Одно из очевидных направлений усилий нового президента РК – это восстановление межкорейского сотрудничества и диалога с Пхеньяном. Запрос южнокорейского общества на решение этой задачи, неоспорим. Наверняка этот процесс начнётся не сразу и не будет ровным, учитывая накопившийся груз недоверия и взаимных претензий, но он, несомненно, будет запущен в недалёком будущем, причём в обновлённом виде.
Видимо, будет произведена инвентаризация взаимных предложений, которые звучали в последние годы из Сеула и Пхеньяна. Напомним, в мае 2015 г. Пхеньян предлагал организовать диалог высокопоставленных военных представителей. В те же годы выдвигались крупные разоруженческие инициативы: обмен моратория на мораторий, то есть отказ от тех видов военной деятельности, которые больше других беспокоят противоположную сторону. Со стороны Пхеньяна предлагался мораторий на проведение ракетно-ядерных испытаний взамен на отмену или хотя бы существенное сокращение масштабов ежегодных крупных американо-южнокорейских военных учений у границ КНДР. Найдутся и другие сферы, в которых могут последовать серьёзные предложения.
Многие в Южной Корее уверены, что первоочередным шагом нового президента на межкорейском треке станет восстановление деятельности совместного промышленного района в Кэсоне - Кэсонской экономической зоны (КЭЗ). Я успел посетить её, приехав из Пхеньяна накануне закрытия КЭЗ, и своими глазами увидел масштаб деятельности расположенных там предприятий. Помню, директор-южнокореец одной из крупных пошивочных фабрик с гордостью показывал мне только что сшитые красивые женские костюмы, рассказывая, что уже через 2 часа этот товар будет продаваться в его магазине в Сеуле (расстояние от Кэсона всего-то 40 км).
А на следующий год, уже после закрытия КЭЗ, на Юге в городе Коян (с населением более 1 млн. чел.), расположенном к северу от Сеула, прямо на границе с КНДР, чуть ли не от каждого второго мне приходилось выслушивать сожаления о том, что КЭЗ закрыта; высказывалась и уверенность, что в случае победы Мун Чже Ина работа флагмана межкорейского экономического сотрудничества возобновится.
Труднейшим и, видимо, первоочередным вопросом для Мун Чже Ина станет выработка взаимно удовлетворяющего общего языка с президентом США Дональдом Трампом. Администрация Пак Кын Хе, приняв решение о размещении в Южной Корее (под предлогом защиты от возрастающей северокорейской ракетной угрозы) регионального сегмента глобальной системы ПРО США ТНААD, способной перехватывать ракеты противника в безвоздушном пространстве на высоте до 100 км, но не способной прикрыть Сеул от обычных ракет Северной Кореи, поставила свою страну в сложное положение. Китайские и российские военные специалисты в один голос утверждают, что данная ракетная система, будучи интегральной частью американской ПРО театра действия, ограничивает возможности ответного ракетного удара и Сеул втянул себя этим шагом в глобальную стратегическую игру.
Это обстоятельство прекрасно понимают не только военные аналитики в Сеуле, но и многие представители южнокорейской общественности. Не случайно, ещё будучи лидером оппозиции, Мун Чже Ин настаивал на том, что вопрос о размещении этой принципиально новой для Корейского полуострова американской системы требует независимого изучения на предмет её эффективности с точки зрения обороны именно Южной Кореи от северокорейской ракетной угрозы.
Ещё пару лет назад, будучи лидером оппозиции, Мун Чже Ин высказывался в том духе, что, став президентом, он постарается совершить свой первый заграничный визит не в США, как требует традиция, а в Пхеньян. Возможно, впрочем, в устах оппозиционера это было бравадой.
Став официальным претендентом на пост президента, Мун Чже Ин подвергся со стороны бывшей правящей партии, понёсшей огромные имиджевые потери в результате импичмента «их» президента, но по-прежнему спаянной и влиятельной, такому же мощному прессингу, как недавно претендент на пост президента США Д. Трамп. Южнокорейская оппозиция приложила максимум усилий, чтобы внушить избирателям, что главный кандидат в президенты – человек крайне левых, почти коммунистических убеждений, что он чуть ли не «чучхеист» и ставленник Пхеньяна, призванный реализовать просеверокорейскую программу объединения Кореи. Короче говоря, троянский конь и волк в овечьей шкуре, которого южанам надо опасаться больше, чем самих северокорейцев. Этим обстоятельством, в частности, объясняется, что всё-таки значительная группа избирателей, изначально симпатизировавших ему и его бывшему наставнику президенту Но Му Хёну, не рискнула отдать ему голоса, а повернулась в сторону более умеренных, «надёжных» проамериканских кандидатов.
