100 лет назад, 28 июля 1914 года, Австро-Венгрия объявила Сербии войну, которой суждено было превратиться в мировую. Северо-Западный край Российской империи (шесть белорусских и литовских губерний) сразу был охвачен военными действиями. Война осложнила положение белорусских националистов: они не могли открыто отказать в лояльности своему государству, а вместе с тем рвались критиковать правительство за то, что оно боролось с идеями, несущими угрозу сепаратизма. В таком положении находилась и появившаяся в 1906 г. белорусскоязычная газета «Наша ніва», которая объявляла себя выразительницей «народных интересов», но при этом демонстративно игнорировала события общегосударственного значения - торжества, посвящённые 100-летию Отечественной войны 1812 г., празднование 300-летия династии Романовых. Это была своего рода «пятая колонна» в имперском государстве…
Информацию об убийстве 28 июня 1914 года наследника австро-венгерского престола «Наша ніва» дала в виде небольшой заметки на последней странице. В следующем номере газета разъясняла своим читателям, почему убийцей эрцгерцога Франца Фердинанда оказался именно серб. Оказывается, великодержавные идеи сербов не позволяли им смириться с тем, что Боснию и Герцеговину, полученную Сербией в результате войны с Турцией, забрала более сильная Австро-Венгрия. В том же номере газета интриговала читателя заметкой о «важном секретном совещании» в Петербурге, на котором якобы высшие правительственные круги империи сделали вывод о том, что ситуация чревата «серьёзными политическими происшествиями».
На фоне огромного патриотического подъёма, царившего в те дни в русском обществе, белорусские националисты отказались встать на сторону сербских братьев. Мотивы начала войны Австро-Венгрией «Наша ніва» описывала так: «Давно уже Австрия следит за Сербией: под австрийским владычеством живёт больше сербов, чем в самой Сербии, и австрийское правительство стремится к тому, чтобы и остальных забрать под себя да, объединив так весь народ этот, дать ему полное самоуправление, дать право установить на своей земле такой строй, который сербам выгоднее, и Австро-Венгерскую Монархию перестроить в союз трёх самоуправляемых краёв: австрийского, венгерского и славянского. Чтобы придти к этому, осталась одна дорога – завоевать сербов, – потому что Сербское королевство, наоборот, дружило всё время с Россией, надеясь, что русские помогут ему отобрать сербские земли от Австро-Венгрии и основать великое, независимое Сербское государство».
То есть Австро-Венгрия выступала в глазах белорусских националистов силой, несущей сербам благо полного самоуправления под властью австро-венгерского монарха. Во имя этого блага австрийцы и начали войну. Такая интерпретация событий прямо отсылала к положению в Российской империи. Сокровенной мечтой белорусских националистов была автономия Белоруссии, которая позволила бы тамошним националистам превратиться в национальную элиту. Своё сочувствие к австро-венгерской агрессии против Сербии газета белорусских националистов подкрепляла рассказами о том, что сербы готовили террористов, а сербское правительство, мол, было в курсе этих приготовлений. При этом логика вступления России в войну излагалась газетой так: «План Австрии захватить Сербию очень не устроил Россию: Сербия – это её единственный союзник на Балканах, и когда от неё Россия отступится, то уже никакой силы на Балканском полуострове иметь не будет. Также и мощь Австрии после присоединения Сербии очень возросла бы, а это страшно опасно для России».
«Наша ніва» постоянно подчёркивала, что неважно, кто победит в начавшейся войне. Напомним, что это была газета, выходящая в прифронтовой зоне. Более того, Русская армия нередко описывалась в газете белорусских националистов не как своя, а как чужая. Не одобряла газета и проявления патриотизма среди населения империи. Тем не менее «Нашу ніву» не преследовали. Только через месяц после начала войны в газете стали появляться белые пятна – следы работы военной цензуры. А летом 1915 г. газета прекратила своё существование по очень простой причине – большая часть сотрудников редакции была мобилизована на фронт, и свои идеи они понесли в Русскую армию
В Австро-Венгрии белорусские националисты видели некий образец государственного устройства. Дуалистическая монархия, в которой Венгрия рассматривалась как автономная часть империи, подталкивала националистов к тому, что и Белоруссии в составе России надо добиваться автономии. Так было, по крайне мере, до середины Первой мировой войны, пока в среде белорусского национализма не стали набирать силу идеи отпадения от России.
То, что Сербия была естественным союзником России на Балканах, также не добавляло белорусским националистам, оппозиционным правительству империи, сочувствия к сербам. Белорусские националисты оказались в положении людей, чья страна вступила в военный конфликт с другой страной, воспринимавшейся ими в качестве идеала: они должны были выбирать, на чьей они стороне. И они выбрали чужую страну – Австро-Венгрию.
Надо сказать, что в течение войны белорусские националисты и их немногочисленные приверженцы призывались в Русскую армию, некоторые шли на фронт добровольно (как минимум пара случаев известна), другие же абстрагировались от военной действительности, а с приходом немцев стали активно сотрудничать с ними.
Есть определённая аналогия между идейным обликом белорусских националистов периода Первой мировой и состоянием умов части советского общества в период перестройки, когда любование Соединёнными Штатами – геополитическим противником Советского Союза вступило в конфликт с патриотизмом и победило. Разумеется, в годы Первой мировой белорусский национализм в силу малозначительности этого явления по сравнению, например, с польским или украинским сепаратизмом не мог расшатать ситуацию в империи до критической, но здесь важно другое: сто лет спустя мы уже лучше понимаем, к чему ведёт свобода действий отдельных людей или целых общественных групп, которые в условиях втянутости их страны в крупнейший международный конфликт делают внутренний выбор не в пользу своего Отечества, а в пользу противника.
