Слава М.С. Горбачева оказывается заразительной?
Прошла половина отведенного в этапной книге Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска» тридцатилетнего срока сохранения безраздельного господства США в мире - ровно 15 лет, и вот в новой книге «Стратегическое видение: Америка и кризис глобальной власти» он констатирует ускорение процесса деволюции американской мощи. Бжезинский признает, что «бьющий через край оптимизм» по поводу всемогущества Соединенных Штатов длился недолго. Потребительская культура и разрегулирование экономики привели к лопнувшему мыльному пузырю фондового рынка и крупномасштабному финансовому кризису. Разорительными для страны оказались войны Буша-младшего, ещё раньше - балканские авантюры Клинтона и развал американской внешней политики в целом. «Между Советским Союзом на закате его дней и Америкой начала XXI века действительно наблюдается тревожное сходство», - замечает Бжезинский… (1) Баланс мировых сил стал неуклонно смещаться с Запада на Восток. Рост сомнений относительно жизнеспособности американского строя сильно пошатнул веру в это «благополучное наследие Запада». Если «американская система утратит в глазах общественности свою актуальность, ее вполне может затмить своими успехами китайская».
А дальше на протяжении всей книги Бжезинский, отмечая сужение пределов влияния Соединенных Штатов по многим из параметров державной мощи, стремится показать, как плохо станет человечеству без их благотворного воздействия. Наиболее вероятной опасностью, проистекающей из рассредоточения сил, он называет «потенциальную нестабильность глобальной иерархии». Исходя из этого, весь наступающий период международной жизни он характеризует как «постамериканскую неразбериху».
Особенно он упирает на грядущее «азиатское соперничество», в котором возмутителем спокойствия явится, прежде всего, Китай. Бжезинский, объявляя азиатские страны соперниками, напоминающими в некотором отношении европейские приатлантические страны эпохи колониального, а затем континентального соперничества за геополитическое превосходство, пугает тем, что подобное соперничество «в конце концов вылилось в две кровопролитные мировые войны». (2)
Бжезинский предупреждает, что хотя Запад как таковой еще жив, «его глобальное доминирование уже в прошлом». Чтобы сохраниться, Запад должен понять, что его «место и роль в глобальном контексте» будут зависеть от прочности американского строя и действий Америки за рубежом. Ее закат несёт опасность всему Западу в целом. Бжезинский довольно гневно осуждает Евросоюз за то, что тот не осознает этого и не помогает Соединённым Штатам сохранить свое лидерство. Слишком эгоцентричный Евросоюз, по его мнению, ведет себя так, «будто его главная политическая задача – стать самым благоустроенным в мире домом для престарелых». (3)
Что касается готовности Бжезинского «включить Россию в расширенный Запад», то надо сказать, что равноправного партнера со своими интересами он в России не видит. Россия скорее выступает у него в роли некоего географического пространства, которое пригодно для освоения, но в котором даже для самих российских сторонников подобного «сближения» места под солнцем может не оказаться. Бжезинский откровенно грезит о тех временах, когда «слабеющее российское присутствие на Дальнем Востоке получит приток новых экономических и демографических сил с Запада». Владивосток «может стать европейским городом, оставаясь при этом частью России». (4) В отношении российской Арктики и открывающихся там возможностей Бжезинский рассуждает в главе с примечательным названием «Отчужденное всеобщее достояние», высказывая опасение, что «захват» Россией своей доли богатств в регионе может «спровоцировать серьезный перекос в геополитическом ландшафте» в ее пользу.
В этом смысле, за исключением более осторожного выбора слов, сегодняшняя позиция Бжезинского по отношению к России мало чем отличается от его же позиции, сформулированной 15 лет назад в «Шахматной доске». Россия почти везде выступает у него в качестве не субъекта, а объекта, с которым надо что-то делать – «приобщать», «вовлекать», «осваивать». Он осуждает «российскую верхушку» за отказ сближаться с НАТО, но при этом вопреки даже логике по-прежнему предостерегает от предоставления России полноправного членства в блоке, поскольку «любой шаг в данную сторону будет способствовать более привычной российской задаче обессилить НАТО». (5)
Вообще иррациональное желание уколоть Россию побольнее приводит Бжезинского порой к абсолютно парадоксальным, явно ниже планки такого мыслителя заявлениям. Он, в частности, пишет об исторической слабости России, победы которой проистекали якобы в основном из-за ошибок других, на таком примере. «Не напади Наполеон на Россию в 1812 году, вряд ли российские войска входили бы в Париж в 1815 году». (6) Спрашивается, зачем бы они туда вообще отправились?
