Несмотря на разъяснения специалистов, российские журналисты и политологи нередко продолжают утверждать, что якобы между Российской Федерацией и Японией до сих пор сохраняется «формальное состояние войны», а потому-де необходимо как можно скорее подписывать с Токио мирный договор. Логика незатейлива – раз отсутствует мирный договор, значит, продолжается состояние войны.
Не думаю, что такие утверждения делаются по злому умыслу. Просто с лёгкостью готовые писать о довольно тонкой материи российско-японских отношений люди не берут на себя труд хотя бы в общих чертах познакомиться с историей послевоенного урегулирования.
Это требует вернуться к проблеме и внести в неё ясность.
Никакого «состояния войны» между Российской Федерацией и Японией нет уже более 60 лет.
Статья 1 подписанной 19 октября 1956 года Советско-японской совместной декларации гласит: «Состояние войны между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией прекращается со дня вступления в силу настоящей Декларации, и между ними восстанавливаются мир и добрососедские дружественные отношения».
Статья 2 объявляет: «Между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией восстанавливаются дипломатические и консульские отношения. При этом имеется в виду, что оба государства незамедлительно обменяются дипломатическими представителями в ранге Посла, а вопрос об учреждении консульств соответственно на территории СССР и Японии будет разрешен в дипломатическом порядке».
27 ноября 1956 года Совместная декларация единогласно была ратифицирована палатой представителей японского парламента, а 2 декабря и палатой советников. 8 декабря ратификацию Совместной декларации и других документов утвердил император Японии. В тот же день она была ратифицирована Президиумом Верховного Совета СССР. Затем 12 декабря 1956 г. в Токио состоялась церемония обмена грамотами, что означало вступление Совместной декларации и прилагаемого к ней протокола в силу.
Дальневосточный регион, включая Курильские острова
Обеим сторонам надо признать, что Советско-японская совместная декларация сыграла и продолжает играть роль мирного договора между двумя странами. В ней зафиксированы все положения, обычно составляющие содержание документов, окончательно оформляющих послевоенное урегулирование и восстановление двусторонних отношений.
Вопреки утверждениям японской стороны, в Совместной декларации определено и условие территориального размежевания двух стран. Статья 9 констатирует: «Союз Советских Социалистических Республик и Япония согласились на продолжение после восстановления нормальных дипломатических отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией переговоров о заключении Мирного Договора.
При этом Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан (Шикотан. – А.К.) с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».
И советское правительство было готово выполнить это положение, хотя и навязанное Н. Хрущёвым чисто волюнтаристски. После ратификации Совместной декларации из Москвы в Сахалинскую область были направлены разъяснения по поводу предстоящей, как тогда считалось, передачи островов Хабомаи и Шикотан под японскую юрисдикцию. Одновременно подтверждалась линия на развёртывание хозяйственного развития остальных островов Курильской гряды.
Однако США в ультимативной форме потребовали отказаться от заключения советско-японского мирного договора на условиях Совместной декларации. Под нажимом Вашингтона японское правительство, «обосновывая» своё нежелание заключать договор, произвольно выдвинуло неприемлемые для СССР требования «вернуть Японии четыре южнокурильских острова». Это было отходом и нарушением буквы и духа Совместной декларации 1956 года, тогда как советское правительство действовало в строгом соответствии с достигнутыми договорённостями. Советский Союз отказался от получения репараций от Японии, согласился досрочно освободить отбывавших наказание японских военных преступников, поддержал просьбу Японии о приёме в ООН.
Заключение в январе 1960 года направленного против СССР и КНР обновлённого японо-американского военного союза вынудило Москву заявить о невозможности выполнения положения статьи 9 Совместной декларации 1956 года. В памятной записке японскому правительству от 27 января 1960 года говорится: «…Советский Союз не может, разумеется, проходить мимо такого шага, как заключение Японией нового военного договора, подтачивающего устои Дальнего Востока, создающего препятствия развитию советско-японских отношений. В связи с тем, что этот договор фактически лишает Японию независимости и иностранные войска, находящиеся в Японии в результате ее капитуляции, продолжат свое пребывание на японской территории, складывается новое положение, при котором невозможно осуществление обещания Советского правительства о передаче Японии островов Хабомаи и Сикотана.
Соглашаясь на передачу Японии указанных островов после заключения мирного договора, Советское правительство шло навстречу пожеланиям Японии, учитывало национальные интересы японского государства и миролюбивые намерения, выражавшиеся в то время японским правительством в ходе советско-японских переговоров. Но Советское правительство, учитывая, что новый военный договор, подписанный правительством Японии, направлен против Советского Союза, как и против Китайской Народной Республики, не может содействовать тому, чтобы передачей указанных островов Японии была бы расширена территория, используемая иностранными войсками. Ввиду этого Советское правительство считает необходимым заявить, что только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Сикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 года» [выделено нами. – Ред.].
Впоследствии правительство СССР в ответ на японские территориальные требования неизменно отвечало, что «в советско-японских отношениях территориального вопроса нет». Примером может служить заявление председателя Совета министров СССР Николая Тихонова в феврале 1982 года: «Мы неоднократно, в том числе на самом высоком уровне, заявляли, что в наших отношениях нет такой темы, как якобы нерешенный «территориальный вопрос»… Утверждать же, что Советский Союз признал существование «территориального вопроса», – значит преднамеренно извращать нашу позицию и вводить в заблуждение общественность Японии. Такие действия японской стороны отнюдь не приближают перспективу достижения договоренности по мирному договору».
Впервые, вопреки прежней позиции СССР, «существование территориального вопроса» признал в апреле 1991 года во время визита в Японию Михаил Горбачёв, поощрив тем самым Токио на эскалацию незаконных, необоснованных требований «возвращения» Японии южнокурильских островов. Спекулируя на отсутствии мирного договора, японское правительство вовлекло затем в переговоры по «территориальному вопросу» и руководство РФ.
Через 75 лет после окончания Второй мировой войны «мирный договор» с Японией является анахронизмом и используется японской стороной исключительно в целях включения в него отказа российского правительства от законно принадлежащих России территорий. Вместе с тем нет и быть не может разумных обоснований необходимости «мирного договора» для России – тем более ценой отказа страны-победительницы от собственных территорий. С таким отказом категорически не согласилось бы подавляющее большинство нашего народа.
В заключение напомним, что у СССР, а теперь у Российской Федерации до сих пор нет мирного договора с главным противником в Великой Отечественной войне – с Германией, что не мешает нормальным межгосударственным отношениям двух государств. Недавнее заявление премьер-министра Японии Синдзо Абэ о согласии заключить мирный договор с Россией исключительно на условии отторжения от нашей страны всех южнокурильских островов делает продолжение переговоров по данному (надуманному!) вопросу бесполезным и вредным. Да и японцам пора честно сказать, что российские границы нерушимы, а земли – неотчуждаемы. По моему многолетнему опыту общения с представителями этого народа знаю, что они хорошо понимают поговорку: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь».
