Самым дорогим из всех искусств для нас, пожалуй, будет театральное. А разве нет?.. Оно, конечно, и другие не дешевые, если брать, например, кино (это естественно) или музыку (большие оркестры, концертные залы, музыканты – все надо оплачивать). Дешевле обходятся обществу сейчас разве что художники – они на всем своем (кроме мастерской у иных) и, к сожалению (потому что несправедливо), совсем нет никаких затрат у государства на литераторов. Этим, вообще: ручка да бумага или компьютер – вот и все. Деньги на издание своих книг они по нынешним временам обязаны доставать сами. Наше государство цинично считает: хотите писать – пишите, кто вам не дает, у нас свобода слова. А писательские гонорары... - слезы... да и те, как правило, невыплаканные.
Театр, в этом отношении на особом положении. Удовольствие его иметь не из копеечных: новые здания построй – выложи миллионы рублей, старые отремонтируй и содержи – тоже не меньше, зарплату работникам заплати, а еще выдай так называемые постановочные деньги на создание того или иного спектакля – набирается довольно приличная сумма. И если содержащихся государством театров только в столице десятков семь-восемь (да еще каких!) – Большой, Малый, имени Евг. Вахтангова и так далее, то во всей стране их раз в десять больше, затраты же на них явно не грошовые.
Но не станем опускаться до низменного. Искусство, культура – без них народу никак нельзя. Они же органический, естественный продукт деятельности нации, продукт того самого вдохновенного процесса полета души, которая, как известно, «обязана трудиться и день и ночь». А мы вдруг подошли к театральной теме исключительно с экономической точки зрения. Негоже как-то. Это унижает театр, принижает его, опускает театральное дело, театральное творчество на уровень какой-то жалкой, ничтожной коммерции…
Так-то оно так, но что поделаешь, сами театральные деятели приучили нас к подобному отношению к своему искусству. Уже лет двадцать, как мы только и слышим от них: денег, денег, денег… И говорилось, и говорится это так часто и так эмоционально, ну, как это умеют актеры, что иной раз хочется снять с себя и отдать им последнюю рубашку. И отдал бы, да только в последнее время стало казаться, что если на таком подарке не будет «лейбла» «от Сен-Лорана» или там «от Пьера Кардена» и она будет не очень новой - не возьмут. Вот точно не возьмут. Особенно те актеры, чьи особняки украшают земли нашего Подмосковья. Нужна им моя рубашка... Конечно, может их не так уж и много, но их становится все больше и больше, как все больше и больше занимают на телевидении время бесконечные сериалы, в которых они играют.
А остальные?
Остальные, скажем так, если не страдают от роскоши, то и к бедствующим их отнести неловко. По крайней мере, средняя актерская зарплата по Москве – еще недавно была тысяч двадцать пять рублей (таким деньгам Абрамович и Прохоров, конечно, завидовать не станут, но прожить на них все же можно, у нас прожиточный минимум – где-то пять с половиной тысяч рублей). Да и приработок для актера какой-никакой тоже в столице имеется. Другое дело, где-нибудь в провинции. Там условия жизни для театрального человека будут посуровее и пожестче.
В любое другое время мучился и казнил бы себя за то, что заглядываю в чужой карман, мол, не хорошо это – зарплата, приработок, особняки, но, слегка поразмыслив, решил: а какой тут стыд, собственно говоря?.. Исследуя материальную основу нынешнего театра, заглядываю не в чужой, а … в свой кармашек. Да-да, в свой, и ничего в этом удивительного нет.
Я же – налогоплательщик.
И это с меня, из моей ежемесячной зарплаты, да и вообще, где бы я и сколько бы ни заработал, государство берет тринадцать процентов моих живых денег в казну на самые разные общественные расходы. Часть из них уходит и на театр. Он сегодня в своей основе находится на полном государственном обеспечении, то есть на моем. Чего ж тогда мне стесняться: как налогоплательщик я имею полное право знать, как, куда и с какой эффективностью отдачи идут денежки из регулярно наполняющейся государственной кубышки. Мы ведь живем не в богатеньком государстве. А значит, как законопослушные в подавляющем большинстве налогоприносящие граждане, имеем полное право знать: какую пользу приносит каждый вложенный в любое государственное дело рубль.
Когда-то советское государство за полное содержание театра получало от него весомейшую идеологическую поддержку. И не только. Помимо идеологической, а, может, и в большей степени, театр воспитывал народ и эстетически, и нравственно. Разве нет?..
Пришло иное время и многое изменилось, другим стал и театр. Его явно потянуло в сторону коммерческой выгоды, и он бесшабашно, бездумно, сжигая за собой мосты, соединяющие его с подлинно высоким искусством, без оглядки ринулся в этом абсолютно новом для него направлении.
