев, но утверждение американского учёного о том, что «путь в Вашингтон лежит через Сеул» вызывает удивление и вопрос – чьи интересы здесь он представляет: США или РК?
Российский учёный в своём выступлении показал ретроспективу энергетической дилеммы КНДР. Отметил тот факт, что, хотя после освобождения Кореи 70% энергетических мощностей остались на Севере, в ходе Корейской войны авиация США их почти все уничтожила. После же исчезновения СССР – главного поставщика нефтепродуктов, запчастей для построенных при техническом содействии Советского Союза ТЭЦ и других объектов энергетики, в 90-е гг. прошлого века потребление электроэнергии в Северной Кореи сократилось на 40 %.
При этом руководство КНДР с 1950-х годов проявило серьёзный интерес к перспективам использования мирного атома, особенно после того, как Ким Чен Ир посетил в 1956 г. первую в мире построенную в 1954 г. Обнинскую АЭС. Уже в 1959 г. было подписано Соглашение о техническом содействии СССР в развитии ядерной энергетики, в рамках которого, в том числе в Советском Союзе, были подготовлены сотни северокорейцев - физиков-ядерщиков. Это позволило КНДР создать самостоятельную ядерную промышленность, которая, как и везде в мире, объективно обладает способностью к двойному назначению: мирному и военному.
Необходимо подчеркнуть, что активное участие северокорейских учёных в работе как данной, так и других сессий конференции, включая их вполне откровенные и компетентные ответы на все многочисленные вопросы, стало откровением для многих участников Форума и получило адекватную позитивную оценку.
Иран и его оппоненты
Так же как и заседания с участием представителей КНДР, повышенное внимание привлекли дискуссии с учёными из Ирана. От имени своей страны выступали генеральный директор Института политических и международных исследований Ирана М. Долотьяр и профессор университета Тегерана Н. Хейдиан-Джази. В рассуждениях последних слышалось много знакомых специалистам по ядерной проблеме Корейского полуострова (ЯПКП) тезисов. Утверждения в бесперспективности одностороннего давления и санкций со стороны Запада, о несправедливости политики двойных стандартов, попыток сделать Иран исключением из общих правил, необходимости взаимного уважения и учёта законных озабоченностей всех сторон в ходе переговоров, равно как и принципа параллельных или одновременных шагов в ходе реализации соглашений.
Иранские учёные подчеркивали, что если Иран захочет создать ЯО, ему ничто и никто не сможет помешать это сделать (если уж Индия и Пакистан сумели решить эту задачу, то Иран им не уступает в плане научно-технических и финансовых возможностей). Но Тегеран не стремится к обладанию ЯО в силу многих причин. Среди них выделялись следующие. Возникновение ЯО в Иране вызовет цепную реакцию в регионе, а появление ЯО у противников, которым будут оснащаться ракеты с подлётным временем до Тегерана в 2-3 минуты, фундаментально ослабит его безопасность и плюс к этому лишит нынешнего превосходства над соседями в обычных вооружениях и т. д. Однако, если Запад пойдёт на вооружённое нападение на Иран, это только укрепит позиции радикалов внутри страны, выступающих в пользу создания ЯО. Пока они находятся в меньшинстве, но в условиях внешней агрессии их позиции могут укрепиться.
Для вывода нынешней ситуации из тупика на трек перспективных переговоров со стороны международного сообщества нужен пакет стимулов, а не санкций в адрес Тегерана. И тогда самые чувствительные темы - степень обогащения урана (до 20 %), количество центрифуг, список объектов для международных проверок и т д. - станут предметом обсуждения на переговорах.
В контексте обсуждения иранской ядерной проблемы уместно упомянуть одну из колоритных деталей – пикировку иранского и израильского представителей. Профессор из Тель-Авива призывал Иран к большей транспарентности, согласию на более широкий спектр международных инспекций, дополнительным обязательствам в сфере ядерной деятельности и т. д. На что персидский учёный, в конце концов, ответил – посмотрите на аналогичную ситуацию в своей стране. В Израиле не то что публично обсуждать, а тем более принимать какие-либо инспекции, но даже упоминать о национальной ядерной программе строго настрого запрещено.
Подобный откровенный разговор как между оппонентами, так и коллегами был, безусловно, чрезвычайно полезен и стал одним из достижений Форума.
Разнообразие политических устремлений, отражающих различные подходы к вопросам понимания и защиты национальных интересов государств, нередко находящихся в сложных отношениях как друг с другом, так и с международными организациями, в полной мере проявившиеся на конференции, привели к пониманию, думается, большинство участников следующего. ДНЯО сегодня необходим, возможно, ещё больше, чем раньше. Договор и международные структуры, способствующие его нормальному функционированию (МАГАТЭ и др.), в большей или меньшей степени в различных ситуациях выполняют свою миссию, откликаясь на многочисленные вызовы и проблемы. Конечно, ДНЯО нуждается в модернизации и адаптации к постоянно меняющимся условиям и реалиям в мире, в том числе в части обеспечения непредвзятого подхода ко всем без исключения его участникам на основе четких, приемлемых для всех критериев. Вместе с тем альтернативы этому универсальному механизму, охватывающему всю нераспространенческую сферу, в настоящее время не просматривается.
Статья подготовлена по итогам Московской конференции по нераспространению. Москва, Марриот Гранд Отель, 6 – 8 сентября 2012 г.
Автор - заведующий отделом Кореи и Монголии Института востоковедения РАН
