93 года назад, в октябре 1920 г., в Восточной Европе, на части территорий современных Литвы и Белоруссии, появилось второе польское государство, образованное в результате территориального захвата и названное Срединной Литвой (Litwa Środkowa). Оно просуществовало с октября 1920-го по март 1922 года. И хотя национальный состав этого территориально-политического образования не был чисто польским - поляки составляли 70% населения, а литовцы представляли вторую по численности группу населения, – в замыслах затеявшей эту авантюру Варшавы «Срединная Литва» должна была навсегда стать частью Польши…
Срединная Литва была идеей польского диктатора Юзефа Пилсудского, который мечтал объединить под эгидой Варшавы возникшие на обломках Российской и Австрийской империй польское, литовское, белорусское, украинское государства в некую федерацию, которая стала бы новым изданием Речи Посполитой.
Непосредственным исполнителем этого плана стал генерал Люциан Желиговский (1865-1947). Захват поляками новой территории, и прежде всего Вильно (нынешний Вильнюс), был инсценирован как «бунт» вышедшей из повиновения командованию дивизии Желиговского. Всё было представлено так, будто верные Желиговскому части самовольно ринулись в бой, дабы не позволить надругаться над могилами их польских предков «литовцам, большевикам и немцам» (поляки смотрели на независимую Литву как на марионеточный режим, созданный немцами). Расположенные в 50 километрах от Вильно части Желиговского заняли город 9 октября 1920 года, а 12 октября Желиговский провозгласил себя Верховным правителем созданного им «государства». В своей «тайной» депеше командованию польской армии Желиговский назовёт захват Вильно «освобождением Отчизны». А спланировавший этот бросок на восток Пилсудский официально отмежуется от действий Желиговского и лишь три года спустя признает: «Марш Л. Желиговского я сам организовал. Мой приказ действовал до самого конца».
Создание Срединной Литвы позволяло Польше использовать захваченную территорию как стратегический плацдарм. Во-первых, Срединная Литва с центром в Вильно отделяла Северную Литву (с центром в Ковно) от остатков белорусских земель, тяготевших к России, и выполняла роль буфера между ними. Во-вторых, Северная Литва имела выход к побережью Балтики, и следующим стратегическим шагом Пилсудского в «расширении» Польши на восток должно было стать присоединение ковенской Литвы к Литве виленской. Предполагалось также включить в ареал польского влияния Клайпеду (Мемель), чтобы иметь выход к морю. В комплексе эти меры дали бы Польше возможность взять территорию Пруссии в полукольцо и встать бруствером на пути «из России в Европу», установив польский политический порядок от Карпат до Балтийского моря.
Создание Срединной Литвы предусматривало перекройку административно-этнических границ в этой части Европы: включение в состав второго польского государства белорусских земель (части Гродненской и Витебской областей современной Белоруссии), а также части литовской территории, остававшейся за пределами Срединной Литвы. О напряжённости польско-литовских отношений той эпохи свидетельствует восстание в Клайпеде, которое литовцы подняли в 1923 г., чтобы предотвратить передачу французами Мемельского края Польше. Мемель находился под коллективным контролем Антанты, а в городе расположились французские войска. Тогда Литва видела в Европе главную угрозу, и литовские повстанцы вступили в бой с французскими и британскими частями. Вмешательству Польши как самой заинтересованной стороны в этом конфликте воспрепятствовал СССР, сосредоточив войска у польской границы. Это спасло литовцев от полного разгрома, и Мемель всё же был включён в состав Литвы.
Сегодня в Польше царит ностальгический культ Срединной Литвы. Для поляков это – часть истории «восточных кресов», оставшихся за пределами польского государства. Люциан Желиговский и Юзеф Пилсудский (оба, кстати, уроженцы Литвы) чествуются как герои и выдающиеся польские патриоты. Варшава не собирается каяться перед Литвой за поход генерала Желиговского. Покаяние как моральная категория – это вообще не для Польши. Как бы ни злились литовцы, извинения из уст польских политиков никогда не прозвучат. Для поляков извиниться за какой-нибудь эпизод в их истории – это нанести непоправимый ущерб авторитету польского государства. Другое дело – беспрерывно требовать покаяния от других, например от русских.
Вильнюс и Варшава, будучи партнёрами по НАТО и подчиняя свои действия евроатлантическому курсу, всячески избегают давать принципиальную оценку кровавым военным эпизодам, сопровождавшим образование Срединной Литвы. Варшаве и Вильнюсу приходится мириться друг с другом на почве антироссийской идеологии, и «неудобные» эпизоды прошлого обе столицы спешат навсегда отправить в архив, подальше от глаз общественности. Лодку официальной польско-литовской дружбы лучше не раскачивать, чтобы не нарваться на окрик из Брюсселя, которому польско-литовский блок нужен для «сдерживания» России.
Конца этому историко-пропагандистскому казусу в польско-литовских отношениях не видно. Полемика не затихает, правда, в основном на общественном уровне. Иногда Вильнюс становится в позу, запрещая употребление польского языка на официальном уровне в местах компактного проживания лиц польской национальности, а литовский официоз критикует историческое наследие Речи Посполитой. Польские историки не остаются в долгу, доказывая, что федеративный союз Польши и Литвы (под главенством Варшавы, разумеется) – единственный путь к могуществу обоих государств.
Периодически на памятнике в Вильнюсе, где захоронено сердце Ю. Пилсудского, появляются литовские патриотические надписи – явный признак того, что литовцы не забыли, как поляки «освобождали» их столицу, и что до перемирия между Литвой и Польшей в вопросах истории, которая так сильно отдаёт политикой, ещё далеко.