Прежде всего, попытался перевести в собственность свои здания. Ну как же, предприятия приватизируются, нефть, газ и все такое прочее тоже. А мы?.. Театры, мол, тоже хотят работать самостоятельно, при полной независимости от любой идеологии в своей деятельности. Что заработаю – мое. Естественно, коммерческий успех предполагался абсолютный – «как на Западе».
Однако человек предполагает, а Бог располагает. Все получилось не так как хотелось театру. Приватизировать здания ему не разрешили, и правильно сделали. Ведь театр элементарно не мог бы их содержать. Цены на билеты должны были быть такими высокими, что «осилить» их зритель, особенно в то, первое перестроечное время, вряд ли бы смог. А значит, в своей коммерческой деятельности театры обрекались бы на полное банкротство. Хорошо, если на спектаклях сидело бы по несколько зрителей из числа наиболее состоятельных граждан, но, скажем честно, тем нуворишам театр был «до лампочки». Из всех искусств для них самым дорогим был малиновый пиджак.
Впрочем, умереть театру не дали: вовремя услышав его стон и плач, государство, сознавая свою ответственность, взяло на себя важнейшие театральные расходы – ремонт и содержание старых, строительство новых зданий, зарплату, постановочные и все, все, все…
В столице прошла «раздача слонов»: Анатолию Васильеву – новое здание театра, Александру Калягину – новое здание театра, Петру Фоменко – новое здание театра, Олегу Табакову – новое здание МХТ и обещано новое здание «Табакерки», Рюминой — здание, Рейхельгаузу – обещано, Бабкиной - обещано, «Уголку Дедушки Дурова» - обещано, Юрию Любимову обещано новое здание… У кого театры строятся, кто-то уже справил новоселье, а иным придется подождать. В общем, до кризиса планировалось в короткий промежуток времени построить в столице 25 новых театральных зданий и реконструировать 18. Из всех выделяемых в столице денег на культуру 40% шло на строительство новых театральных зданий. Прямо скажем, помощь театральному делу ощутимая. Столько театральных зданий ни в одном государстве за последнее время не построено. И город этим по праву гордится.
Ну а театр? Чем ответил театр на такую заботу о нем?
Неловко говорить, но благодарности от него общество не дождалось. Ни-ка-кой.
Проблемы социума, государства театр в его творчестве никоим образом не волновали, как не волнуют и сейчас. Не волнуют его и проблемы современного ему человека. Общество – само по себе, театр – сам по себе. Чего только не услышали со сценических подмостков люди, осмелившиеся посетить театр за последние двадцать лет, и чего только не увидели они на театральной сцене в период строительства нового государства: «чернуха», пошлость, мат, «обнаженка», творческая бессмыслица и так далее, и так далее. Все пороки без осуждения их театром торжествовали и по сей день остаются на театральной сцене. Не до высоких целей, не до насущных проблем, не до сложных задач. – !!! Деньги не пахнут.
Не о подобном ли театре Фаина Раневская сказала: «Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался». Это она говорила еще о современном ей театре. Она и представить себе тогда не могла, до чего мог доиграться так называемый постперестроечный театр.
И никто не осудил, никто вслух не засомневался в необходимости театрального творчества в том виде, в котором он ныне существует. Все говорили и говорят сейчас лишь о том, что русский стационарный театр надо сберечь, что он нужен нам, как воздух. Но никто не уточнял – а какой театр сберечь? А какой театр нам нужен, как воздух?..
Константин Сергеевич Станиславский считал театр обоюдоострым мечом: «Одной стороной он борется во имя света, с другой... во имя тьмы. С той же силой воздействия, с которой театр облагораживает зрителей, он может развращать их, принижать, портить вкусы, оскорблять чистоту, возбуждать дурные страсти, служить пошлости и маленькой мещанской красивости: в таком виде театр становится орудием общественного зла. Тем более опасным, чем больше сила его воздействия».
Театр ни разу за последние двадцать лет не оглянулся на себя, на свое творчество в зеркало времени, чтобы дать трезвую, принципиальную оценку всему, что делает, чтобы задуматься хотя бы: а стою ли я тех денег, которые получаю от государства. Да и вообще, а той ли я дорогой иду вот уже более двадцати лет, в том ли направлении развиваюсь?.. Нужен ли я людям в таком виде?..
Не состоялось за это время ни одного всероссийского театрального съезда, не прошло ни одной конференции, ни одного семинара, не было ни одного серьезного разговора о качестве, уровне и направлении поисков в современном театральном творчестве, месте театра в этой жизни. А на собраниях все же проходивших, театральные работники только и витийствовали о кризисе, который пребывает в театре вечно, да о необходимости еще большего внимания государства к театру. Всегда при этом предполагалось, конечно, денежное внимание. А творчество?.. Какое есть.
