В ходе СВО огромную роль играют применяемые противником современные психоинформационные технологии.
Так, впервые в истории военных конфликтов стали публиковаться в открытом доступе прогнозы западных разведслужб о неизбежном контрнаступлении ВСУ, сопровождаемые многочисленными комментариями зарубежных медиа и аналитических центров.
Эти приёмы восходят к известной дезинформационной радиоигре германского абвера времен Второй мировой войны под названием «Функеншпиль», усиленной современными методами рефлексивного управления и новейшими военными концептами Пентагона. Функельшпиль – это намеренно громкое обсуждение ложных версий для дезинформации противника.
В Третьем рейхе радиоигру с противником вело, кроме военной разведки (абвера), Главное управление имперской безопасности (РСХА), руководящий орган политической разведки и полиции безопасности Третьего рейха. Огромное значение дезинформации противника с помощью «функельшпиля» отмечали в своих мемуарах Вальтер Шелленберг и Отто Скорцени.
Все эти технологии применяются в рамках новейшей психоинформационной стратегии Пентагона The Coercive Power (Принуждающая мощь).
Аналитики американского Института современной войны (Modern War Institute) отмечают, что доктрина «принуждающей мощи» направлена на подрыв политической власти у противника путём комплексной атаки на его политические институты и «использует социальные уязвимости [противника], чтобы подпитывать политические изменения».
Залогом успеха «принуждающей мощи», по мнению американских военных аналитиков, являются «последовательность и кумулятивный эффект» от ее демонстрации, которые должны убедить противника, что дальнейшее сопротивление принесет ему больший ущерб, чем капитуляция.
Существенное отличие современной американской стратегии «принуждающей мощи» от «функельшпиля» времен Второй мировой – её нацеленность прежде всего на российское общественное мнение.
Уже создан вирусный мем «контраступ ВСУ», утверждаемый в общественном сознании как нечто неизбежное. Идет массированная обработка российского общественного мнения, на фоне которой тонут сообщения об успехах группы Вагнера и успешном применении русской армией высокоточных управляемых авиабомб.
Муссирование в отечественных медиа диверсий и терактов на фоне уже внедренного мема «контраступ ВСУ» создает тот самый «принуждающий» кумулятивный эффект, о необходимости которого пишут американские военные аналитики.
На самом деле никакого победного ореола у ВСУ нет и не может быть. По всей линии соприкосновения идет позиционная война с почти ежедневными тактическими успехами ЧВК «Вагнер». Имеет место так называемый кризис аналитичности, когда высокая степень информированности разведслужб противоборствующих сторон делает крайне сложным, а порой невозможным успешный прорыв обороны даже на узком участке фронта. В такой ситуации у противника могут быть шансы лишь на локальный тактический успех. Любые передвижения воинских подразделений становятся известными российскому военному командованию практически в реальном масштабе времени.
После ухода с правого берега Днепра у ВС РФ откровенно слабых мест не осталось, на любом направлении ВСУ придется «грызть» эшелонированную оборону. В Вашингтоне уже начали понимать, что стратегия «принуждающей мощи» не срабатывает, и стали перекладывать ответственность за ожидаемый провал ВСУ с «контрнаступом» на самих украинцев.
«Украина скрывает детали контрнаступления от союзников», – пишет Politico. Налицо взаимное недоверие! Вот об этом и нужно информировать как российскую общественность, так и личный состав русской армии!
В Пентагоне указывают на очевидные любому грамотному военному сложности с реализацией стратегии манёвренной войны против России из-за нехватки боеприпасов и больших потерь ВСУ. В НАТО и вовсе предлагают избавиться от «излишнего оптимизма» по поводу анонсированного «контрнаступа».
В Киеве оправдывают задержку с «контрнаступом» плохой погодой – длительной распутицей и сложностями с использованием капризной западной техники. Это касается поставленной бронетехники и гаубиц.
Лучшим ответом на американскую психоинформационную стратегию «принуждающей мощи» является не муссирование вражеских вбросов о неминуемом контрнаступлении ВСУ и не гадание на кофейной гуще, когда же оно начнется, а симметричный ответ на них нашей наступательной психоинформационной стратегией. Наше дело правое, мы победим!
Однако, если при этом не будет проведён серьезный перевод российской экономики на военные рельсы и не будет упрочена консолидация элит, может сложиться ситуация, схожая с коллизиями осенней войны в Нагорном Карабахе 2020 года, когда успешная пропагандистская кампания медиаресурсов Никола Пашиняна до самого конца (до сокрушительного поражения) держала армянское общество в уверенности, что победа обеспечена и враг будет разбит.
Сама по себе информационная война не может дать победы в военном противоборстве, если она является не органической частью комплексной военной стратегии, а оторванным от реальности набором пропагандистских штампов.
