Семь лет назад, 11 марта 2006 года, президент Югославии Слободан Милошевич был найден мертвым в своей камере в тюрьме Международного трибунала для бывшей Югославии (МТБЮ). Никто не был привлечен к ответственности за его смерть. Единственное требование о проведении расследования было выдвинуто 12 марта 2006 года министром иностранных дел России С.В.Лавровым. Однако расследование, проведенное МТБЮ, не было публичным и целью его не было установление истины…
В 2010 году ливийский лидер Муаммар Каддафи предложил два новых пункта повестки дня очередной сессии Генеральной ассамблеи ООН: «Расследование всех переворотов в государствах-членах ООН» и «Расследование всех убийств глав государств-членов ООН». Однако члены ООН отклонили эти предложения, и они не были включены в повестку дня Генассамблеи. Происшедшие с тех пор новые перевороты и убийства, включая убийство самого М.Каддафи, ещё раз подчёркивают необходимость таких расследований и их актуальность.
К одному из авторов настоящей статьи обратилась семья президента С.Милошевича с просьбой провести расследование обстоятельств его смерти и определить, что может быть сделано в интересах правосудия.
Основным источником, который должен быть проанализирован, является т.н. «Доклад Паркера» - официальный отчёт о проведении расследования смерти С.Милошевича тогдашним вице-президентом МТБЮ судьёй Кевином Паркером. Этот доклад содержит в себе факты, которые требуют тщательного общественного расследования, вызова и допроса свидетелей. Тюремные правила МТБЮ в случае смерти заключенного предусматривают проведение расследования в соответствии с законодательством принимающей страны. В Нидерландах это означает простое полицейское расследование. Однако если бы МТБЮ находился в каком-либо государстве общего права, скажем в Великобритании, то расследование должно было бы быть публичным, с заслушиванием свидетелей и представлением доказательств. Поскольку ситуация касается смерти главы государства, находившегося под охраной Организации Объединенных Наций, простое полицейское расследование, проведенное голландской полицией явно недостаточно. Единственная возможность разрешения проблемы - проведение международного публичного расследования. Краткий анализ «Доклада Паркера», представленный в настоящей статье, даёт необходимые основания для проведения такого расследования.
Президент С.Милошевич умер между 7 и 9 часами утра в тюремной камере. В докладе говорится, что охранники не проверили, что происходит с С.Милошевичем, хотя он и не ответил на несколько попыток разбудить его. В своём докладе Паркер оценивает данное обстоятельство таким образом, что «отказ охранника более внимательно отнестись к неоткликающемуся г-ну Милошевичу не может быть оценен критически в тех обстоятельствах, как они представлялись охраннику на то время». Однако обстоятельства «на то время» означали в том числе, что Милошевич жаловался на проблемы со слухом и с сердцем, его несколько раз осматривало несколько групп врачей, а накануне он жаловался на боли в груди. Это должно было быть отмечено в тюремном журнале и известно начальнику тюрьмы и его сотрудникам. Таким образом, поведение охранника, когда тот не проверил немедленно состояние Милошевича и не вызвал медицинскую помощь, является не таким уж естественным, как пытается утверждать К.Паркер. Более того, как следует из доклада Паркера, никакого расследования поведения охранника проведено не было, в том числе самим Паркером. Нет также никакой информации о том, почему охранник не был допрошен и каковы были инструкции его поведения в подобных ситуациях. Особо подозрительно то, что Паркер оправдывает охранника, не выяснив, исполнил ли тот имеющиеся инструкции. Если охранник не был проинформирован о проблемах со здоровьем С.Милошевича, то почему это не было сделано? Если утверждается, что смерть наступила в 9 утра, то ещё были возможны реанимационные мероприятия. Почему они не проводились? Кроме того, видеокамера безопасности в камере Милошевича, которая работала без перерыва все пять лет, была выключена именно в ночь на 11 марта и никаких объяснений этому предоставлено не было. А в докладе Паркера это даже не упоминается.
В докладе говорится, что в камеру С.Милошевича охранник вошёл в 10:05 утра. Никого из медицинского персонала на месте не оказалось. Тюремный врач Фальке прибыл только через полчаса. За всё это время не было предпринято никаких реанимационных мероприятий. Это грубая халатность. Охранники просто «предположили, что он был мертв». Никто не удосужился попытаться стимулировать сердце до прихода, как видим, не очень спешившего врача. В докладе Паркера не дан ответ на вопрос, почему не были предприняты эти действия. Голландская полиция прибыла спустя целых 6 часов, в 16:15, а затем через 4 часа тело было отправлено в морг. Не было никаких оснований для такой задержки прибытия следователей. Зато эта задержка могла повлиять на проведение токсикологических тестов, так как с течением времени ядовитые вещества деградируют и исчезают. Почему была такая длительная задержка в прибытии полиции?
