То, что гигантские запасы качественной и залегающей сравнительно неглубоко, а потому выгодной для добычи и транспортировки нефти явились одной из главных причин американского вторжения в Ирак, сегодня понятно всем. Не совсем ясно, однако, каким образом закончится передел иракского нефтегазового рынка. Сейчас этот процесс набирает обороты.
Если после «освобождения» Ирака в 2003 году в страну устремились практически все ведущие нефтяные компании мира в стремлении поучаствовать в дележе пирога, то последующие события показали, насколько непросто вести бизнес в государстве, где перечень серьёзных – и не решённых – проблем может занять не одну страницу мелким шрифтом. В 2009 году в результате серии тендеров на право разработки месторождений в числе победителей оказались около десятка компаний из разных стран мира, но сейчас некоторые из них уже покинули Ирак, а оставшиеся испытывают большие сложности.
Обстановку в Ираке в последние годы можно охарактеризовать одной фразой – стабильная нестабильность. Большую озабоченность вызывают постоянно меняющиеся в Багдаде правила игры, коррупция, жадная бюрократия, но самой острой остаётся проблема обеспечения безопасности. Согласно международному праву, функцию обеспечения безопасности обязана выполнять принимающая сторона. В составе МВД Ирака существует главное управление по охране объектов, имеются многочисленные части и подразделения охраны объектов нефтегазовой отрасли, но с точки зрения эффективности их деятельность не выдерживает никакой критики. В этих условиях иностранные компании вынуждены прибегать к помощи частных охранных предприятий (ЧОП), которых к 2010 году в Ираке было уже свыше 300 (!). В Багдаде, однако, со временем решили, что грех упускать такие огромные деньги и с выводом оккупационных войск началась кампания по выдавливанию иностранных ЧОП, сокращению их количества, а затем – по замене их на местные. В настоящее время в стране действуют несколько десятков ЧОП, которые конкурируют между собой за право «охранять клиентов», не гнушаясь никакими средствами, включая подрывы и обстрелы машин «коллег по бизнесу», поскольку многие из этих фирм принадлежат враждующим политическим, а то и просто организованным преступным группировкам.
В начале 2014 года ангольская компания Sonangol, получившая 75% в контракте на разработку месторождений Кайяра и Ниджма в провинции Нейнава, заявила о том, что из-за инцидентов в сфере безопасности вынуждена отказаться от дальнейшей работы в Ираке. Указанные места, расположенные близ города Мосул, вскоре были захвачены боевиками запрещённого в России террористического «Исламского государства» (ИГ). За ними последовали и многие другие месторождения в провинциях Салах эд-Дин, Дияла и Таамим (Киркук), откуда иракские силовики бежали, не оказав исламистам практически никакого сопротивления. Среди разбежавшихся была и дивизия (!) охраны нефтяных объектов, дислоцированная в районе города Тикрит, в результате чего в руках ИГ оказался крупнейший в Ираке НПЗ в Бейджи, а также большой участок стратегического экспортного нефтепровода. Сегодня эти объекты освобождены, но в результате боёв почти полностью разрушены.
Основные запасы углеводородов в Ираке (свыше 80%) расположены на юге страны, который, по уверениям Багдада, является безопасным и где иностранные компании работают спокойно. Однако так ли это? Вряд ли можно назвать нормальной обстановку, когда иностранным сотрудникам разрешено передвигаться только в колонне бронированных автомашин в сопровождении автоматчиков, а посёлки нефтяников выглядят как зоны особого режима – со сплошными бетонными заборами, заграждениями, колючей проволокой и вышками с вооружённой охраной. Впрочем, и это не спасает: отмечены десятки инцидентов с применением огнестрельного оружия, блокады объектов местным населением и даже нападения на лагеря нефтяных компаний и/или их подрядчиков, сопровождавшиеся погромами. Среди пострадавших – лагерь малайзийской компании Petronas в провинции Зи-Кар, объекты подрядных организаций практически всех иностранных компаний-операторов, включая "Лукойл", в провинции Басра. Неудивительно, что ещё в 2012 году руководство норвежской компании Statoil, оценив риски, приняло решение выйти из совместного с "Лукойлом" проекта на месторождении «Западная Курна-2» (ЗК-2). "Лукойл" же решил остаться, на чём стоит остановиться чуть подробнее.
Первый контракт по ЗК-2 эта международная компания с российским участием заключила ещё с правительством Саддама Хусейна в 1997 году, но из-за последовавших затем санкций ООН работы так и не начались, а в 2008 году иракская сторона и вовсе аннулировала соглашение. В ходе серии тендеров в 2009 году "Лукойл" претендовал на месторождение «Западная Курна-1», гораздо более привлекательное со многих точек зрения, однако проиграл консорциуму в составе американской ExxonMobil, англо-голландской Royal Dutch Shell и иракской South oil company. В итоге "Лукойл" довольствовался так называемым сервисно-операционным проектом на ЗК-2, при этом партнёром от иракской стороны почему-то выступила North Oil company со штаб-квартирой в Киркуке, хотя в процессе всей дальнейшей операционной деятельности дела пришлось вести с South Oil company (Басра). По условиям контракта оператор должен был получить от иракских властей вознаграждение в размере 1,15 доллара за каждый добытый баррель, но только после выхода на максимальный уровень добычи. Это самый низкий уровень возмещения среди всех иностранных операторов в Ираке – для сравнения: согласованный уровень выплат упомянутой ангольской Sonangol на двух сравнительно мелких месторождениях составлял соответственно 5 и 6 долларов. Российский «Газпром», разрабатывающий месторождение Бадра (провинция Васит) совместно с корейской Kogas, малайзийской Petronas и турецкой TPAO, получает вознаграждение в размере 5,5 доллара за баррель.
В январе 2013 года "Лукойл" подписал дополнительное соглашение к контракту, в котором были зафиксированы целевой уровень добычи по проекту (1,2 млн баррелей нефти в сутки в течение 19,5 года) и продление общего срока действия контракта до 25 лет с возможностью пролонгации ещё на 5 лет. Несмотря на значительные инвестиции "Лукойла" (свыше 4 млрд долларов), задача оказалась практически невыполнимой, и значительная часть вины за это лежит на иракской стороне. Контрактная территория была сильно загрязнённой взрывоопасными предметами (остались со времен ирано-иракской и двух войн в Заливе), а одной из главных причин невыполнимости задачи явилось то, что, согласно сервисному контракту, месторождение должно было быть свободным от претензий третьих лиц. На деле же там оказались десятки малых населённых пунктов и десятки тысяч местных жителей. По местным обычаям они вооружены и не высказывают ни почтения к федеральным властям, ни радости по поводу появления иностранных компаний. Нередко для сопровождения колонн или обеспечения доступа к местам работ привлекались даже армейские силы.
(Окончание следует)
