Реакция в Германии на известие об итогах британского референдума напомнила старый анекдот про овдовевшего грузина. Сначала тот горестно восклицает: «Вай! Один... Совсем один!», но постепенно тон новоиспечённого вдовца меняется и через какое-то время он уже ликует, вкушая обретённую свободу. Разумеется, Ангела Меркель выражать свои чувства так, как этот грузин, не станет. А пресса?
Консервативная Junge Freiheit в статье «Германия одна в доме» (24.06.) удручённо писала: «Великобритания ушла, во Франции усиливается влияние Front national, в Голландии, Бельгии и Италии через 59 лет после подписания Римского договора распространяется скепсис. Германия в доме одна. Богатая, но беспомощная». Однако в искренность такого уныния поверить трудно. Просто в первый момент немецкая пресса ещё не уяснила, что следует писать по поводу сюрприза, который преподнесли англичане, а о чём лучше умолчать. Умолчать, деликатно не выдвигая на первый план перспективу, о которой осторожный немец вслух никогда не заикнётся: Европа получила шанс стать германской!
Прошло совсем немного времени, и немецкие СМИ, быстро преодолев горечь расставания с британцами, сменили тон и теперь уже называют Brexit «огромным шансом для Европы». Как бы то ни было, именно Берлин взял на себя инициативу, пригласив партнёров из стран-основательниц ЕС на экстренное совещание после объявления итогов референдума. По завершении этого совещания немецкий министр иностранных дел Ф.-В. Штайнмайер дал несколько интервью. Опустим «личное» - сетования на то, что глава немецкой дипломатии ещё несколько дней будет находиться в состоянии шока. Важнее суть его заявлений. Как считает министр, Евросоюзу будет нелегко выходить из кризиса, но вместе с коллегами из стран ЕС он полон решимости снова сделать Евросоюз сильным. И особая ответственность при этом ложится на Францию и Германию.
Конечно, очень дипломатично и даже галантно назвать Францию первой, но! Сейчас не 1950-е годы, когда Германия ещё оставалась фактически оккупированной страной, и даже не начало 1990-х, когда французский президент имел голос в определении условий объединения Германии. Сегодня всем понятно заявление Барака Обамы о том, что впредь переговоры по европейским делам он будет вести с Германией.
Стоит обратить внимание на детали. К примеру, в Германии уже высказана идея укрепить в официальном документообороте Евросоюза позиции немецкого языка. После выхода Великобритании количество граждан стран ЕС, для которых английский язык родной, составит 5 миллионов человек (жители Ирландии и Мальты), тогда как немецкий – родной для 90 миллионов европейцев.
В Германию могут быть переведены и некоторые европейские институты. Например, министр здравоохранения федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия Барбара Штефенс поддержала предложение немецких фармацевтических компаний перенести из Лондона в Бонн офис Европейского медицинского агентства EMA.
Вообще все разговоры на тему «будет очень плохо, если британцы проголосуют против членства в ЕС» с самого начала отдавали преувеличением. Никто же не спрашивает, как продержался Евросоюз до 1973 года, пока Великобритания не осчастливила единую Европу своим присутствием. И почему Шарль де Голль дважды (!) блокировал вступление в Евросоюз Великобритании (факт, о котором политики по обе стороны Ла-Манша сегодня почему-то не вспоминают)? И почему Великобритания, не присоединившаяся ни к зоне евро, ни к Шенгену, по большинству общеевропейских вопросов имеющая своё (англосаксонское) мнение, так важна для будущего единой Европы?
Уместно напомнить, что после окончания войны объединённая Европа создавалась с расчётом на то, что её экономика станет сильнее благодаря объединению рынка. Собственно, тогда Евросоюз и назывался Общим рынком. Это экономическое объединение, разумеется, должно было противостоять социалистическому лагерю на востоке, но не только. Ещё предполагалось, что оно будет конкурировать с Соединёнными Штатами, станет самостоятельным центром силы. На деле, однако, единство Европы обернулось для европейцев подчинением интересам США и американского капитала. Так вот: если инструмент используют не по назначению, он обязательно ломается.
В этом и заключается суть вопроса, актуализированного британским референдумом.
Что такое единая Европа? Способна ли современная европейская элита осознать запросы европейцев, не оглядываясь на Америку и не дожидаясь указаний из Вашингтона? Откровенно говоря, нет никакой уверенности в том, что нынешнее руководство Германии к этому готово. Чего стоит, например, высказанное недавно канцлером намерение увеличить военный бюджет. США уже не первый год недовольны низкими военными расходами своего европейского союзника. Вряд ли можно считать случайным, что решение о повышении расходов объявлено именно сейчас, это можно расценить как сигнал Вашингтону: можете на нас положиться, Евросоюз пойдёт в том направлении, куда укажете.
Да, кто-то в Германии хочет повысить статус немецкого языка в европейских делах. Однако есть и предложения ввести английский в Германии в качестве второго официального языка (!). За это выступает либеральная Свободная демократическая партия. Новый партийный слоган, принятый на съезде в мае прошлого года, – German Mut (Германское мужество). Мало того, в Дюссельдорфе это предложение уже принято, обербургомистр Дрездена Дирк Хилберт также его приветствует. Большинство университетов ведут преподавание на английском, некоторые научные учреждения публикуют свои доклады только на английском языке. Это обстоятельство не столь незначительно, как может показаться на первый взгляд. Ведь за ним стоит признание немецкой элиты своего подчинённого положения по отношению к заокеанскому союзнику.
Наконец, даёт пищу для размышлений реакция британских элит. Не случайно Кэмерон заявил, что уйдёт в отставку только через 3 месяца: видно, рассчитывает, что за это время произойдёт нечто… И пожалуйста! На сайте британского парламента, как на дрожжах, растёт количество электронных подписей тех, кто выступает за проведение повторного референдума. Если для рассмотрения петиции парламентом требуется 100 тысяч подписей, то сбор можно было остановить уже через несколько часов. Однако не останавливают. Почему? Может быть, потому, что собираются разыграть нечто подобное тому, что было разыграно в Австрии, когда евроскептику не дали занять пост президента голоса письменно голосовавших избирателей. Только в Австрии – в отличие от Великобритании - не собираются проводить повторное голосование.
Так что пока перспектива германской Европы остаётся неопределённой. Она существует, но лишь как одна из возможностей. И не стоит рассчитывать, что нынешнее руководство Германии откажется от предложения Вашингтона сменить Великобританию в роли главного проводника интересов США в Евросоюзе. Хотя… эта игра ещё не сыграна.