В 2005 году, когда состояние здоровья Милошевича резко ухудшилось, начальник тюрьмы Т.Макфадден и тюремный доктор П.Фальке начали сообщать судьям, что Милошевич якобы «принимает непредписанные ему лекарства». В ответ на это 12 января 2006 года Милошевич потребовал провести анализ крови. Этот анализ показал, что заявления, сделанные Макфадденом и Фальке, не соответствовали действительности. Тем не менее оба этих лица скрывали данный факт от судей в течение почти двух месяцев и сообщили об этом лишь за пять дней до смерти С.Милошевича.
В докладе Паркера говорится, что хотя тест 12 января показал наличие в крови Милошевича рифампицина, при вскрытии следов этого препарата уже обнаружено не было. В докладе говорится, что «рифампицин является антибиотиком, как правило, используемым для лечения проказы и туберкулеза, и который имеет побочные следствия, когда лечебный эффект некоторых препаратов для лечения высокого давления может быть уменьшен или нейтрализован». Рифампицин устраняет другие препараты из организма более быстрыми темпами. Таким образом, встает вопрос о том, был ли использован рифампицин для маскировки других лекарств и, возможно, яда. Кроме того, Институт судебной медицины в Бонне (Германия) «отметил, что имеется возможное, но не подтверждённое наличие в крови другого соединения – дроперидола». В докладе Паркера говорится, что этот препарат никогда С.Милошевичу не вводился и не прописывался и что «это не может иметь никакого отношения к его смерти». Это весьма странный вывод, так как дроперидол является анальгетиком и его применение может вызвать резкий скачок давления, в связи с чем он не рекомендуется пожилым пациентам. Таким образом, наличие в крови как рифампицина, который ускоряет исчезновение ряда препаратов, в том числе дроперидола, так и самого дроперидола, который исчезает из крови весьма быстро (по некоторым данным – в течение двух часов), является крайне важным.
Если рассматривать эти факты в совокупности и вспомнить необъяснимое отключение камер безопасности, задержку в прибытии полиции на 6 часов и еще 4 часа задержки до отправки тела в морг, дальнейшее промедление до вскрытия на следующий день, любой разумный наблюдатель должен спросить: почему судья Паркер утверждает, что всё это, вместе взятое, не имеет отношения к дальнейшему расследованию?
Российский врач М.Голухова обследовала С.Милошевича в «начале 2004 года». Доклад Паркера не называет точную дату, что весьма странно. Всё происходящее в тюрьме МТБЮ фиксируется, а посещения врачом главного обвиняемого трибунала вдруг оказывается незафиксированным. Паркер утверждает, что доклад М.Голуховой не был получен трибуналом, пока доктор Л.Бокерия не отправил его Паркеру в письме от 5 апреля 2006 года. Это также трудно принять за правду. В таком случае также необходимо было провести расследование и выяснить, отправляла ли доктор Голухова свой доклад и когда это было сделано. Это важно потому, что результаты данного обследования были очень серьезными. В докладе доктора Голуховой говорится, что С.Милошевич имел высокое кровяное давление, которое плохо контролируется, имеются значительные отклонения ЭКГ, аномалии т-волны, ряд других аномалий. Были рекомендованы T1-сцинтиграфия, коронарная ангиография, электрофизиологические и другие исследования. Она отметила, что «в соответствии с европейскими директивами, имеющими отношение к состоянию Милошевича, пациент имеет высокий риск фатальной аритмии и внезапной смерти». Можно предположить, что доклад М.Голуховой был достаточно серьезным, чтобы быть отправленным в МТБЮ. Если бы он находился в распоряжении МТБЮ в 2004 году, то судьям было бы известно, что судебный процесс не может продолжаться до полного восстановления здоровья обвиняемого. В то же время становится понятным, почему трибунал отказывается признать своё знакомство с докладом доктора Голуховой.
4 ноября 2005 года группа врачей в составе доктора Леклерка из Франции, Шумилиной из России и Андрича из Сербии провела новое медицинское обследование С.Милошевича в тюрьме МТБЮ. Все трое заявили, что пациент находится в тяжёлом состоянии, нуждается в дополнительных исследованиях и полном отдыхе в течение как минимум шести недель. Однако трибунал проигнорировал рекомендации врачей. Более того, власти МТБЮ начали кампанию, направленную на дискредитацию доктора Шумилиной и ее медицинского заключения. В своем письме от 14 декабря 2005 г. М.В.Шумилина заявила, что ряд врачей пытаются принизить значение ее медицинских выводов. Например, она отметила, что «атеросклероз является результатом не возраста, как утверждают тюремные врачи, но результатом длительного неправильного лечения артериальной гипертензии. Она еще раз предупредила власти трибунала и тюрьмы, что «фактор сердечно-сосудистого развития заболевания не следует недооценивать».