А ведь в Республике Корее есть незыблемая истина: кто бы ни был президент страны, он военно-политический союзник США. Две страны связаны мириадами больших и малых военных соглашений, обязательств, деловыми, дружескими контактами военных, членов их семей и т. д. Так что в каком-то смысле попытка сделать из Мун Чже Ина оппонента Д. Трампу напоминает усилия влиятельных кругов американского истеблишмента представить нового президента США «агентом Кремля».
Тем не менее такие усилия в Южной Корее возросли, когда старая администрация, понимая, что импичмент неизбежен, попыталась, нарушая ранее определённые сроки установки американской системы ТНААD, максимально ускорить начало её размещения, чтобы хода назад уже не было. При этом южнокорейцы понимают, что появление ТНААD в Южной Корее – долговременный раздражитель Пекина и мощная мина замедленного действия под китайско-южнокорейские отношения, которые с точки зрения их экономического значения давно превзошли для южнокорейского бизнеса аналогичное сотрудничество с Америкой.
Конечно, существуют серьёзные счёты у нового президента и с корейскими «Чэболь» - крупнейшими финансово-промышленными группами. Около 30 таких групп контролируют больше половины экономики страны. Многие из этих богатейших семейных кланов явно, а чаще скрыто финансировали деятельность потерпевшей поражение партии «Сэнури». А главное, они были основными бенефициарами системы, сдерживающей развитие малого и среднего бизнеса, зажимающей многие другие виды производственной активности населения. Так что у Мун Чже Ина, пришедшего к власти при активной помощи профсоюзов и других массовых общественных организаций (одни многодневные и многомиллионные манифестации в его поддержку и за импичмент Пак Кын Хе чего стоят), имеются серьёзные обязательства перед избирателями и планы реформировать чэболи, резко повысив прозрачность в деятельности их административно-руководящего состава и уплате налогов. И может, главное для Муна сейчас – дать экономический шанс молодёжи, найти в том числе за счёт расширения сотрудничества с соседями (КНР, РФ, КНДР) рычаги ускорения замедлившегося в последние годы экономического роста РК.
Однако за всё сразу не возьмёшься. Поэтому новому южнокорейскому лидеру придётся начинать, на мой взгляд, с безотлагательного налаживания отношений с мировыми лидерами, чтобы не довести ситуацию на Корейском полуострове до крайности. Это, прежде всего, Д. Трамп, Си Цзиньпин, а также В. Путин. Конечно, американский президент играет тут первую скрипку, в последнее время он максимально наращивает давление на корейском направлении. Однако сейчас в лице Мун Чже Ина он встретил не покорного единомышленника, как было с Пак Кын Хе, а человека, думающего о том, как не довести Корею до войны.
Кровно заинтересованы в сохранении мира и стабильности на Корейском полуострове руководители соседних с РК государств. В. Путин, поздравивший Мун Чже Ина с избранием на пост президента страны, сразу предложил посреднические услуги по поиску мирного и экономически наименее разрушительного выхода из сложившейся ситуации.
Принципиально важно и то, что лидер КНДР Ким Чен Ын никогда ранее не покидавший свою страну, решил нанести свой первый зарубежный визит в Китай, с которым в последние годы у Пхеньяна были неровные отношения. Присутствие высокопоставленной делегации КНДР на форуме «Один пояс – один путь», проходившем 14-15 мая в столице КНР, было, как все понимают, максимально использовано для поиска взаимоприемлемого выхода из кризиса вокруг КНДР. И это даёт друзьям, соседям Кореи надежду на успех в поиске стабильного урегулирования ситуации с безопасностью на Корейском полуострове.
А у традиционно дружественных российско-южнокорейских отношений при новом руководстве в Сеуле появятся, безусловно, дополнительные возможности развития в политике, экономике, культуре. Символом такого доброго начала может служить то, что новый южнокорейский лидер принял решение направить в Москву своим специальным представителем друга России, бывшего мэра крупнейшего города–порта Инчхона г-на Сон Ён Гиля, который много сделал для установления памятника российским морякам, погибшим в 1905 году на крейсере «Варяг» в акватории Инчхона (тогдашнее название – Чемульпхо).
