15 марта в Лозанне в очередной раз встретятся госсекретарь США Джон Керри и глава МИД Ирана Джавад Зариф, чтобы попытаться прийти к соглашению по иранской ядерной программе. Как поведет себя Иран в диалоге с правительством США, которому отказано в доверии? Накануне этой встречи 47 сенаторов-республиканцев обнародовали открытое письмо руководству Исламской Республики, в котором предупреждают, что любая ядерная сделка, подписанная администрацией Барака Обамы, потеряет силу после того, как нынешний президент покинет Белый дом. Сенат существует уже 226 лет, но подобного в истории США не было. Удивляет многое: обращение к руководству страны, с которой нет дипломатических отношений; апелляция к Ирану, остающемуся в числе главных противников Америки; вынесение конфликта со своим президентом на суд иностранного государства; прямое вмешательство законодателей в переговоры, которые ведёт правительство.
Подписавшие письмо сенаторы фактически послали сигнал о том, что в иранском вопросе у США нет позиции. Неясно, чего хочет Обама, добиваясь соглашения с Ираном: прекращения 35-летней вражды или демонстрации своей независимости от конгресса. Партнёрам США по «шестёрке» игнорировать мнение сенаторов довольно сложно, с подозрением относятся к целям Обамы и иранцы. Как говорит Джавад Зариф, он поражен тем, что конгрессмены могли обратиться к зарубежному государству наперекор своему президенту. Вместе с тем в Тегеране понимают, что письмо сенаторов, как и выступление Нетаньяху в Конгрессе США, – это своего рода политический спектакль.
После речи Нетаньяху американские конгрессмены решили 10 марта проголосовать за законопроект (Iran Nuclear Agreement Review Act of 2015), который вводит прямой контроль конгресса над переговорным процессом с Ираном. Однако сенаторы-демократы выступили против его принятия по ускоренной процедуре. Республиканцы согласились с тем, что законопроект нужно ставить на обсуждение, когда его будет поддерживать твердое большинство. Голосование отложено, но подготовка к нему не прекращается. Нетаньяху мог бы не ездить в США, Обама прав в том, что ничего нового к своей позиции он в Вашингтоне не добавил. Однако его появление в спектакле, который разыгрывается в Вашингтоне, нужно было именно в момент предпринимаемой конгрессом попытки сорвать соглашение с Ираном.
Иранский разлом в отношениях законодательной и исполнительной власти США достиг внушительных размеров. Барак Обама заявил, что сенаторы-республиканцы встали на сторону врагов Америки. «Когда видишь, что некоторые члены конгресса хотят действовать заодно со сторонниками жесткой линии в Иране, в этом есть какой-то абсурд. Это необычная коалиция», – сказал Обама (1). Хотя никакой «коалиции» здесь, конечно, нет, но происходящее действительно необычно. В Тегеране, впрочем, смотрят на это как на американскую проблему, которая даст о себе знать в январе 2017 года, когда Обама оставит свой пост, а новый президент прекратит действие соглашения. Сходить по этой причине с переговорной дистанции Иран не собирается. Даже при провале переговоров для Тегерана существенно важно, на кого ляжет ответственность за срыв дипломатического решения иранской ядерной проблемы. Одно дело, когда Иран не принимает консолидированную позицию «шестёрки», и совсем другое – односторонний отказ американцев от выполнения уже подписанного соглашения. Последнее стало бы ударом по международному престижу США, оттого конгресс так активно работает над тем, чтобы подписание соглашения не состоялось. За всем этим кроется другой вопрос, к которому иранская ядерная программа прямого отношения не имеет: США, исходя из своих геополитических интересов на Ближнем Востоке, не намерены отказываться от такого инструмента давления на Иран, как санкции, отмену которых Тегеран рассматривает как обязательное условие ядерной сделки.
В ожидании срыва Конгрессом США переговоров пошли разговоры о возможных перестановках в иранском руководстве и даже об отставке президента Хасана Роухани. Иранцы всё это время живут с надеждой на успешное завершение переговоров, но понимают, что дело далеко не только в президенте Роухани. Недавний опрос иранского общественного мнения, проведенный компанией Gallup, показал, что 22% респондентов оценивают вероятность успеха на переговорах с большой уверенностью, 48% - с осторожным оптимизмом. Весной 2013 года, до прихода Роухани на президентский пост, первых и вторых было соответственно 13% и 43% опрошенных. То есть кардинальных изменений здесь не произошло. Нет изменений и в том, что дипломатическая линия Роухани санкционирована верховным лидером ИРИ аятоллой Хаменеи, а меджлис в отличие от американского конгресса в конфронтацию с президентом не вступает и писем с обвинениями своего президента в Вашингтон не направляет. Поводов для обвинений в отказе от поиска компромисса Роухани тоже не давал. Министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер заметил, что, с его точки зрения, в 2014-2015 годах у «шёстерки» в лице Ирана впервые появился конструктивно работающий «партнер по переговорам».
А вот Обама оказался в иранском вопросе на грани признания его политическим банкротом. И благодарить за это ему надо не «сторонников жёсткой линии в Иране», а своих оппонентов на Капитолийском холме. Глава Ирана аятолла Хаменеи раскритиковал открытое письмо американских сенаторов-республиканцев по поводу ядерной программы Ирана. По его словам, это письмо знаменует крах американской политической этики. «Каждый раз, когда мы становимся ближе к итоговой дате достижения соглашения, другая сторона, в особенности США, использует более грубый и агрессивный тон. Это часть их обмана», — сказал Хаменеи.
В письме Обамы, которое он направил в конгресс в связи с продлением санкций против Ирана ещё на год, говорится о чрезвычайной угрозе «определенных действий и политических решений властей Ирана» и вместе с тем отмечается прогресс в переговорах «шестёрки» международных посредников с Тегераном. Весьма сомнительно, однако, что администрация США действительно добивается дипломатического решения иранской ядерной проблемы, если рассчитывает прийти к такому решению с помощью санкций. Что касается американских сенаторов, то им антииранских экономических санкций недостаточно: они добиваются возвращения к тому времени, когда главным аргументом США была военная угроза Ирану.