За несколько дней до смерти С.Милошевича судебная палата отклонила его просьбу о проведении его лечения в России. Несмотря на то, что Россия предоставила гарантии трибуналу, судьи даже не рассмотрели их и не представили каких-либо тому объяснений. В своём письме министру иностранных дел России С.Лаврову 8 марта 2006 года С.Милошевич утверждал, что в тюрьме МТБЮ кто-то намеренно пытается разрушить его здоровье. Один из соавторов настоящей статьи встретился с судьей МТБЮ Яном Бономи - одним из судей, который принимал участие в решении об отказе Милошевичу в лечении в России. Яну Бономи был задан вопрос, почему гарантии России не были приняты во внимание. Судья отказался отвечать. На вопрос, почему судьи никак не объяснили своё решение отклонить российские гарантии, судья снова отказался отвечать. Тем не менее ответы на эти вопросы очевидны, если мы ознакомимся с текстом гарантий Российской Федерации. Эти гарантии были беспрецедентными: Россия заявила, что готова выполнить любое решение или требование трибунала. Формулировки этого документа была настолько абсолютными, что судьи решили просто игнорировать данные гарантии.
И еще одно странное обстоятельство. После того, как в крови С.Милошевича был обнаружен рифампицин, тюремный врач вместо того, чтобы сообщить об этом пациенту или хотя бы суду, не делает ни того, ни другого, а обращается к … юристу! Чем был обеспокоен тюремный врач? Не почувствовал ли он, что может стать свидетелем преступления? Расследование касательно рифампицина было назначено, но оно было закрыто в связи со смертью С.Милошевича. Это также весьма странный факт, так как результаты этого расследования имеют прямое отношение к смерти бывшего президента Югославии.
В пункте 76 своего доклада Паркер делает интересное заявление: «Это был первый случай, когда анализ крови Милошевича содержал дополнительное специальное исследование на рифампицин. Обычные анализы ранее никогда не показывали наличие рифампицина». Таким образом, мы видим, что рифампицин в крови Милошевича, возможно, был в течение длительного времени, так как ранее просто не проводилось тестов на него. Однако это может объяснять, почему все эти годы назначаемые Милошевичу лекарства для лечения гипертензии не действовали. В пункте 79 своего доклада Паркер пытается спекулировать по поводу того, что Милошевич принимал рифампицин сам, с тем чтобы умышленно ухудшить своё здоровье, а приносили его в тюрьму его помощники. Это заявление весьма странное, особенно, если учесть, что никаких доказательств этого представлено не было.
В пункте 81 своего доклада Паркер делает вывод: «Таким образом, не установлено никаких оснований для утверждений о том, что смерть С.Милошевича наступила в результате преступления или преднамеренных действий по ухудшению его здоровья». Вывод поражает своей необъективностью. Ведь не было проведено никакого реального расследования по выяснению источника рифампицина в крови С.Милошевича. Не было проведено никакого серьёзного расследования и отказа Милошевичу и в проведении необходимых исследований для постановки точного диагноза, и в проведении эффективного лечения. Уже одно это является преступной халатностью.
Паркер цитирует выводы, сделанные патологоанатомами: «Что касается вопроса о том, почему сердечный приступ произошел именно в это время, то вскрытие и последующее микроскопическое исследование показали, что не обнаружено никаких анатомических факторов, которые могут рассматриваться в качестве провоцирующих сердечный приступ. Токсикологические исследования показали, что не обнаружено никаких токсикологических факторов, которые могут вызвать сердечный приступ. Никаких дополнительных факторов, которые могли бы объяснить, почему сердечный приступ произошел именно тогда, когда это произошло, не обнаружено». Однако в протоколе вскрытия не принято во внимание ни наличие рифампицина, ни наличие дроперидола, ни шестичасовая задержка с прибытием полиции. К.Паркер только констатирует очевидное: сердце Милошевича остановилось. Однако он признает, что никто не может объяснить, почему оно остановилось именно 11 марта.
Таким образом, одного только доклада Паркера достаточно для того, чтобы сделать вывод о наличии множества обстоятельств, которые прямым образом связаны со смертью С.Милошевича, но которые совершенно умышленно не были расследованы, больше того - были полностью проигнорированы. Трибунал отказал С.Милошевичу в лечении в России и не предоставил лечения в Нидерландах. В странах англо-саксонского права это является формой убийства. Доклад Паркера даёт убедительное основание для начала независимого расследования по факту смерти Слободана Милошевича.
Кристофер Блэк (Канада) – адвокат в Международном уголовном суде и Международном трибунале по Руанде.
Мезяев А.Б. – профессор, заведующий кафедрой международного права Университета управления.
