В настоящее время нередко можно услышать от иных белорусов, что в оные славные времена их предки назывались «литвинами» и владели они обширными землями от Балтийского моря до Чёрного.
Действительно, образовавшееся в позднем Средневековье Великое княжество Литовское (ВКЛ) охватывало территории проживания нескольких балтских племен и простиралось далеко на восток и юг, где проживали восточные славяне, называвшиеся «Русью». Государство литовской династии Гедиминовичей по этническому составу было литовско-русским и официально называлось «Великое княжество Литовское и Русское» (после 1410 г. ещё и «Жемайтское»). На это обстоятельство обращается внимание и в образовательном стандарте базовой школы, утвержденном постановлением Министерства образования РБ № 125 от 26 декабря 2018 г (п. 6.3.4), и в современных белорусских учебниках для 6 класса. Учитывая исторические факты, было бы гораздо естественнее искать своих предков среди русских жителей ВКЛ. Однако белорусским националистам это не по душе. Так в литературе начинают фигурировать некие «русины» (чтоб не путать с «русскими» Московской Руси) и «литвины» (будто бы самоназвание белорусов).
Откуда всё это появилось?
Для начала терминологическое пояснение. В языке древнерусском употреблялись собирательные названия, обозначающие как народы-племена, так и землю их проживания – «Русь», «Литва». От этих слов добавлением суффикса «-ин» (от числительного «един») образовывались имена «рус-ин», «литв-ин» для указания на отдельного представителя «Руси», «Литвы» (точно также «витеблянин», «москвин»). Необходимо учесть ещё, что в древности писали как слышали и говорили, поэтому прилагательное от имени «Русь» записывалось с одним «с»: «Руский», «Руський». Такое написание называют фонетическим. Однако с развитием школьного обучения и появлением грамматик русского языка написание «русский» стало этимологическим с сохранением корневого согласного «с» и суффикса «-ск-». Так что между фонетическим написанием «руский» и этимологическим «русский» нет никакой разницы, этими двумя способами обозначается на письме одно и то же.
Повесть временных лет, древнейший летописный памятник русского летописания, помещает «Литву» среди других неславянских народов, которые «дань дают Руси». То же чёткое различие прослеживается и в последующих памятниках, включая те, которое были написаны на белорусских землях. Например, «Хроника Литовская и Жмойтская», созданная в XVI в. (возможно, в Вильно), рассказывает о том, что «литовский народ» сначала был малочисленным и платил дань Руси, но когда русские князья ослабили друг друга междоусобными войнами и подверглись монгольскому нашествию, литовские князья Миндовг и Гедимин «скинули ярмо руское» и сами начали дань собирать в Руси.
Затем и сами литовцы, продолжает Хроника, стали переселяться за реку Вилию, в «Завилейскую землю», которую прежде русские князья держали, и там селиться на пустых местах, расширяя сферу влияния литовских князей все далее на восток. Известны слова литовского князя Миндовга, сказанные его родственникам: «Кто что захватит, пусть тем и владеет» (Галицко-Волынская летопись под 1252 г.). Так постепенно стали литовскими владениями Гродно, Новогрудок, Слоним, а затем Полоцк, Витебск, Минск, Пинск, Брест.
Конечно, было бы неверно утверждать, что земли западной Руси попросту завоевывались «огнём и мечом». Подчинение власти литовских князей имело свои выгоды для жителей этих русских областей. Гедиминовичи выполняли те же функции, что и князья из Рюриковичей: судили и защищали согласно сложившимся традициям. Более того, литовские князья принимали православную веру, переходили на русский язык и охотно брали местных бояр к себе на службу. Установление сильной власти при условии сохранения старины обеспечивало спокойствие и прекращение междоусобий прежнего удельного периода. Так что в основе расширения ВКЛ на восток лежала не только военная сила, но и договор.
Однако рядом с литовским князем стояли его ближайшие помощники – военные соратники (нобили, бояре). Собираясь под знамёна своих предводителей, они также рассчитывали на новые приобретения в русских областях и хотели владеть обширными землями на востоке. Пока граница ВКЛ продвигалась всё далее вглубь исторической Руси, внутри самого литовского государства росла на восток территория, подконтрольная власти литовских князей и литовской знати. Это хорошо видно на примере расширения владений князей виленского и трокского.
После внезапной кончины действительного основателя ВКЛ князя Гедимина (1341 г.) два его сына Ольгерд и Кейстут в 1345 г. устранили младшего брата Явнута и разделили власть между собой. Ольгерд стал великим князем и поселился в столице (Вильно), а Кейстут остался князем трокским (совр. Тракай). Они заключили между собой договор делить все приобретённые земли поровну. Области ВКЛ стали делиться таким образом, чтобы одна часть была приписана к Вильно, а другая к Трокам. Так в составе виленского удела оказались Полоцк, Витебск, Логойск, Минск, Слуцк, Мстиславль, а в составе трокского – Брест, Каменец, Волковыск, Новогрудок, Слоним. Свислочское княжество с Бобруйском было поделено пополам на «виленскую» и «трокскую» части. Практически вся территория современной Беларуси оказалась под управлением двух литовских князей.
Заведовать такими обширными владениями князья назначали своих приближённых, которые правили в качестве наместников. В 1413 г. Виленский и Трокский уделы были переименованы в воеводства во главе с назначенными воеводами по польскому образцу. Хотя некоторые области из этих воеводств в XV в. были выделены и получили отдельное управление, в военном отношении они продолжали быть крупными административными единицами. С того времени ведут свое начало приставки в названии городов: Брест-Литовский, Новогрудок-Литовский, Браслав-Литовский и другие.
Во главе Виленского и Трокского воеводств стоят в XV – начале XVI в. выходцы из пяти литовских фамилий: Монвиды, Довгерды, Гаштольды, Кезгайлы и, чаще всего, Радзивиллы. Все они выдвинулись на службе литовским князьям со времен Ольгерда и особенно Витовта. Своё право на высокие назначения они отстояли благодаря известному правилу Городельского привилея 1413 г., согласно которому в великокняжеском совете (Раде) могут заседать только католики; этим устранялись от должностей представители местных православных княжеских родов (исключения были единичными). Удерживая десятилетиями в своих руках должности наместников-воевод, представители литовской знати не только приобрели политический вес и влияние, но и богатства (земли). Не удивительно, что, согласно войсковому реестру 1528 г., литовская знать выставляла больше воинов, чем знать из русских земель.
Неравное и даже подчинённое положение удельных князей и бояр Руси не раз приводило к внутриполитическим конфликтам: междоусобной войне 1432-1439 гг., заговору Олельковичей 1481 г., отпадению верховских и северских князей в ходе войны с Москвой в 1500-1503 гг., мятежу князя Михаила Глинского в 1508 г.
Естественным выходом из создавшейся ситуации было образование одного шляхетского сословия, которое впитало в себя разнородные этнические группы (литовцев и русских), нивелировало конфессиональные различия (кому сохранялось католичество латинского обряда, кому предлагалась католичество восточного обряда – уния. Постепенно образовался новый «политический народ-шляхта», стоявший горой за свои привилегии. Идеалом «народа-шляхты» были польские образцы.
Сегодняшние белорусские «литвины» не хотят знать и помнить своих русских корней, им милей имена литовских магнатов, подобравших под себя земли бывших удельных западнорусских княжеств и устроившихся господами среди подчинённого населения – настоящих предков современных белорусов и украинцев.
