Отмечая 80-летие Ялтинской конференции глав трех великих держав – Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании, Служба внешней разведки России опубликовала документы, в том числе о позиции англичан по вынесенным на обсуждение «большой тройки» вопросам. Один из документов представляет собой агентурное сообщение из Лондона, источник которого не раскрывается.
Это сообщение еще раз подтверждает, что к февралю 1945 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и его окружение уже не рассматривали СССР своим военным союзником и стремились не допустить честного сотрудничества президента США Франклина Рузвельта с советским лидером Иосифом Сталиным по вопросам окончания войны и послевоенного урегулирования.
Отмечается, что, согласно позиции британской стороны, решения конференции в Ялте «определят контуры будущего, и мы в связи с этим должны составить определенный план подготовки к конференции и, кроме того, там, где это необходимо, добиваться от президента предварительной поддержки наших взглядов». При этом британцы называли «несколько преувеличенным» значение, которое американцы иногда придавали тому, чтобы избежать «согласованных усилий», направленных против Москвы. «Этот случай является несомненно тем, в котором поспешные решения по важным вопросам могут нанести непоправимый ущерб, а равно неудача в достижении решения по некоторым вопросам может одинаково причинить вред», – считали в Лондоне.
Получая эти и многие другие сведения, И. Сталин понимал, что У. Черчилль будет противиться приемлемым для Советского Союза решениям конференции и пытаться склонять Ф. Рузвельта к принятию выгодных Великобритании позиций, не останавливаясь перед конфронтацией с советским союзником.
Если для англичан важными на конференции являлись в первую очередь проблемы Европы, такие как раздел Германии, послевоенная политическая ситуация в Польше и др., то президент Ф. Рузвельт имел основной задачей получение от И. Сталина окончательного согласия оказать США военную помощь в разгроме все еще имевшей большую силу японской империи. Об этом его настоятельно просили американские генералы, считавшие, что без участия Советского Союза в войне на Дальнем Востоке быстро одолеть Японию не удастся и кровопролитные сражения могут продлиться до 1946 года, а то и дольше.
В октябре 1944 года после очередной беседы с И. Сталиным американский посол в Москве Аверелл Гарриман информировал Вашингтон о том, что СССР не только дал согласие на вступление в войну, но и обязался направить на Дальний Восток максимальные силы. Затем 14 декабря по просьбе американской стороны советский лидер сформулировал пожелания Советского Союза.
Из записи беседы И. Сталина с А. Гарриманом: «…Советский Союз хотел бы получить Южный Сахалин, то есть вернуть то, что было передано Японии по Портсмутскому договору, а также получить Курильские острова. Кроме того, в Тегеране президент по собственной инициативе поднял вопрос о предоставлении Советскому Союзу выхода к теплым морям на Дальнем Востоке. При этом президент говорил о Порт-Артуре и Дайрене, которыми пользовалась раньше Россия на условиях аренды. Советский Союз хотел бы восстановить пользование на условиях аренды этими портами, а также ведущей к ним через Мукден, Чанчунь, Харбин железной дорогой и Китайско-Восточной железной дорогой, которая сокращает Советскому Союзу пути сообщения с Владивостоком. При этом Китай должен полностью сохранить свой суверенитет на территориях, по которым проходят эти дороги. Далее Советское правительство желает, чтобы было полностью сохранено статус-кво Внешней Монголии».
Направляясь в Ялту, И. Сталин еще не знал, как отреагирует Ф. Рузвельт на выдвинутые советской стороной условия вступления СССР в войну с Японией, в частности по вопросам, затрагивавшим интересы Китая. Можно сказать, от того, какую позицию займут союзники по дальневосточным проблемам, во многом зависел политический климат на заседаниях конференции. Это понимал и Рузвельт. Стремясь не раздражать советского лидера «мелкими вопросами», а сосредоточиться в первую очередь на координации действий в войне против Японии, он счел целесообразным еще до начала обсуждения дальневосточных проблем письменно сообщить Сталину о согласии с политическими условиями и пожеланиями СССР. Как рассказывал тогдашний посол СССР в США Андрей Громыко, уже утром следующего дня после открытия конференции И. Сталин через специального посыльного получил «весьма срочный пакет от президента». Вот как описывал этот эпизод А. Громыко:
«…Когда я вошел в его кабинет, Сталин там был один. Поздоровавшись, я спросил:
- Как вы себя чувствуете после довольно напряженного начала конференции?
Сталин ответил:
- Вполне нормально.
Но я заметил, что его занимают совсем другие заботы, а не тема о личном самочувствии.
Сталин протянул мне какую-то бумагу и сказал:
- Вот письмо от Рузвельта. Я только что его получил.
А затем, чуть помедлив, добавил:
- Я хотел бы, чтобы вы перевели мне это письмо устно. Хочу до заседания хотя бы на слух знать его содержание.
