Что обещает нам Клаус Шваб? Он обещает, что цифровые инновации изменят нашу жизнь к лучшему. Искусственный интеллект и робототехника, квантовые облачные вычисления и блокчейн уже являются частью повседневной жизни. Мы пользуемся мобильными телефонами и приложениями, «умной» техникой и интернетом вещей. А по сравнению с предыдущими промышленными революциями, утверждает Шваб, «четвертая промышленная революция» (4ПР) развивается по экспоненте, невиданным образом перестраивая системы производства и управления.
На самом деле проект Клауса Шваба – это позиция транснационального капитала, который стремится максимально использовать новые возможности тотального контроля над обществом.
Среди многочисленных критиков Шваба – Нанджала Ньябола, писатель и политический аналитик из Кении. В книге «Цифровая демократия, аналоговая политика» Нанджала утверждает, что 4ПР используется глобальными элитами для того, чтобы отвлечь внимание людей от непрерывно растущего в мире неравенства. Распространение цифровых технологий по миру было крайне неравномерным, оно использовалось не в интересах упразднения, а в интересах расширенного воспроизводства социального неравенства.
Историк Ян Молл идёт дальше. Он отмечает, что преобладает гегемонистская интерпретация «четвертой промышленной революции» и внимание должно быть обращено на то, как с помощью этого идеологического концепта продвигаются интересы глобальных элит. По убеждению Яна Молла, идеологема «четвертой промышленной революции» закрепляет господство неолиберализма в период после распада Вашингтонского консенсуса и служит прикрытием продолжающегося упадка мирового порядка.
Даже беглый взгляд на более ранние промышленные революции показывает, что они не были связаны с интересами широких трудящихся масс, включая мелких собственников. При всех выгодах от внедрения машин, пара, электричества эти новшества служили развитию капитализма с помощью «больших технологий своего времени». И в нашем случае новые технологии будут работать на поддержание системы господства, которая исчерпала себя.
Ян Молл считает Клауса Шваба, внушающего веру в сокрушительное наступление «четвёртой промышленной революции», обычным шулером: «Шваб провозглашает беспрецедентную скорость, размер и размах 4ПР. Скорость изменений, по его словам, шире и глубже, чем когда-либо прежде; системное воздействие этих изменений является тотальным, охватывающим все общество и глобальную экономику…. Разрушение и инновации происходят быстрее, чем когда-либо».
Ян Молл предлагает принять во внимание взгляды тех учёных, которых игнорирует Шваб. Например, работы испанского социолога Мануэля Кастельса, считающего, что критическая роль информационно-коммуникационных технологий является “палкой о двух концах”: одни страны ускоряют экономический рост, внедряя цифровые экономические системы, другие всё больше маргинализируются, “их отставание становится кумулятивным”. Кастельс много пишет о другой стороне информационной эпохи – росте неравенства, бедности, нищеты, социальной изоляции.
Второй ученый, которого игнорирует Шваб, это американский экономист-теоретик Джереми Рифкин. К 2016 году, когда Шваб предложил свою концепцию 4ПТ, Рифкин занимался конкретным исследованием занятости там, где робототехника взяла на себя управленческие функции на производстве. Джереми Рифкин вообще не считает, что изменения, связанные с цифровизацией, представляют собой новую промышленную революцию. Он оспаривает утверждение Шваба о том, что слияние физических систем, биологических процессов и цифровых технологий является качественно новым явлением.
Принцип действия цифровизации – это «взаимосвязь и построение сетей», но это именно то, что цифровизация уже совершает в течение нескольких десятилетий, это хорошо известные процессы третьей промышленной революции. Изучение технологий, которые объявляются ключевыми инновациями 4ПР – искусственный интеллект, машинное обучение, робототехника и Интернет вещей, – показывает, что они не обладают приписываемыми им свойствами промышленной (технологической) революции.
Ян Молл делает вывод, что 4ПР Шваба – это миф. Общественные отношения в мире остаются теми же, что и в ходе развития 3ПР, и особых изменений не предвидится. Нет ничего похожего на новую промышленную революцию, происходящую после третьей.
В конце концов, революции характеризуются не только технологическими изменениями. Это коренная перемена системы хозяйствования, связанная с изменением отношения к собственности. И главная проблема заключается в том, что плоды технологических инноваций монополизируются глобальным капиталистическим классом.
Идеологемы «четвёртой промышленной революции» отражают не реальность, а воображаемую схему, причём схему антиутопическую, в которой воплощены интересы транснационального господствующего класса, который видит, чем грозит ему мировой экономический кризис.
Фото: REUTERS/Arnd Wiegmann