Наша дорогая критика, которая, по мнению театральных реформаторов, в начале перестройки должна была занять место и общественной цензуры, и отдела культуры ЦК КПСС, и разных других управлявших культурных учреждений, как выясняется, не оправдала их надежд даже на самую йоточку. В современном мире у критики осталась одна единственная и довольно сомнительная по существу роль – комплиментарная. Она теперь только и занимается обслуживанием и обласкиванием театральных друзей и знакомых. А из многих СМИ она и вовсе исчезла. За ненадобностью. Серьезных, значительных, глубоких исследовательских статей о театре нынче нет, их никто не пишет. А все потому, что те, кто владеет газетами, очень любят тех, кто работает в театрах. И как же не порадеть родному человечку. Его надо только хвалить или даже превозносить.
Критическая правда сдохла.
А в результате размылись, исчезли критерии оценки современного театрального искусства. Любой дилетант и неумеха сегодня, как принято говорить у политиков, «позиционирует» себя в театре ни больше ни меньше как гением. И плевал он на вся и всех. Не талантливо?.. Это вы так считаете. На самом деле я гениален. Вот вам и вся критика. А в иных некрологах сегодня можно прочесть: умер великий артист, все помнят его роль Крота, Бобра или Медведя в мультфильме… Или: «Умерла знаменитая артистка…» А эту «знаменитую» и этого «великого» нынешние зрители, как ни тужатся, как ни напрягаются, вспомнить не могут.
Царство Небесное ушедшим в мир иной, но пишут-то о них живые.
Беда в том, что настоящие, большие, высокопрофессиональные актеры, своим высоким искусством прославившие отечественный театр, уходят из жизни всеми забытые, никому не нужные, и их свято место – пусто… Незадолго до своей смерти известный актер театра и кино Николай Олялин сказал: «Наше поколение взяли и выкинули из жизни. Наступил мрак...» И это действительно так: жизнь целого поколения прекрасных актеров, на протяжении десятков лет владевших умами и душами зрителей, в либеральные времена никого не волновала, и не волнует сейчас, как вообще безразлична нашим властям судьба настоящего, подлинно высокого отечественного искусства. Им вполне достаточно существующего шоу-бизнеса.
И результат такого отношения сказался на творчестве театра довольно быстро. Современной, по-настоящему национальной драматургии в России сегодня практически нет. Не существует пьес, в которых бы звучала боль за бесправного, обиженного властью и временем того самого простого русского или иной другой национальности человека, проживающего и выживающего в нашей благословенной стране. Пьесы, драматурги, их фамилии есть, и даже постановки по этим пьесам есть, а национальной драматургии нет. Нет - и все тут. Хотя никто не спорит, что уровень восприятия театра зрителем, его художественный вкус, как и талант актера как национального художника, формируется и крепнет на национальном репертуаре. Это ясно каждому как Божий день. Все остальное — ремесло и… от лукавого.
Современная режиссура в России вообще не может и не хочет осознать, что ей надо делать и какие задачи необходимо в данный момент решать. Она кинулась в формотворчество, лженоваторство, штукарство, развлекательность, демонстрируя при этом полную художественную несостоятельность своих спектаклей, невежество и отсутствие элементарных творческих способностей и профессиональных знаний. При этом весь этот «джентльменский набор» недостатков ловко выдается за некие невероятно современные творческие поиски, определяющиеся уже изрядно заплесневелым лозунгом «искусство для искусства».
Для большого количества нынешних главных режиссеров было и остается главным делом – получить от государства деньги на содержание коллектива и на этом государственная миссия в судьбе театра заканчивается. Дальше государство – не суйся. Не твои дела. Иные нынче времена...
А отечественный зритель… ох уж этот зритель… Это он во всем виноват, кричат иные режиссеры, пытаясь оправдать свои просчеты. Ну ничего не понимает. Мы, видишь ли, этому зрителю – новаторство, мы ему – поиски, изыски, опыты, эксперименты, мы ему - авангард, наконец, мы ему сценические сложности, а он: ни бум-бум. Вместо того, чтобы идти, как того нам хочется, левой, он все норовит правой. И хоть ты что. Да и уровень его восприятия, знаете ли... Сам не ведает, чего ему надо.
– Сегодня театра для «людей вообще» быть не может, - заявляет модный режиссер Кирилл Серебренников. - Сразу возникает вопрос: для каких людей, для этих или вот для этих? Общество разобщено. Очень сложно сделать спектакль, который понравится всем. И, как правило, спектакли, которые нравятся всем, имеют очень средний уровень качества. Это я даже по своим работам вижу.
Что ж, «по своим работам»… это может быть. Но вот Лев Николаевич Толстой, например, считал: «Великие предметы искусства только потому и велики, что понятны всем». А он об искусстве знал многое...