Я с ходу сделал перевод. Сталин, по мере того как я говорил, просил повторить содержание той или иной фразы. Письмо посвящалось Курильским островам и Сахалину. Рузвельт сообщал о признании правительством США прав Советского Союза на находившуюся под японской оккупацией половину острова Сахалин и Курильские острова.
Этим письмом Сталин остался весьма доволен. Он расхаживал по кабинету и повторял вслух:
- Хорошо, очень хорошо!
Я заметил:
- Занятой теперь позицией США как бы реабилитируют себя в наших глазах за то, что они сочувствовали Японии в 1905 году. Тогда в Портсмуте, после русско-японской войны, велись мирные переговоры между японской делегацией и делегацией России, которую возглавлял глава правительства граф Витте. В то время США по существу помогали Японии оторвать от России ее территории.
По всему было видно, что Сталин мнение о попытке США «реабилитировать себя» полностью разделяет.
Он несколько секунд помолчал, обдумывая содержание письма. Потом начал высказывать свои мысли вслух. Он заявлял:
- Это хорошо, что Рузвельт пришел к такому выводу.
Закончил Сталин эту тему разговора словами:
- Америка заняла хорошую позицию. Это важно и с точки зрения будущих отношений с Соединенными Штатами.
…Не скрою, выходя из кабинета, я подумал, что настроение Сталина, его удовлетворенность позицией правительства США, изложенной в письме Рузвельта, конечно же, окажут большое влияние на Крымскую встречу трех…
Сталин с каким то, я бы сказал, особым удовлетворением держал в руке письмо Рузвельта, после того как ознакомился с его содержанием. Несколько раз он прошелся с ним по комнате, служившей кабинетом, как будто не желал выпускать из рук то, что получил. Он продолжал держать письмо в руке и в тот момент, когда я от него уходил…
Можно сказать, что позиция президента США и его администрации по вопросу о Сахалине и Курильских островах, а также по вопросу о втором фронте в немалой степени объясняла отношение Сталина к Рузвельту и как к человеку».
«Ключ» для понимания того, почему Ф. Рузвельт сразу же согласился на предложение Сталина о возвращении СССР Южного Сахалина и Курильских островов лежит в его искренней заботе о будущем советско-американских отношений, стремлении перенести дух сотрудничества с СССР в годы войны и на послевоенный период, считая, что гарантами обеспечения прочного мира в будущем должны стать именно США и СССР.
Видя конфронтационную позицию У. Черчилля, в особенности по вопросу Польши, Ф. Рузвельт и И. Сталин фактически отстранили его от обсуждения вопросов, связанных с вступлением СССР в войну с Японией.
Заседания «большой тройки» в Ялте начались 4 февраля 1945 года в резиденции Ф. Рузвельта во время конференции Ливадийском дворце. В перечне вопросов, переданном американцами Генеральному штабу Красной армии, указывалось, что начальники штабов США предлагают рассмотреть на конференции вопросы о координации военных действий между Западным и Восточным фронтами и об участии СССР в войне с Японией.
Хотя вопрос о вступлении СССР в войну с Японией был в перечне проблем на последнем месте и до 8 февраля в ходе ежедневных совещаний практически не затрагивался, американцы считали его приоритетным. Рузвельт, похоже, откладывал его обсуждение на конец конференции сознательно, стремясь сначала договориться с И. Сталиным по другим проблемам, а уж затем на базе достигнутых договоренностей в атмосфере согласия ставить вопрос о Японии.
Тактика Ф. Рузвельта на конференции полностью оправдалась. Видя конструктивную позицию американского президента практически по всем вынесенным на обсуждение вопросам, И. Сталин был готов отвечать взаимностью. Тем более что по вопросу о вступлении СССР в войну решение в Москве уже было принято. По сути дела, оставалось лишь определить конкретные сроки объявления Советским Союзом войны Японии.
Соглашаясь с тем, что вступление СССР в войну против Японии может состояться лишь после окончательного разгрома Германии, американцы не скрывали своей заинтересованности в том, чтобы это произошло как можно раньше. Из официальных американских документов следует, что «основная задача американского правительства состояла в том, чтобы добиться скорейшего вступления СССР в войну с Японией с тем, чтобы не допустить передислокации Квантунской армии в метрополию в момент вторжения».
И. Сталин с пониманием отнесся к этим опасениям. Если в Тегеране он дал принципиальное согласие вступить в войну против Японии «через шесть месяцев после завершения войны в Европе», то в Ялте, несмотря на большие сложности переброски советских войск на Дальний Восток, этот срок был сокращен вдвое. Войну с Японией Сталин пообещал начать «через два-три месяца после капитуляции Германии». Это решение с большим удовлетворением было воспринято союзниками.
(Окончание следует)