Порою цинизм Бжезинского все-таки «зашкаливает». Он, например, вывел группу государств, которые назвал «геополитическими аналогами вымирающих биологических видов». (7) Мол, они непременно исчезнут, если США не захотят или не смогут более выполнять свои обязательства перед ними. Характерно, что на первое место среди таких исчезающих государств он поставил Грузию, далее Тайвань. В списке также оказались Белоруссия и Украина. Нетрудно заметить суггестивный смысл подобных утверждений, навязывающий этим государствам настороженность в отношении России.
В целом в «Стратегическом видении» происходит своеобразная инверсия, когда на словах Бжезинский вроде бы отказывается от прежних понятий «американской гегемонии» и «мирового лидерства», но вводимые им новые определения по существу нацелены на то же самое. Будущую «двойную», как он пишет, роль Америки Бжезинский видит в том, что «она должна стать проводником и гарантом расширенного единства на Западе, а одновременно – миротворцем и посредником между крупнейшими державами Востока». (8)
При этом доказательства необходимости сохранения лидерства Соединённых Штатов, хотя и в новой оболочке, строятся у него на том, что в мире нет державы, способной стать и в обозримой, и в долгосрочной перспективе на их место. Наверное, это так. Чего не хочет понять или принять Бжезинский, как это ни странно, так это возможности построения демократической системы международных отношений без ярко выраженных государств-лидеров.
Утверждение, что без менторства Америки остальное человечество запутается в противоречиях и «пропадет», несостоятельно по совершенно очевидным обстоятельствам. Во многих региональных конфликтах и глобальных проблемах роль Америки скорее деструктивная, чем стабилизирующая. Например, ключевой для ситуации на всем Ближнем Востоке вопрос палестино-израильского урегулирования не решается уже десятилетиями, прежде всего, из-за обструкционистской позиции Вашингтона. Международное сообщество давно уже выработало и согласовало достаточно прочные основания мира между палестинцами и израильтянами. Все понимают, что дело только за Белым домом. Кризис в афгано-пакистанской зоне, захватывающий всю Центральную и Южную Азию, - также следствие имперских амбиций США. Стремление к приобретению оружия массового уничтожения целым рядом государств не от того ли возникает, что существует совершенно отчетливая угроза их независимости со стороны американских «цивилизаторов»? Программы перевооружения многих держав, включая Россию и Китай, не тем ли вызваны, что по периметру их границ продолжается расширение американских баз и становление направленных против них формальных и неформальных военных союзов, а также строительство всякого рода ракетных щитов? Что является главным препятствием для реализации Киотских протоколов по поводу выбросов парниковых газов? Позиция США. То же самое можно сказать и о многих других жизненно важных мировых проблемах.
Перебирая эти проблемы одну за другой, нетрудно заметить, что без вмешательства Соединенных Штатов они могли бы решаться гораздо успешнее. Откуда вообще такое вздорное мнение, что без американцев все человечество непременно кинется в войну всех против всех в соответствии с доктриной Хантингтона? Напротив, беря на себя миссию посредника и жандарма во всех региональных конфликтах, Вашингтон объективно становится стороной, заинтересованной в их вечном незатухании, ибо только таким образом он и в дальнейшем может претендовать на роль «незаменимой державы» со всеми вытекающими из этого статуса выгодами. Старый, как мир, имперский принцип «разделяй и властвуй» удобнее всего реализовывать именно при таком положении. Возьмем на себя смелость сказать, что Америка, конечно, не «черная дыра» и с географической карты никуда не исчезнет, но в то же время без ее назойливого стремления вмешиваться во всё и управлять всеми процессами на планете остальное человечество гораздо успешнее и вполне мирно решало бы многие застарелые споры. Многое указывает на то, что будущее вовсе не обязательно должно быть хаотичным, а может быть организовано на принципах «концерта великих держав», пополняемого новыми членами по мере их созревания. Реальной задачей «американской деволюции» следовало бы сделать, насколько это возможно, превращение Америки в «равную среди равных». Однако Бжезинский от такой цели, естественно, бесконечно далек, как и пока, и в целом американские элиты. Следовательно, можно ожидать, что описанные им процессы будут проходить крайне болезненно и для самой Америки, и для остального мира.
И еще одно бросается в глаза – рецепты, предлагаемые Бжезинским для оздоровления самой Америки. Это просто какое-то дежавю. Такое впечатление, что одним из его консультантов выступал не кто иной, как Михаил Сергеевич Горбачев. Бжезинский многословно рассуждает о необходимости перестройки и обновления в Америке, призывает к новому мышлению, мобилизации глубоко укорененных духовных сил общества, хотя ранее отмечал отсутствие этой способности как одну из причин будущего ослабления страны. Разве что о гласности пока не говорит. Это ли ни еще один признак того, что США действительно оказываются в положении позднего Советского Союза? Подобные беспомощные призывы сами по себе отражают глубину системного кризиса, в котором оказались не только вся Америка, но и ее интеллектуальная элита.
